— Какое мое дело? И ты не суй нос, куда не положено. Любовница — личное дело Джеффри. Кроме того, у него есть право держать жену в повиновении. Глупо убегать от мужа. Это только вынудит его наказать ее еще раз.

— Как вы можете так говорить о собственной дочери?

Старик медленно снял очки.

— Дело даже не в этом, моя дорогая, а в том, что Сюзан — жена Сикорта. У меня нет права претендовать на его собственность. Кроме того, я не стану чинить ему препятствия. Это обязанность Сикорта — наказать жену за неподчинение, поэтому передай Сюзан, чтобы не торопилась распаковывать вещи. Если Джеффри не явится за ней, утром я сам отправлю ее обратно.

— Вы не можете так поступить…

Бросив очки, граф обеими руками облокотился о стол и наклонился к дочери.

— Не только могу, но и сделаю. Что касается тебя, то я устал от твоих выходок. Ступай к себе и сиди там до тех пор, пока я не разрешу спуститься. Ты слишком много возомнила о своей персоне и все благодаря ерунде, которой тебя пичкает твоя тетка. Ты слышишь меня? — Сен-Меррин обошел стол и угрожающе придвинулся к дочери, так, что она ощущала на своем лице его дыхание. — Сначала ты передашь мои слова сестре, затем…

— Нет. Если вы не поможете ей, это сделаю я, но не позволю отправить ее к этому мер…

Гневную тираду прервала звонкая оплеуха. Вскрикнув, Дейнтри прижала ладонь к горящей щеке и недоуменно посмотрела на отца. Заметив сквозь пелену слез, что граф снова поднял руку, она отступила назад и гневно заявила:

— Я уйду, но никогда не прощу вам этого?

— Боже мой, да на стороне Сикорта — закон — взревел старик. — Запомни, девочка: женщина обязана подчиняться мужу, в противном случае она заслуживает наказания.

Поднимаясь наверх и стараясь не обращать внимания на пылающую щеку, Дейнтри вспомнила, что отец и раньше восхищался методами Джеффри. Да, впредь придется вести себя с ним по-другому, чтобы так не раздражать его. Обычно граф всегда уступал ее настояниям, и Дейнтри считала себя неприкосновенной, однако сегодняшняя пощечина доказала обратное. Теперь, чтобы помочь Сюзан, ей следует действовать крайне осторожно, стараясь не вызвать гнева отца. Дейнтри так за думалась, что едва не сбила с ног Чарли, которая поджидала ее в коридоре.

— Что мы будем делать? — спросила племянница; в расширенных глазах ребенка застыл ужас, и Дейнтри поняла, что Мелисса уже поделилась с Чарли кое-какими секретами.

— Не знаю, дорогая. Пока попытайся спрятать Мелиссу от дедушки. Он потребовал, чтобы утром тетя Сюзан возвратилась домой, и я не знаю, что она будет делать с дочерью.

— Но Мелисса сказала, что дядя Джеффри…

Дейнтри торопливо приложила палец к губам. Да, да, дорогая, но сейчас не стоит об этом говорить. Сначала я побеседую с тетей Офелией, и мы вместе непременно что-нибудь придумаем. А теперь ступай к Мелиссе, утешь ее, скажи, чтобы не расстраивалась.

— Я уже все сделала, — заверила Чарли. — Я помогу ей, но что можно еще предпринять?

— Попытайся успокоить кузину, а мне предоставь остальное, — твердо заявила Дейнтри и направилась в спальню, однако от ее былой уверенности не осталось и следа.

Из-за двери доносился раздраженный голос тети Офелии. Похоже, та с трудом сохраняла спокойствие.

— Прекрати хныкать, дитя, и благодари Бога, что живешь не в древнем Риме. Там муж мог запросто убить жену, причем не за измену, а, например, застав ее пьющей вино.

— Не только за питье вина, мадам, — деланно рассмеялась Дейнтри, входя в комнату.

Леди Офелия пренебрежительно фыркнула:

— По мнению древних римлян, женщина, употребляющая вино, закрывает свое сердце для добродетели, открывая его пороку. Кстати, что про изошло? Почему у тебя покраснела щека?

— Ничего, достойного внимания. — Дейнтри взглянула на Нэнси, которая притаилась возле гардероба, делая вид, будто складывает вещи, потом снова повернулась к тете Офелии. — Папа не поможет. Итак, что мы собираемся делать?

Леди Офелия подозрительно покосилась на покрасневшую щеку племянницы, но не стала повторять вопрос.

— Понимаю. А сейчас прошу тишины — мне нужно подумать.

— Как часто Джеффри так поступал с тобой и почему ты позволяешь ему это? — спросила Дейнтри у сестры.

— Ты такая глупая, — горько вздохнула Сюзан. — Что, по-твоему, мне нужно сделать, чтобы остановить его? Что вообще может сделать женщина?

— Ну…

— С подобным мужчиной ты бы вела себя ничуть не лучше, — уверенно заявила Сюзан. — Ты меньше меня ростом, худее и, хотя считаешь себя вспыльчивой, для Сикорта ты была бы просто горящей бумагой, которую следует затоптать.

Дейнтри хотела возразить, но, вспомнив недавнюю ссору с отцом, передумала. Сюзан, неверно расценив ее молчание, сбивчиво заговорила:

— Знаю, ты ошеломлена. Я чувствовала себя точно так же, когда Джеффри впервые ударил меня. Причина была настолько незначительная, что я уже забыла о ней, но муж сбил меня с ног. Правда, потом он раскаялся, обещал, что больше такого не повторится. И я поверила ему.

Джеффри всегда производил впечатление очаровательного джентльмена, по крайней мере, до Маунт- Эджком.

Действительно, на людях он всегда безукоризненно вежлив и предупредителен, но дома порой ведет себя, как капризный мальчик. Тогда я становлюсь козлом отпущения. Обычно такие приступы происходят с Джеффри только в домашней обстановке, но в Маунт-Эджком это случилось даже дважды. Первый раз, когда ты пришла ко мне в комнату и он застал нас за разговором. Мое поведение явно вызвало кривотолки, и Джеффри выместил на мне свою злобу. А второй — когда он упал с лошади…

— Так вот почему той ночью ты не спустилась к ужину? Я хотела проведать тебя, но твоя дверь оказалась закрыта. Я решила, что ты рано легла спать, и успокоилась.

Джеффри был оскорблен до глубины души, — вздохнула Сюзан. — Упасть с лошади — уже само по себе плохо, но сделать это на глазах лорда Овэнли и леди Джерси — позор. Джеффри страшно разгневался, и хотя я превзошла самою себя, мне не удалось утешить его. Чтобы никто не догадался о случившемся, мы уехали на рассвете. Джеффри опасался, что мое поведение вызовет в обществе ненужные разговоры.

— Он тебя тогда избил?

— Нет. Это произошло через два дня после нашего возвращения, когда я получила первое письмо. Второе пришло сегодня утром. — Сюзан опустила глаза.

— Два? Но кто это мог сделать? — поразилась Дейнтри.

Ответа не последовало. После недолгого молчания раздался резкий голос тети Офелии:

— Нэнси, смогла бы Энни приютить леди Сюзан и Мелиссу?

Дейнтри даже вздрогнула от неожиданности, совершенно забыв о присутствии горничной. Нэнси кивнула, не поднимая, однако, глаз на хозяйку.

— Она может, однако я не уверена насчет Феока и бабушки Попл. Им это вряд ли понравится, особенно, если в дело вмешается милорд.

Никто не уточнял, какого милорда она имела в виду — в Таском-парке имелся только один. Дейнтри переглянулась с тетей Офелией.

— Папа ничего не узнает об этом, Нэнси, — заверила она. — Но как мы все объясним Энни и остальным?

Сюзан отрешенно смотрела в одну точку, не принимая участия в обсуждении. В конце концов было решено поставить Энни в известность о том, что Сюзан и Мелисса погостят у них на ферме несколько дней. Конечно, это даст пищу для пересудов местным кумушкам, но, по мнению тети Офелии, все равно принесет больше пользы, нежели вреда.

— Мы отправимся рано утром, — оказала Дейнтри. — А ты, Нэнси, поедешь немедленно и предупредишь