супругом и погасив свечу, закончила на этом беседу.

Оставив эту чету в объятиях сна, сообщим читателю, что на следующий день рано утром к Фери-ноу в сопровождении слуг подъехали две амазонки, в которых Дженни, к величайшему своему ужасу, тотчас узнала мисс Белленден и леди Эмили Гамильтон, сестру лорда Эвендела.

— Не сбегать ли мне наверх, чтобы немного прибрать? — сказала Дженни, испуганная этим неожиданным приездом обеих молодых леди.

— Дайте нам ключ от входной двери, и больше ничего нам не нужно: Гьюдьил откроет окна в малой гостиной.

— Малая гостиная на запоре, а замок, как на грех, испортился, — ответила Дженни, сообразив, что эта комната находится рядом со спальней, в которой она поместила вчерашнего гостя.

— Тогда он откроет окна в красной гостиной, — сказала мисс Белленден и направила лошадь к дому, однако не той дорогой, которой Дженни провела Мортона.

«Все пропало, — подумала Дженни, — если мне не удастся выпустить его с черного хода».

И она стала подниматься по склону холма, волнуясь и ломая голову, как бы выпутаться из неприятного положения.

«Уж лучше было сразу сказать, что я пустила туда на ночлег приезжего путешественника, — продолжала она размышлять по дороге. — Но тогда они позвали бы его к завтраку. Господи, спаси и помилуй нас! Что же мне делать? А вон и Гьюдьил разгуливает в саду! — воскликнула она про себя, приближаясь к калитке. — И я не посмею войти с черного входа, пока он отсюда не уберется. О, Господи! Что теперь с нами станется! »

Не зная, что предпринять, она подошла к бывшему дворецкому Тиллитудлема, надеясь как-нибудь выпроводить его из сада. Но Джона Гьюдьила не исправили ни понижение в должности, ни прошедшие годы. Как многие нудные люди, он каким-то чутьем угадывал, что особенно раздражало его собеседников. Так и на этот раз: все усилия Дженни удалить его под каким-либо предлогом из сада повели только к тому, что он пустил в нем корни не менее прочно, чем любой из кустов. К несчастью, живя в Фери-ноу, Гьюдьил сделался любителем цветоводства, и, предоставив остальные заботы слуге леди Эмили, он, едва приехав, отдал свое внимание прежде всего цветам, которые уже давно взял на свое особое попечение, и теперь тщательно их подвязывал, окапывал и поливал, распространяясь без умолку о достоинствах каждого перед бедною Дженни, стоявшей возле него, трепеща и чуть не плача от страха, досады и нетерпения.

В это злополучное утро судьба, казалось, решила взять верх над Дженни. Попав в дом, обе леди сейчас же заметили, что дверь малой гостиной, комнаты, куда Дженни не хотела их впускать потому, что она была смежною с тою, где ночевал Мортон, не только не заперта, но распахнута настежь. Мисс Белленден была слишком погружена в свои невеселые думы, чтобы обратить на это внимание. Велев слуге растворить ставни, она вместе со своею подругой вошла в эту комнату.

— Его все еще нет, — сказала она. — Что это значит? Почему ваш брат так настойчиво добивался, чтобы мы встретились именно здесь? Почему он не приехал в замок Диннан, как предполагал раньше? Сознаюсь, дорогая Эмили, что, несмотря на нашу помолвку и ваше присутствие, я не уверена, что вела себя правильно, уступив его настоянию.

— Эвендел никогда не руководствуется капризом, — отвечала его сестра. — Я уверена, что он привезет веские объяснения своих действий; ну, а если он не сделает этого, тогда… тогда я вам помогу его отчитать.

— Больше всего я опасаюсь, — продолжала Эдит, — что он дал вовлечь себя в какой-нибудь заговор, которых так много в наше смутное и несчастное время. Я знаю, что душой он с этим ужасным Клеверхаузом и его войском; я думаю, что уже давно он был бы у них, если бы не кончина моего дяди, доставившая ему из-за нас столько хлопот. Как странно, что, обладая таким тонким умом и так глубоко понимая ошибки свергнутой с престола династии, он готов пожертвовать всем ради ее возвращения.

— Что мне на это сказать? — ответила леди Эмили. — Для Эвендела это дело чести. Наш род всегда был верен короне; сам Эвендел долгое время служил в рядах гвардии; виконт Данди в течение многих лет был его командиром и другом; многие наши родственники поглядывают на Эвендела с явным неодобрением, объясняя его бездеятельность недостатком отваги. Вы должны знать, дорогая Эдит, что семейные связи и давно сложившиеся склонности значат иногда больше, чем отвлеченные рассуждения. Думаю, впрочем, что Эвендел не станет вмешиваться в эти дела, хотя, говоря по правде, одна вы можете удержать его от этого шага.

— Но разве в моей власти помешать ему? — заметила мисс Белленден.

— Вы можете доставить ему оправдание: пусть люди, вспоминая слова Евангелия, говорят: «Он взял жену и поэтому не мог прибыть к войску».

— Я дала ему слово, — едва слышно сказала Эдит, — но, надеюсь, он не будет меня торопить.

— Нет, — ответила леди Эмили. — Но пусть Эвендел хлопочет сам за себя. А вот и его шаги.

— Останьтесь, ради Бога, останьтесь, — сказала Эдит, стараясь удержать леди Эмили.

— Нет, нет, — говорила леди Эмили, выходя из гостиной. — Третий в таких случаях играет глупую роль. Когда подадут завтрак, пошлите за мною: я буду под ивами у реки.

В дверях она столкнулась с лордом Эвенделом.

— Здравствуйте, братец, и прощайте до завтрака, — сказала веселая молодая леди. — Надеюсь, вы объясните леди Белленден, что именно принудило вас обеспокоить ее так рано.

И, не дождавшись ответа, она вышла, оставив их с глазу на глаз.

— А теперь, милорд, — сказала Эдит, — я хотела бы знать, чем вызвано ваше настойчивое желание встретиться здесь, и притом так рано.

Она хотела добавить, что ей не следовало соглашаться на эту встречу, но, взглянув на своего собеседника и увидев, что он необычно взволнован, воскликнула:

— Боже мой, что случилось?

— Верноподданные его величества одержали крупную и решительную победу у Блэр-Этола… Но, увы! Мой храбрый друг, лорд Данди…

— Пал в этом бою? — сказала Эдит, угадывая конец его фразы.

— Верно, совершенно верно: пал, одержав победу, и нет никого, кто был бы равен ему талантами и влиятельностью и мог бы заменить его на службе короля Иакова. Теперь, Эдит, не время мешкать в исполнении моего долга. Я отдал приказание своим подчиненным приготовиться к выступлению и сегодня вечером должен буду с вами расстаться.

— И не помышляйте об этом, милорд, — сказала Эдит, — ваша жизнь нужна вашим друзьям, не рискуйте ею в таком сомнительном предприятии. Что можете сделать вы один с несколькими слугами и арендаторами, которые, может быть, пойдут с вами против почти всей Шотландии, за исключением горных кланов?

— Выслушайте меня, Эдит, — возразил лорд Эвендел. — Я не так опрометчив, как вы склонны, возможно, считать, и я больше не располагаю собой. Лейб-гвардейцы, с которыми я так долго служил, несмотря на реорганизацию, проведенную принцем Оранским, и новый офицерский состав, по-прежнему верны своему законному государю (тут он перешел на, шепот, точно боялся, что его могут услышать стены), и два кавалерийских полка поклялись бросить службу у узурпатора, когда узнают, что я вдел ногу в стремя, и сражаться вместе со мной. Они ждали, когда Данди спустится с гор; но его нет в живых, и кто же из его преемников решится на этот шаг, пока не будет уверен в поддержке со стороны регулярной армии? Боевой пыл солдат между тем может угаснуть. Я должен заставить их выступить, пока они возбуждены победой, одержанной бывшим их командиром, и хотят отомстить за его безвременную смерть.

— И, рассчитывая на этих солдат, которых вы так хорошо знаете, — сказала Эдит, — вы хотите принять участие в этом отчаянном деле?

— Да, — отвечал лорд Эвендел, — это мой долг. Моя честь и моя верность короне обязывают меня.

— И все ради того государя, — продолжала Эдит, — чьи действия, пока он сидел на престоле, лорд Эвендел решительно осуждал?

— Совершенно верно, — ответил последний, — когда власть находилась в его руках, я как свободный гражданин восставал против его нововведений в управлении церковью и государством; теперь, когда его лишили законных прав, я считаю себя обязанным как верноподданный оказать ему помощь. Пусть придворные и льстецы лебезят перед власть имущими и покидают тех, кого постигли несчастья. Я не стану