немедленно устранить их собственными силами. Как это сделать – ваша забота, а не моя!» Гиммлер привел в пример прогресс, достигнутый на предприятиях «И.Г. Фарбен», хотя, с точки зрения Хёсса, «Фарбен» использовал самых квалифицированных работников и обладал приоритетом в поставке стройматериалов.

Затем Гиммлер перешел к другим делам.

«Рейхсфюрер лично наблюдал за процессом уничтожения целой партии евреев, которая только что прибыла. Некоторое время он следил за отбором самых крепких из них, но не делал никаких замечаний. Гиммлер не стал комментировать и процедуру уничтожения, молча наблюдая за участвовавшими в ней офицерами и унтер-офицерами, в том числе за мной. После этого он приступил к осмотру фабрики синтетического каучука».

Хёсс хватался за любую возможность для жалоб, хотя знал, что «Гиммлер с большим интересом и удовольствием воспринимал позитивную информацию». За обедом, когда Хёсс сказал, что многие его офицеры не справляются со своими обязанностями, Гиммлер просто посоветовал ему использовать больше собак. Впрочем, уже вечером, на приеме в доме местного гауляйтера, у которого он остановился, Гиммлер держался более дружелюбно («особенно с дамами») и даже выпил несколько бокалов красного вина. На следующий день Гиммлер лично наблюдал порку заключенной в женском лагере – в прошлом апреле он лично распорядился «интенсифицировать» телесные наказания для нарушителей дисциплины. Мужчин и женщин секли по обнаженным ягодицам, привязывая ремнями к деревянным стойкам. После этого, сообщает Хёсс, он «долго беседовал с женщинами из секты «Свидетели Иеговы» об их фантастических верованиях»¹⁶. На последнем совещании с Хёссом Гиммлер сказал, что ничем не может облегчить его трудности и что ему следует выкручиваться самостоятельно. Вместе с тем, добавил рейхсфюрер СС, Аушвиц должен расширяться и дальше, что на практике означало увеличение объемов выполненных работ и, как следствие, уничтожение еще большего количества заключенных, потерявших способность к труду из-за бесчеловечных условий содержания. После этого он произвел Хёсса в оберштурмбаннфюреры СС и улетел в Берлин. Больше Гиммлер никогда не бывал в Освенциме.

Хотя Освенцим являлся главным гиммлеровским лагерем смерти, в России и Польше существовали и другие, где в 1942–1944 годах происходили организованные расстрелы и умерщвление газом евреев, славян и цыган. Бойня, начавшись в Освенциме и в его филиале Биркенау в марте 1942 года, не прекращалась до октября 1944 года. Газовые камеры и крематории, старательно уничтоженные Гиммлером накануне наступления советских войск, находились, как правило, на особой территории за пределами самого лагеря. Уничтожение людей несколько сдерживали только ограниченные размеры и оборудование этих сооружений; например, в Освенциме, где было установлено четыре новых комбинированных камеры- крематория, созданных в 1943 году главным проектировщиком площадок для запуска ракет «Фау» Хайнцем Каммлером, дневная норма не превышала 6 тысяч заключенных в день. Еще одно ограничение создавал транспорт; набитые заключенными вагоны подолгу простаивали на запасных путях, пропуская воинские эшелоны и грузы военного назначения. Эти и некоторые другие препятствия, мешавшие скорейшему освобождению Европы от евреев, бесконечно раздражали Гиммлера и Эйхмана, которым не терпелось довести свое дело до конца; как бы там ни было, один Освенцим за пять лет своего существования успел поглотить около двух миллионов жизней. Механические бойни Гиммлера намного превзошли те, что устраивал его кумир Чингисхан.

Бесцеремонное обращение с Хёссом свидетельствовало, что Гиммлера в это время тревожили несколько иные проблемы. Одна тысяча девятьсот сорок второй год был годом первых неудач Германии как в Северной Африке, так и на русском фронте, сопровождавшихся к тому же усилением бомбардировок самой Германии авиацией союзников. В июле 1943 года произошли события еще более тревожные: пала Италия, а Муссолини был арестован. Примерно в это же время фюрер созвал в своей штаб-квартире в Растенбурге несколько срочных совещаний, посвященных обстановке на фронтах. Когда известие о том, что Муссолини арестован Бадольо, достигло Растенбурга, Гитлер, встречавшийся с дуче в Фельтре всего несколько дней назад, предложил обсудить планы оккупации Италии и восстановления Муссолини на его посту. Совещание продолжалось всю ночь; на следующий день, когда в Растенбурге собрались все нацистские лидеры, фюрер велел им «позаботиться о применении самых суровых полицейских мер для предотвращения подобной опасности здесь».

Далее последовал период нестабильности и неопределенности. Перемирие с союзниками, высадившимися в Северной Италии 3 сентября, было заключено только 8-го, и небольшая группировка Кессельринга на юге Италии уцелела лишь благодаря нерешительности и нерасторопности англичан и американцев. Гиммлеру тем временем было приказано отыскать Муссолини и организовать его спасение, однако Бадольо серьезно затруднил освобождение плененного диктатора, перевозя узника с места на место в ожидании окончательного решения его судьбы. Лишь незадолго до того, как Муссолини должен был быть вот-вот передан союзникам (таково было одно из условий заключенного перемирия), он был неожиданно освобожден в результате блестящей операции, проведенной с санкции Гиммлера эсэсовским офицером Отто Скорцени. Группа Скорцени высадилась с планера на вершину горы на горнолыжном курорте в Абруццких Апеннинах неподалеку от того места, где Бадольо спрятал диктатора. Выведя Муссолини из маленького отеля, где он содержался, Скорцени вылетел с ним в Вену на маленьком самолете, приспособленном для взлета с горных склонов.

Гиммлер не питал особых иллюзий в отношении Муссолини. Агенты в Риме подробно информировали его о ситуации в Италии, в которой, по свидетельству Скорцени, рейхсфюрер СС прекрасно разбирался. Тем не менее агентурных рапортов ему было явно недостаточно. Шелленберг и Хёттль утверждают, что после ареста Муссолини Гиммлер консультировался с группой астрологов, пытаясь таким способом узнать, где находится дуче. Провидцев разместили в сельском доме на берегу Ванзее, где – после употребления изрядного количества пищи, напитков и табака – один из них, магистр Звездного маятника, заявил, что Муссолини находится на некоем острове к западу от Неаполя. Так как Муссолини действительно одно время содержался на Понце, Гиммлер, несомненно, считал расходы СС на оккультизм оправданными.

После гибели Гейдриха Гиммлер лишился единственного помощника и был вынужден осуществлять свою политику практически в одиночку. Это было тяжкое бремя, так как положение, в котором Германия оказалась из-за амбиций Гитлера на мировое господство, было чрезвычайно сложным. Казалось бы, в этих условиях даже в диктаторском государстве нельзя обойтись без консультаций с министрами и с армейским командованием, однако Гитлер по-прежнему предпочитал принимать решения единолично, практически не прислушиваясь к советам, которые ему давали. Геринг все еще был в опале; Геббельс, чье влияние понемногу росло, по-прежнему ограничивал себя вопросами пропаганды, поэтому нет ничего удивительного в том, что Гитлера окружали в основном ничтожества, чье высокое положение явилось прямым следствием их способности поддерживать военные фантазии фюрера. Гитлер, впрочем, еще не утратил своей силы и был по-прежнему хитер, однако напряженное положение на театрах боевых действий требовало максимально эффективного использования имеющихся в его распоряжении людских ресурсов и вооружения. Фюрер же, напротив, словно нарочно ослаблял свои вооруженные силы, распыляя их, растягивая вдоль линии фронта протяженностью почти в две тысячи миль, и в то же время оставлял Германию беззащитной перед рейдами авиации союзников, которым люфтваффе уже не могло успешно противостоять. Очевидно, фюрер не допускал и мысли о поражении, и уход в мир иллюзий был его инстинктивным ответом на все превратности войны. Он просто не обращал на них внимания! Еще в декабре 1941 года Гитлер в присутствии Гиммлера, Геринга и Геббельса объявил себя верховным главнокомандующим, чтобы ему было легче игнорировать мнение армейского руководства.

С 1942 года он начал отдаляться от немецкого народа и от марширующих на парадах солдат, чьи громкие приветствия некогда тешили его тщеславие. Теперь Гитлер считал себя одиноким гением, титаном мысли, способным вести войну с помощью депеш и шифровок, находясь при этом на солидном расстоянии от районов боевых действий. Его первая штаб-квартира не случайно располагалась в Виннице на Украине, в тылу атакующих армий. Впоследствии Гитлер устраивал свой штаб то в Растенбурге в Восточной Пруссии, то в Цоссене под Берлином, то в уединенном Берхтесгадене, где живописные горы воплощали покой и совершенство, которых он так жаждал.

Таков был человек, находившийся на вершине нацистской иерархии. Чуть ниже обитал Гиммлер – личность, несомненно, более мелкая, но вылепленная по образу и подобию человека, которому она поклонялась. Вместо извращенного гения Гитлера, Гиммлер мог предложить только свои навязчивые идеи