смеялся, сидя в кровати в тусклом свете раннего утра. Вместо грандиозного похмелья во мне бурлила чистая и свежая энергия, как в двадцать лет. Я быстро принял душ, побрился, на ходу весело пожелал Хизер доброго утра (она подозрительно уставилась мне вслед) и помчался в город, подпевая какой-то дурацкой песенке по радио.

На Стивенс-Грин я нашел место для парковки — хороший знак, утром это почти чудо — и по пути на работу сделал кое-какие покупки. В книжном магазинчике на Графтон-стрит мне попалось старое издание «Грозового Перевала»[20] — красивый томик с побуревшими на краях страницами и золотой вязью на титульном листе: «Для Сары, Рождество 1922». Потом отправился в «Браун Томас» и приобрел замысловато-изящный аппарат для капуччино. Кэсси обожала, когда на кофе шапка пены, и я давно хотел подарить ей его на Рождество, но забывал. На работу я пошел пешком, оставив машину на обочине. Это обошлось мне в кругленькую сумму, но в такой солнечный и ясный день хотелось делать глупости.

Кэсси уже сидела за заваленным бумагами столом. К счастью, Сэма и «летунов» еще не было.

— Доброе утро, — буркнула она, бросив на меня холодный взгляд.

— Вот, — сказал я, плюхнув на стол оба пакета.

— Что там? — подозрительно спросила Кэсси.

— Это, — объяснил я, указав на кофеварку, — рождественский подарок, который я тебе задолжал. А это — в знак извинения. Прости меня, Кэсси, ради Бога, не только за вчерашнее, а за всю эту неделю. Я был настоящей занозой в заднице, и ты имела полное право прийти в ярость. Но я клянусь, что больше такого не повторится. С сегодняшнего дня я стану абсолютно нормальным, рассудительным и приятным человеком.

— В первый раз в жизни, — пробормотала Кэсси, и я почувствовал, как внутри меня пошла теплая волна. Она открыла книгу — Эмилия Бронте была среди ее любимчиков — и погладила первую страницу.

— Я прощен? Если желаешь, встану на колени. Серьезно.

— С удовольствием бы посмотрела, — заметила Кэсси, — но кто-нибудь может увидеть — потом не отмоешься от сплетен. Роб, чертов ублюдок. Мне так хотелось на тебя позлиться!

— Ты бы все равно долго не выдержала. — Я с облегчением перевел дух: словно гора свалилась с плеч. — К обеду бы сломалась.

— Ладно, не важничай. Ну, иди сюда. — Она протянула руки, я наклонился, и мы обнялись. — Спасибо.

— На здоровье, — улыбнулся я. — Правда: больше никаких фокусов.

Кэсси смотрела на меня, пока я снимал плащ.

— Знаешь, — произнесла она, — дело не только в том, что ты действовал мне на нервы. Я за тебя серьезно беспокоилась. Если ты не хочешь больше этим заниматься — нет, ты дослушай, — то можешь поменяться с Сэмом и переключиться на Эндрюса, а он возьмется за Девлинов. Он достаточно далеко продвинулся, чтобы передать дело кому-нибудь из нас, а на помощь его дядюшки все равно можно не рассчитывать. Сэм не станет задавать вопросов. Тебе не обязательно жертвовать собой.

— Кэсси, честно слово, со мной все в порядке. Вчера был последний звонок. Клянусь Богом, я знаю, как справиться с этим делом.

— Роб, помнишь, ты как-то сказал, чтобы я тебе двинула, если ты начнешь чудить во время следствия? Считай, что я двинула. Пока гипотетически.

— Дай мне одну неделю. Если через семь дней ты по-прежнему будешь думать, что не справлюсь, я поменяюсь с Сэмом.

— Ладно.

Я был в таком хорошем настроении, что даже ее неожиданная заботливость не вывела меня из себя. Наоборот, она меня тронула — наверное, потому, что я уже не видел в ней необходимости. Потрепав Кэсси по плечу, я направился к своему столу.

— Знаешь, — заметила Кэсси, когда я сел, — история с Сандрой Скалли нам очень помогла. Помнишь, как мы хотели раздобыть медицинские карты Розалинды и Джессики? Теперь у нас есть свидетельства, что с Кэти и Джессикой делали что-то не то, плюс признание Джонатана в изнасиловании. Думаю, нам хватит косвенных улик, чтобы затребовать истории болезней.

— Мэддокс, — улыбнулся я, — ты чудо. — До сих пор меня грызла мысль, что я свалял дурака и направил следствие по ложному следу. Кэсси меня успокоила, что все было не напрасно. — Но мне показалось, что ты не считаешь Девлина убийцей.

Кэсси пожала плечами.

— Он что-то скрывает, но это может быть только насилие над детьми — слово «только» тут неуместно, но ты понимаешь, о чем я, — или прикрывает Маргарет… В отличие от тебя я не так уверена, что он виновен, но мне хочется взглянуть на записи.

— Я тоже не совсем уверен.

Она приподняла брови.

— Вчера мне так не показалось.

— Раз уж мы об этом заговорили… Как ты полагаешь, он подаст на меня жалобу? Не хочется лишних неприятностей.

— Поскольку ты так мило извинился, — заявила Кэсси, — я поделюсь своими соображениями на сей счет. Девлин не сказал ни слова о подаче жалобы, и я не думаю, что он это сделал: иначе бы О'Келли уже вовсю орал у нас над ухом. По той же причине я считаю, что Кетл Миллз не стал наезжать на меня за то, что я усомнилась в его мужских достоинствах.

— Разумеется, не стал. Ты можешь представить, как он сидит перед столом какого-нибудь сержанта и объясняет, что, по твоему мнению, у него маленькая пипочка вместо члена? Но Девлин — иное дело. У него почти поехала крыша…

— Попрошу не оскорблять Девлина! — воскликнул Сэм, ворвавшись в комнату. Он был взволнованный и красный, со сбившимся набок галстуком и растрепанными волосами. — Девлин — чудесный парень. Я бы расцеловал его взасос, если бы не боялся, что он меня неправильно поймет.

— Из вас выйдет неплохая парочка, — усмехнулся я. — Что он сделал?

Сэм плюхнулся в кресло и задрал ноги на стол, как частный детектив из старого кино; будь у него шляпа, он запустил бы ее в воздух.

— Всего лишь опознал Эндрюса по телефону. Сначала Эндрюс и его адвокат отказывались наотрез, у них чуть не случилась истерика, да и Девлин был не в восторге — что ты там ему наговорил? — но потом все уладилось. Я позвонил Девлину, решив, что так будет лучше, — ты замечал, что по телефону голос звучит иначе? — а затем Эндрюс и еще несколько парней говорили ему разные фразы, вроде «У тебя очень милая девчонка», или «Ты понятия не имеешь, с кем связался»… — Он со смехом отбросил со лба прядь волос, его лицо сияло, как у мальчишки. — Эндрюс бубнил и мямлил, стараясь изменить голос, но Девлин вычислил его за десять секунд! Он сразу начал мне орать по телефону, спрашивая, кто это такой, а Эндрюс и его адвокат — я специально включил им громкую связь, чтобы не возникло вопросов, — сидели с таким видом, словно их вываляли в дерьме. Это было великолепно.

— Отличная работа! — одобрила Кэсси и, перегнувшись через стол, хлопнула его по ладони. Сэм с улыбкой протянул мне другую руку.

— Если честно, я собой доволен. Конечно, речь не о том, чтобы предъявлять обвинение в убийстве, но угрозы и запугивания налицо, а значит, мы можем сколько угодно допрашивать его и в конце концов разберемся, что к чему.

— Ты его задержал? — спросил я.

Сэм покачал головой:

— Я не сказал ему ни слова, лишь поблагодарил и пообещал связаться. Пусть походит и понервничает.

— А ты коварный парень, О'Нил. Не ожидал от тебя такого.

Мне нравилось дразнить Сэма. Он не всегда клевал на наживку, но уж если это случалось, заглатывал ее целиком.

Сэм бросил на меня страдальческий взгляд.