нуждается в деньгах.

– Приблизительно год назад, – ответил он. – Ты, кажется, говорила, что можешь забрать его вещи?

– Я могу передать их ему, – предложила я.

– Было бы здорово, – сказал Том. – Я уже подумывал, не вынести ли их в контейнер для мусора. Кто-то уже живет в комнате, в которой жил он, поэтому я положил его вещи в две пустые коробки из-под вина. Просто какой-то хлам.

– Я освобожу тебя от него.

– Почему ты сделаешь это?

– Что-то немного похожее на твою ситуацию, – сказала я, – только с той разницей, что он должен мне не деньги.

Том посмотрел на меня с озадаченным выражением лица.

– Думаю, ко мне это не имеет ни малейшего отношения?

Я пыталась заставить себя улыбнуться, словно все это было совершенной ерундой.

– Точно как с тобой, – сказала я. – Все не очень важно.

Он продолжал как-то особенно смотреть на меня, приводя меня в смущение.

– Можно пригласить тебя пообедать? – наконец спросил он.

– Прости, я… – Я пыталась в течение какого-то мгновения изобрести предлог, чтобы отказаться от приглашения, но потом подумала: зачем беспокоиться? – …просто не могу.

Меня ничто в нем не привлекало. Мне не понравился его костюм. В любом случае мне было любопытно взглянуть на вещи, которые оставил Брендан, когда встретился со мной. Вещи, которые ему не были нужны. Том отнес одну коробку в машину. Потом попросил номер моего телефона. Я дала его. Разве это имело какое-нибудь значение? Телефон не будет моим очень долго.

Как только я добралась домой, опрокинула коробки на пол в гостиной и тщательно исследовала кучу. Сначала мне было очень интересно, но по мере того, как я рассматривала каждый предмет, быстро поняла, что тут нет ничего интересного и личного. Большая часть была просто хламом, который может лежать у кровати любого человека, и я не могла понять, почему Том сразу не выбросил все это. Пара пожелтевших газет, брошюра турфирмы о Греции. Две папки для бумаг. Коричневый шнурок, карта улиц Лондона, часы с пластиковым ремешком, какие-то пустые аудиокассеты. Очень много писем с предложением кредитных карточек или ссуд. Почти все не открыты. Пересохшие шариковые ручки без колпачков. Пластиковые ножницы для бумаги, картонная салфетка под пивную кружку, дешевый калькулятор, небольшой пластиковый фонарик без батареек, очень много канцелярских скрепок, пластиковый флакончике глазными каплями. Просто набор предметов. Казалось, что они никаким образом не связаны ни с чем, ничего личного.

Исключая только то, что я нашла в самом конце, – написанная от руки записка на линованной бумаге, которую, казалось, вырвали из записной книжки. Почерк был похож на детские каракули. В ней сообщалось: «Нан в 'Санкт-Сесилии'». За этим следовал адрес в Челмсфорде и номер комнаты.

Я смотрела на листок бумаги и думала, что лучше бы он мне не попадался на глаза. Если бы у меня была подруга, такая как Лаура, которая сидела бы рядом со мной, то она спросила бы меня, что я делаю, а я бы ответила ей:

– Не знаю.

А она бы сказала:

– Он исчез. Пусть так и будет.

– Какое тебе дело? – могла бы спросить я. – В зоопарке случайно я открыла клетку и выпустила на волю опасного зверя. Он искусал и исцарапал меня, а потом убежал. Могу ли я просто радоваться и продолжать спокойно жить дальше, или ответственность за него возлагается на меня?

Моя подруга могла бы сказать:

– Ты специально не выпускала его на волю. Ты случайно наткнулась на него. Тебе не повезло. Он поступил с тобой ужасно, но он исчез. Что же ты собираешься сделать? Неужели поедешь в Челмсфорд, чтобы найти кого-то, кого ты даже не знаешь, и даже не понимаешь, зачем тебе это нужно?

Здесь я бы глубоко и надолго задумалась, а потом бы сказала:

– Мне бы хотелось, чтобы человек, которого зовут Том, просто выбросил все это в мусорный контейнер, тогда был бы конец всему. Но я продолжаю думать о тех людях, которые были тогда на катке в прошлом году. Они знали, что с Бренданом происходит что-то странное. Если даже они не знали, то все равно должны были понимать. Они наблюдали, как он флиртует со мной, видели, как мы продолжали наши отношения. Один или двое из них были мои друзья, они должны были рассказать мне о нем.

Моя подруга сказала бы мне:

– Ты беспокоишься о людях, которых даже не знаешь, о людях, которых никогда не видела.

А я бы ответила:

– Да. Глупо, да?

Словно сам Господь Бог пытался предупредить меня. Все время до дороги А12 шел дождь, я пропустила поворот, потому что смотрела на карту, развернутую на коленях. Было трудно найти «Санкт-Сесилию», мрачное квадратное здание, местами покрытое галькой, в конце ряда домов, я припарковалась на следующей улице, поэтому промокла. Это был жилой дом с меблированными комнатами. Как только я открыла дверь, вращающуюся в любую сторону, мне в нос ударил запах жидкого чистящего средства и все прочие, которые старалась и никак не могла перекрыть эта чистящая жидкость. За столом портье никого не было. Я осмотрелась вокруг. В коридор вела еще одна дверь. Полная женщина в светло-синем нейлоновом рабочем халате что-то протирала. Когда она окунула швабру в металлическое ведро, оно громыхнуло, будто она не попала в него. Я кашлянула, и она посмотрела в мою сторону.

– Привет, – сказала я. – Здесь живет госпожа Блок? Это была догадка. Я хотела узнать, приходится ли ему родственницей Нан.

– Нет, – ответила женщина.

– Ее зовут Нан, – сказала я.

– Нет здесь никакой Нан, – ответила она, продолжая свое занятие.

Я вытащила письмо из кармана.

– Она в комнате номер три. Крыло «Леппард».

Женщина пожала плечами:

– Это госпожа Риз. По коридору, вверх по лестнице, второй этаж, дальше по коридору мимо телевизионной комнаты. Возможно, она смотрит телевизор.

Я поднялась по лестнице. Три пожилые женщины и пожилой мужчина смотрели по телевизору кулинарное шоу. С ними сидела еще одна женщина, но смотрела в сторону.

– Здесь госпожа Риз? – спросила я.

Они взглянули на меня с раздражением, потому что их побеспокоили, оторвав от просмотра шоу.

– Она у себя в комнате, – сказала одна из женщин. – Она не часто выходит.

Словно это можно вообще считать выходом.

В комнате номер три были кровать, стул и стол в углу. Раковина, корзина для использованной бумаги, окно с трещиной в верхнем углу и приятный вид из окна на игровое поле. Госпожа Риз сидела на стуле спиной к двери. Я прошла вперед, обходя ее. Она была в халате. Взгляд был направлен на серый свет снаружи, но казалось, что она не смотрит на него.

– Госпожа Риз!

Я прошла, стараясь попасть в ее поле зрения, но она не реагировала. Я опустилась на колени около ее стула и положила свою кисть на ее руку. Она смотрела на мою кисть, но не на меня.

– Я здесь по поводу Брендана, – сообщила я. – Брендана Блока. Знаете его?

– Чай, – произнесла она. – Это чай.

– Нет, – повторила я громче. – Брендан. Вы его знаете, Брендан.

– Это чай, – настаивала она.

– Можно и мне чашку чая? – спросила я.

– Это чай.

Какое несчастье! Я даже не знала, была ли она госпожа Риз. Я не знала, была ли госпожа Риз той, которая называлась в письме. Возможно, она была новым жильцом. Я не знала, была ли женщина, о