– Да, – ответил Ник. – Это было в фильме «Жало». Роберт Редфорд сделал это, потому что его преследовали гангстеры.

– Правда? – спросила я. – По-моему, давным-давно смотрела его по телевизору. Не могу вспомнить этот отрывок. Что-то ужасное у меня с фильмами. Забываю абсолютно все.

Выпила еще глоток вина. Похоже, я пила больше Ника, Он сидел совершенно спокойный и трезвый, а я все время говорила и пила.

– Мне непонятно, что кусочек бумаги все-таки был там, но совершенно в другом месте, это было очевидно. Понимаешь, что я имею в виду?

– Нет, – ответил Ник.

Мне трудно было прийти к какому-то выводу. Действительно, надо прекратить думать об этом. У меня начинается головная боль.

– Дело вот в чем, – сказала я. – Большинство людей и вовсе не заметили бы клочок бумаги. Может быть, пять процентов увидят бумажку и приложат все усилия, чтобы вернуть ее обратно на то же самое место, чтобы никто и не заподозрил, что дверь открывалась. Но из этих пяти процентов еще пять процентов – крошечная макиавеллиевская группа – сознательно положат кусочек бумаги в заметное другое место. Они считают тебя дураком, понимаешь?

– Честно говоря, нет, – сказал Ник.

Было видно, что внимание Ника рассеивалось, он становился нетерпеливым, но я не могла остановиться. И я не хотела останавливаться. Мне хотелось испытать его. Если вам нравится кто-то или вы любите кого-то, то вас же не будет раздражать, что его что-то постоянно беспокоит и мучает. Вы даже не побоитесь наскучить ему. Возможно, мне захотелось проверить, проявит ли он терпимость ко мне.

– Брендан играет со мной. Он положил этот клочок бумаги туда сознательно, чтобы я знала, что ее положили обратно. Но чтобы я знала также, что он положил ее так, чтобы доказать мне, что он и не пытается скрыть, что побывал в моей комнате. – Я отпила следующий глоток вина. – Он послал мне сообщение. В нем было следующее: ты подозревала, что я заглядывал в твою комнату; мне известно, что ты подозревала меня; я хочу показать тебе, что знаю; и также хочу показать тебе, что меня нисколько не беспокоит, что ты знаешь; и еще: я действительно был в твоей комнате, и ты не знаешь, что я на самом деле собираюсь сделать. Вот, и еще кое-что. Я спрятала в книге семьдесят пять фунтов. Это мой тайник.

– Ты что, не могла просто пойти и положить деньги в банк, чтобы потом получать их в банкомате, как все люди? – спросил Ник.

– Это не годится, – сказала я. – Иногда в банкоматах кончаются деньги. Всегда нужно иметь какие-то наличные деньги, припрятав их где-нибудь. Ну и нормальный вор просто взял бы все деньги. А Брендан взял только пятнадцать фунтов. Он дразнит меня. Он пытается пробраться ко мне в голову.

– В твою голову?

– И вот пожалуйста – в каком я положении. Он живет в моей чертовой квартире, а я сижу здесь, описанная с ног до головы, в этом баре.

Воцарилось долгое молчание. Я чувствовала себя комедийным актером, который исполнил свой номер, но над чьими шутками никто так и не засмеялся. Зал замер, стояла гробовая тишина.

– Ничего не могу поделать, – наконец выговорил Ник.

– Что ты хочешь сказать? – спросила я, хотя и знала.

– Не возражаешь, если буду честен?

– Нет, – ответила я, зная, что, если кто-то собирается быть честным, предполагается, что с вами не будут особенно церемониться.

– Знаешь, что я подумал?

– Нет, не имею представления.

– Не подумал, – сказал Ник. – Знаю. Ты все еще влюблена в Брендана.

– Что? – вырвалось у меня. Этого я действительно не ожидала.

– Ты мучаешься им. Ты можешь говорить только о нем.

– Конечно, мучаюсь им, – сказала я. – Он как червь гложет меня. Он изводит меня.

– Точно. Все было прекрасно, Миранда.

– Было, – уныло повторила я. Сейчас наконец он выпил глоток вина.

– Прости, – сказал он.

Мне хотелось наорать на него. Мне хотелось ударить его. И неожиданно мне расхотелось. Я порылась в своем кошельке, нашла двадцатифунтовую купюру и положила ее рядом с пустым стаканом. Наклонилась к нему довольно неуверенно и поцеловала.

– Прощай, Ник, – сказала я. – Время было, похоже, неподходящее.

Я вышла из бара. Еще один из этих неожиданных уходов. А предполагала остаться с Ником на всю ночь у него дома. Именно это и обещала Лауре. Еще одно нарушенное обещание.

На следующий день перед тем, как заставить себя подняться и встретить утро, я полежала немного на диване Лауры. На улице было ветрено и еще почти темно. Я замерзла, устала, нужно было вымыть голову. Язык едва шевелился. Теперь я не бегала целыми днями, все мои члены онемели от бездействия. Закрыла глаза, прислушалась к приветливому шепоту, доносившемуся из спальни Лауры, и почувствовала, что будто нахожусь на склоне, медленно соскальзывая вниз и не имея возможности остановиться. Что-то из того, что я захватила при переезде, в моих руках.

Задумалась о предстоящем дне. Мне придется снова поехать в этот проклятый дом в Хэмпстеде и перекрашивать красную стену в зеленый цвет. В обед должна забрать Кэрри с работы и осмотреть еще одну квартиру, которая стоила очень дорого. Вернусь сюда по возможности позднее, чтобы Лауру и Тони не начало раздражать мое присутствие. Вздохнула и, прилагая неимоверные усилия, откинула пуховое одеяло.

Я подъехала к турагентству, в котором работала Кэрри, немного раньше и плечом открыла дверь, с радостью покидая улицу в такую ужасную погоду. Босс Кэрри, Малкольм, сидел за ближним столом, пытаясь убедить грузного мужчину в кричащем костюме в безопасности путешествия в Египет, несколько других клиентов вертелись около стенда с проспектами, рассматривая иллюстрации, на которых были изображены солнце и море, улыбающаяся молодежь с белоснежными зубами и белокурыми волосами. Кэрри находилась в дальнем конце помещения, разговаривая с каким-то мужчиной в длинном пальто. Хотя он и стоял ко мне спиной, я узнала его, это был Брендан. Это и заставило меня остановиться в нескольких шагах от них.

– Я уже исчерпала свои возможности, – умоляюще говорила Кэрри.

– Мне вполне хватит сорока фунтов.

– Но…

– Кэрри!

Его голос был тихий и строгий. Он заставил меня содрогнуться, когда я услышала его.

– Ты не даешь мне денег? После всего, что я сделал?

– Ты же знаешь, что это не так, Брен. Она начала искать в кошельке деньги.

– Нет? Я удивлен, Кэрри. Расстроен.

– Не говори так. Нашла. Вот все, что есть.

– Как я могу, сейчас?

– Прошу, Брен. Возьми.

Кэрри вытащила целую горсть банкнот и в это же время обернулась и увидела меня. Она покраснела и посмотрела в сторону, снова на Брендана.

– Должен сказать, ты сегодня выглядишь немного бледной, – сказал он, забирая деньги и пряча в карман. – М-м-м…

Я увидела, как Кэрри вздрогнула, будто он ударил ее. Она подняла руку и поднесла к лицу, стараясь прикрыться.

– Ты хорошо смотришься в этом пальто, – сказала я. Спустя сорок пять минут мы с Кэрри уже пили кофе в захудалом небольшом кафе в парке Финсбери.

– Правда? – Она застенчиво поправила воротник. – Тебе не кажется, что я выгляжу слишком бледной?