чистокровными немцами.

Значение брачного кодекса СС не следует ни занижать, ни преувеличивать. Можно утверждать, будто, используя евгенику и селективное размножение среди ограниченной группы людей, Гиммлер предвосхитил принципы, которые цивилизованным сообществам придется принять в будущем. Он сам, во всяком случае, несомненно был в этом убежден. Но если подобные принципы когда-то и будут приняты, прежде должны быть созданы все необходимые медицинские, психологические и социальные гарантии того, что мужчины и женщины, обзаводящиеся потомством, действительно в той или иной степени являются носителями способностей и талантов, заложенных в человечестве. И вина Гиммлера не в том, что он хотел видеть человеческую расу улучшенной; главной его ошибкой было то, что он счел себя и своих неквалифицированных и нечистоплотных коллег вправе решать, каким быть идеальному человеческому существу. Увлекшись необоснованными псевдонаучными теориями, Гиммлер с безрассудством невежды спешил осуществить их на практике, совершенно забыв о страданиях людей, ставших объектами его экспериментов. В результате те, кто вступал в СС, оказывались в нелепом, невозможном положении и должны были либо подчиняться унизительным декретам Гиммлера, либо искать способ как-то обойти их, что вскоре стало повсеместной практикой не только в СС, но и во всем обществе, в котором распространилось нацистское угнетение.

Идеальным человеком Гиммлера был светловолосый голубоглазый атлет, чьи достоинства определялись средневековой концепцией связи с землей. Воплощенное физическое совершенство, такой человек презирал большинство достижений современной культуры, потому что не разбирался в них, хотя – как, например, Гейдрих, – мог сносно играть на скрипке или читать не слишком сложные книги. Прерогативу решать все политические и социальные вопросы идеальный человек оставлял своим вождям, которым беспрекословно повиновался. В личной жизни он мог быть добрым мужем и снисходительным отцом, но по своей сути идеал Гиммлера являлся разрушителем, готовым выполнять самые жестокие и нелепые приказы командиров, не понимая, что они лишь демонстрируют глупость и предубежденность последних.

Подобный образ идеального человека, внешне примитивного и жестокого в своих поступках, был плодом расовой нетерпимости Розенберга, Дарре и Гиммлера, чей разум был затуманен ложными представлениями о былой славе великой Германии, не имеющими, однако, никакого отношения ни к исторической правде, ни к нуждам современного общества или какого-либо типа будущего социального устройства, которое можно было бы назвать цивилизованным.

В июне 1931 года, когда Дарре и Гиммлер стряпали свой брачный кодекс, к ним неожиданно явилась помощь, принявшая облик незнакомца с лицом молодого мессии. Один из сотрудников штаба Гиммлера, барон фон Эберштейн, обратился к своему шефу с просьбой побеседовать с неким молодым человеком, недавно вступившим в гамбургское отделение СС. Имя его было Рейнгард Гейдрих; он происходил из хорошей семьи, приходился крестником матери Эберштейна и до недавнего времени служил в военно- морском флоте в чине лейтенанта. Гиммлер сначала согласился, но потом заболел и отменил встречу, однако Гейдрих все же приехал в Мюнхен, надеясь, что Эберштейн устроит ему встречу с Гиммлером, который, как ему стало известно, удалился в свое загородное имение поправляться после болезни. Услышав по телефону о прибытии Гейдриха в Мюнхен, Гиммлер решил принять его в Вальтрудеринге.

Первая встреча этих двух человек, чьим странным отношениям было суждено создать прямую угрозу благополучию легко завоеванной Гитлером старушки Европы, произошла 4 июня 1931 года. Гиммлер полагал, что Гейдрих является офицером разведки военно-морского флота, и рассчитывал, что человек с такой подготовкой и опытом способен выполнить задуманную им важную задачу. Гиммлер уже давно хотел организовать внутри СС собственную разведку или секретную службу для тайного наблюдения за теми членами партии, в особенности за лидерами СА, чьи амбиции казались враждебными его собственным или шли вразрез с его партийными воззрениями.

Молодой человек, прибывший в Вальтрудеринг, действительно отличался впечатляющей внешностью. Высокий, светловолосый и голубоглазый, он в точности соответствовал арийскому типу в гиммлеровской концепции образцового члена СС. Взгляд его необычайно светлых глаз был пронизывающим, почти гипнотическим. Правда, в личное дело Гейдриха вкралась небольшая ошибка (на самом деле он был офицером службы кодов и сигналов военно-морской разведки), однако его красивое лицо и уверенные манеры произвели сильное впечатление на Гиммлера, чья природная робость заставляла его нервничать каждый раз, когда ему приходилось иметь дело с людьми более способными. Скорее ради самоутверждения, чем для пользы дела, Гиммлер устроил Гейдриху своего рода письменный экзамен, словно учитель, проверяющий сверходаренного ученика. Сначала Гиммлер вкратце обрисовал, какие задачи он планирует поставить перед создаваемой им разведслужбой, а затем попросил Гейдриха изложить на бумаге, как бы он ее организовал. На всю работу Гиммлер дал испытуемому только двадцать минут. Времени было катастрофически мало, но Гейдрих блестяще использовал свой шанс произвести хорошее впечатление на человека, чью ограниченность он, возможно, почувствовал уже тогда. Прочитав текст, Гиммлер тут же предложил Гейдриху пост главы нового отдела СС, создававшегося при его штабе и называвшегося СД, или служба безопасности (Sicherheitdienst).

В течение следующих десяти дней Гейдриху предстояло соткать паутину власти, которая со временем стала угрожать не только его непосредственному начальнику, но и всем членам нацистского руководства, включая самого Гитлера. Этот холодный и жестокий красавец, на три с половиной года моложе Гиммлера, был сыном известного учителя музыки, некогда выступавшего в опере и происходившего, как и мать Гиммлера, из музыкальной семьи. Второе имя Гейдриха было Тристан, – он с детства занимался музыкой и стал незаурядным скрипачом, но музыкальные таланты не избавили его от строгого обращения, которому подвергались ученики школы в Халле, где жила семья Гейдрих. Рейнгард блестяще успевал в школе, и казалось, что он столь же преуспеет в научной или музыкальной карьере; он был также отличным спортсменом и фехтовальщиком. Мать воспитывала сына в католической вере, однако скептицизм, очевидно, слишком рано поразил его холодный и острый ум, а традиционная для многих семей вера в германский национализм уже в шестнадцать лет привела Гейдриха во фрайкор. В конце концов он решил отказаться от карьеры музыканта и стать офицером флота.

Несмотря на относительную молодость, характер Гейдриха уже вполне сформировался. Он был смышленым, полным нервной энергии, волевым, неугомонным, трудолюбивым и нетерпимым. Его худое лицо бывало по временам суровым и безжалостным. Будучи еще курсантом, Гейдрих быстро овладел основами навигации и сумел очаровать искусной игрой на скрипке жену капитана третьего ранга Канариса – старшего помощника капитана учебного крейсера, к которому был приписан. Фрау Канарис даже пригласила его участвовать в квартете, исполнявшем камерную музыку. Затем энергичный ум Гейдриха обратился к изучению языков, и вскоре он приобрел солидные познания в английском, французском и русском, одновременно упражняясь в донжуанстве, к которому был склонен всегда. В 1926 году Гейдриха произвели в лейтенанты; в 1928 году он подал рапорт о переводе в Киль, чтобы стать офицером связи, и командование пошло ему навстречу. Именно в Киле на балу в канун Рождества 1930 года Гейдрих познакомился с красивой девятнадцатилетней девушкой Линой Матильдой фон Остен, такой же яркой блондинкой, как и он сам. Через три дня они обручились, несмотря на скандал, поднятый другой блондинкой, дочерью видного промышленника, заявившей, что она и Гейдрих давно любят друг друга. Промышленник, который, к несчастью, оказался близким другом гросс-адмирала Редера, употребил все свое влияние, чтобы добиться увольнения Гейдриха со службы, если только он не разорвет помолвку и не женится на его дочери. В апреле 1931 года от Гейдриха потребовали уйти в отставку, но Лина фон Остен осталась его невестой, несмотря на возражения недовольных скандалом родителей⁴.

Гейдрих тяжело воспринял отставку. Он не мыслил для себя другого будущего, кроме морской службы, но у Лины фон Остен имелись на сей счет кое-какие собственные идеи. Лина была страстной нацисткой, чье обращение началось в шестнадцатилетнем возрасте, когда она впервые услышала Гитлера, выступавшего на митинге в Киле. Лина знала все об СС и не сомневалась, что в этой организации найдется место для такого талантливого и красивого офицера, каким был ее безработный возлюбленный. Заразившись ее энтузиазмом, Гейдрих вступил в партию; настойчивость Лины побудила его вскоре установить контакт с Эберштейном, который и помог ему встретиться с рейхсфюрером СС⁵.

Будучи во многих отношениях слабым человеком, Гиммлер тем не менее был хитер и расчетлив. В течение всего времени пребывания на посту главы СС он окружал себя людьми, которые компенсировали