Шоссе построили там, где и планировали. Движение «Долой шоссе!» затягивало дело как могло: новые петиции, прошения, протесты. Кажется, они дошли даже до Европейского суда. Напоследок кучка каких-то сомнительных демонстрантов обоего пола, называвших себя «Свободный Нокнари» (не сомневаюсь, что среди них был и Марк), разбила лагерь на месте раскопок, чтобы помешать бульдозерам, и задержала строительство на несколько недель, пока правительство не распорядилось их разогнать. У них не было никаких шансов. Жаль, я не спросил Джонатана Девлина, верил ли он сам, несмотря ни на что, будто общественное мнение способно что-либо изменить, или понимал, что акция обречена, но все-таки пытался. В любом случае я ему завидовал.

Прочитав в газетах о начале строительства, я решил туда съездить. Предполагалось, что я должен опросить местных жителей в Теренуре насчет угнанного автомобиля, который использовали во время ограбления, но час-другой не имел значения. Я сам не знал, почему еду. Нет, я не собирался подвести какой-то драматический итог, просто захотелось посмотреть на это место.

Там царил хаос. Я примерно знал, чего можно ожидать, но не представлял масштабов. Еще не добравшись до холма, я услышал рев строительных машин. Местность изменилась до неузнаваемости, тысячи людей в оранжевых робах как муравьи кишели на земле и выкрикивали нечленораздельные команды, стараясь перекрыть общий шум. Огромные грязные бульдозеры ворочали тяжелые комья земли и с натужным гулом выворачивали остатки каменной стены.

Я припарковал машину на обочине и вышел на дорогу. На площадке — ее пока оставили нетронутой — толпилась хлипкая кучка демонстрантов, махавших нарисованными от руки плакатами: «Спасите наше прошлое!», «История не продается», — на случай если появятся журналисты. Пласты вывороченной земли тянулись куда-то за горизонт — мне показалось, что за это время поле разрослось, и я не сразу сообразил, что произошло: исчезла последняя полоска леса. Под серым небом торчали несколько ободранных стволов и выдранные с корнем пни. Два или три оставшихся дерева с ревом резали бензопилой.

Вдруг я вспомнил, точно меня ударили под дых: неровную стену замка, хруст пакетов под футболкой, журчание реки внизу. Нога Питера нащупывает опору у меня над головой, длинные волосы Джеми, как флаг, развеваются над зеленью… Я вспомнил это всей кожей, всем телом: шероховатость камня под рукой; напряжение мускулов, когда я рывком взлетал наверх; солнце, бившее в глаза сквозь гущу листьев. Все это время я видел в лесу только тайного и могучего врага, прятавшегося в темных закоулках моих мыслей. Я совсем забыл, что когда-то лес был для нас просто площадкой для игр и любимым местом отдыха. Пока его не начали рубить на моих глазах, я даже не догадывался, как он красив.

На краю поля возле дороги один рабочий достал из-под робы пачку сигарет и начал методично хлопать себя по карманам в поисках зажигалки. Я протянул ему свою.

— Спасибо, сынок, — процедил он с зажатой в зубах сигаретой и прикрыл ладонью пламя. Лет пятидесяти, невысокий, жилистый, добродушный, с кустистыми бровями и длинными толстыми усами, похожими на велосипедный руль.

— Как дела? — спросил я.

Он пожал плечами, выдохнул дым и вернул зажигалку.

— Нормально. Бывало и похуже. Только булыжников тут много, вот что плохо.

— Видимо, остатки замка. Здесь проводились археологические раскопки.

— Ну да, — хмыкнул он и кивнул на демонстрантов.

Я улыбнулся:

— Нашли что-нибудь интересное?

Рабочий вгляделся в меня внимательно, словно пытаясь определить, кто я: археолог, демонстрант, правительственный чиновник?..

— Например?

— Не знаю, что-нибудь древнее. Кости животных или людей.

Он сдвинул брови.

— Ты коп?

— Нет, — ответил я. Воздух был тяжелым и густым, насыщенным запахом сырой земли и дождевой влагой. — В восьмидесятых годах тут пропали двое моих друзей.

Рабочий, ничуть не удивившись, задумчиво кивнул.

— Да, я помню эту историю, — проговорил он. — Двое детишек. Ты тот, кто был их приятелем?

— Да. Это я.

Он затянулся сигаретой и прищурился.

— Сочувствую тебе, парень.

— Это случилось давно.

— Не слышал, чтобы здесь находили кости. Разве что кроликов или лисиц. Иначе мы бы вызвали полицию.

— Конечно, — произнес я. — Спросил на всякий случай.

Он задумался, рассеянно оглядывая поле.

— Недавно один из наших парней отыскал кое-что. — Рабочий пошарил в карманах и достал что-то из-под строительной куртки. — Как по-твоему, что это такое?

Он положил предмет мне в руку. Плоское и узкое изделие в форме листа, длиной почти в мою ладонь, сделанное из какого-то гладкого металла и покрывшееся от времени темной патиной. Одна грань зазубрена, словно ее обо что-то обломали много лет назад. Вещицу пытались почистить, но она все равно была заляпана присохшей глиной.

— Не знаю, — ответил я. — Может, наконечник стрелы или какое-нибудь украшение.

— Мой приятель увидел эту штуковину во время перекура, когда она прилипла к его ботинку, — пояснил мужчина. — Он отдал ее мне, для парня моей дочки — тот увлекается всякой стариной.

Предмет был холодным и увесистым, гораздо тяжелее, чем можно было ожидать. На одной стороне виднелись полустертые бороздки, составлявшие рисунок. Я повернул его к свету и увидел фигурку человека с большими оленьими рогами.

— Можете оставить себе, если хотите, — предложил рабочий. — Паренек ничего не потеряет.

Я сжал металл в ладони. Острые края врезались в кожу, я чувствовал, как вокруг них пульсирует кровь. Пожалуй, подобные вещи следует хранить в музее. Марк бы нам глотку перегрыз.

— Нет, — произнес я. — Спасибо. Думаю, она понравится вашему внуку.

Он пожал плечами и поднял брови. Я отдал ему предмет.

— Спасибо, что показали.

— Не за что, — ответил мужчина, спрятав вещицу в карман. — Удачи.

— И вам.

Заморосил дождь, мелкий и легкий, как туман. Рабочий швырнул окурок в глубокий след от гусеницы, поднял воротник и зашагал к своим товарищам.

Я закурил и стал смотреть, как они работают. На ладони остался красный след от острого предмета. Двое детей лет восьми-девяти балансировали на каменной стене, навалившись на нее животами. Рабочие замахали на них руками и стали кричать сквозь рев машин. Дети исчезли, но через пару минут опять появились. Демонстранты раскрыли зонтики и стали передавать друг другу сандвичи. Я сидел долго, пока у меня в кармане не начал настойчиво вибрировать мобильник и дождь не припустил еще сильнее. Я бросил сигарету, застегнул на все пуговицы пальто и направился к машине.