— Хорошо. — Джуди встала, убрав салфетку с колен. — Я зайду в туалетную комнату.

— Я тоже. — Эллис встала вместе с ней. Она не хотела упускать девушку из виду.

Пусть даже ей оставалось жить всего пятнадцать минут.

Мэри смотрела, как отец появился в дверях кухни. Его плащ на плечах был в каплях дождя. Ее сердце разрывалось от жалости к матери, потому что по выражению его лица она видела: то, что они узнали, — правда. Лоб отца был изборожден морщинами, а глаза страдальчески глядели на жену.

— Вит? — сказал он, слишком потрясенный, чтобы сразу же заговорить во весь голос.

Мэри обернулась на мать. Ее маленькая фигурка с опущенной головой была так напряжена, что казалось, будто шея застыла. Мать смотрела на влажный комочек «Клинекса», который молча мяла в руках. Мэри никогда не видела ее такой молчаливой и неподвижной. Она вспомнила итальянскую пословицу, которую часто приводила мать. Dolori sono muti. Печаль всегда нема.

Встав, Мэри повернулась к отцу:

— Пап, это в самом деле правда? О чем ты думал?

Губы отца шевельнулись. Он не отрывал взгляда от жены.

— Вит, что ты слышала? Я так виноват, так виноват… Это ничего не значит…

Мать не смотрела на него, продолжая хранить молчание, и Мэри взяла на себя роль адвоката.

— Пап, так что ты сделал? Ты целовал Фиореллу?

Отец поднял палец, призывая ее к молчанию, и сделал шаг по направлению к жене.

— Вит, я не целовал ее. Мы поели и просто болтали, и вдруг она перегнулась через стол и поцеловала меня в щеку. Я знал, что это было неправильно, и сказал, что ей пора возвращаться в Италию. Она уезжает сегодня вечером.

Мэри ничего не сказала, а мать сидела все так же неподвижно.

— Мне так жаль, Вит. На меня, я не знаю… словно что-то нашло. — Отец вскинул руки, и они, упав, шлепнули его по бокам. — Она заставила меня чувствовать, что я красивый и сильный. Словно я на какое-то время потерял голову, но сейчас она снова при мне, и мне очень жаль. Я так сожалею…

У Мэри перехватило горло, и отец посмотрел на нее:

— Мэри, ты была права. Я флиртовал. Это неправильно и неуважительно по отношению к твоей матери. Это грех, и мне очень стыдно за себя.

Мэри почувствовала, как эти слова тронули ее сердце, но оскорбление было нанесено матери, и лишь она могла дать ему отпущение грехов.

— Пап, а где сейчас Фиорелла?

— Это целая история. — Отец вздохнул и покачал головой. — После того как все это произошло, я сказал, что мы должны идти домой, ей нужно успеть уложить вещи. И мы уже шли к машине, как вдруг она сказала, что у нее плохое предчувствие — словно с Бенни случится что-то нехорошее.

— С Бенни, с моей Бенни? — удивленно спросила Мэри и краем глаза заметила, что мать подняла голову.

— Да, и она не прекращала беспокоиться о ней, так что я пошел к таксофону и, позвонив в ваш офис, спросил, все ли в порядке с Бенни, и Маршалл сказала, что они с Джуди пошли обедать, а ты поехала домой, так что я пришел сюда.

— А где сейчас Фиорелла?

— Она ушла. Прежде чем я смог остановить ее, она схватила такси и прыгнула в него. Я думаю, она поехала в тот ресторан.

— В какой ресторан?

— Он называется «Кенгароу» или как-то так.

— «Руа»?

— Думаю, что в него. Маршалл слышала, как Бенни говорила Джуди, куда они пойдут.

— Папа, нет! — В голове у Мэри словно что-то взорвалось. — Бенни и Джуди там встречаются с новыми клиентами. Фиорелла все испортит!

— Иисус, Мария и Иосиф, — сказал отец, а мать застонала.

— Я должна предупредить Бенни. — Мэри схватила мобильник и быстро набрала номер своего босса. Телефон продолжал звонить, но ответа не последовало. Она так же быстро набрала номер Джуди, но результат был тот же. — Может, мы еще успеем перехватить Фиореллу? Южный Филли ближе к этому ресторану, чем художественный музей.

— Vat![37] — сказала мать, которая уже успела натянуть свои ортопедические туфли.

Мэри вытолкала их из кухни, на бегу перехватила Грейди и отправилась спасать Бенни.

Бенни посмотрела на часы, которые в темноте мерцали на приборной панели. Прошло уже больше часа, и скоро они должны будут покончить с обедом. Тротуар, залитый потоками воды, был пуст. Шторм набрал силу, дождь шел сплошным потоком, бил по тротуару, промывал стоки и грохотал по капоту ее машины.

Планируя следующее действие, Бенни наблюдала за входом, держа револьвер наготове. Эллис и Каррье должны вот-вот выйти. Возьмут они на пару такси или нет? Если они устроятся в такси, Бенни решила следовать за ними до дома Эллис, где та должна будет выйти. В противном случае она проследует только за Эллис, пока та не выйдет, скорее всего, у ее дома. И тогда все будет кончено.

Наконец дверь ресторана открылась и вышла Каррье, за ней последовала Эллис, держа зонтик в цветных полосках наготове. Он принадлежал Каррье, и раньше Бенни над ним посмеивалась. Женщины вместе устроились под зонтом, который скрывал их лица. Желтые туфли Каррье поблескивали в темноте, а на ногах Эллис Бенни узнала свои коричневые ботинки. Тем не менее она оставалась сидеть неподвижно, наблюдая и выжидая.

Эллис взяла Каррье под руку, когда они бок о бок шли под зонтиком. Джуди вскинула правую руку, надеясь поймать такси, но в поле зрения не было ни одной машины. Улица была безлюдной. Вообще-то не имело смысла уходить от «Руа», чтобы поймать такси. Но они зачем-то направились к «тойоте»…

Бенни легла на водительское сиденье и осторожно выглянула из-за руля. Струи дождя били в ветровое стекло. Она еле могла различить Эллис и Каррье.

Девушка вдруг почувствовала какую-то тревогу, сама не понимая почему. Эллис держала Каррье под левую руку, до странности близко прижимаясь к ней. Каррье махала правой рукой, все же пытаясь поймать такси. Затем Эллис и Каррье о чем-то поговорили, спрятавшись под зонтом, и в следующую секунду рука Каррье опустилась — казалось, Эллис прижала ее к разгрузочной платформе.

Что-то было не так.

Каррье в беде!

Бенни схватила револьвер, толчком вышибла дверь и, пригнувшись, чтобы ее не было видно, выскользнула из машины. Мимо пролетел какой-то фургон, обдав ее грязной водой и гравием. Она двинулась вперед, продолжая пригибаться за припаркованными автомобилями. Еще четыре машины — и она доберется до Эллис и Каррье.

Одна.

Вторая.