— Космос, — пробормотал он, — последний долбаный предел![47]
Незадолго до полудня, окурив гараж до такой степени, что в нем едва можно было найти машины, не нащупывая их руками, старик наконец-то прекратил свое пение и воздел дымовой сверток над головой. Парень перестал бить в барабан и произнес:
— Это все.
— Все? — Марвин сложил руки на груди и воззрился на него. — И вот за это ты хочешь, чтобы я выложил сотню баксов?
Старик стоял, нагнувшись и ввинчивая тлеющий конец свертка в пол гаража, чтобы затушить его. Не поднимая головы, он проговорил что-то на своем алгонкинском или черт еще знает каком наречии.
Парень сказал:
— Не обязательно платить сейчас. Мы можем вернуться завтра. Если вы к тому времени не будете удовлетворены результатами, вы можете вообще не платить.
Марвин хотел было посоветовать ему не тратить зря свое время. Но тут старик повернулся и посмотрел на Марвина своими темными черепашьими глазами, и Марвин услышал собственный голос, произносящий:
— О’кей. Конечно. Завтра увидимся.
Когда они ушли, Марвин вернулся в дом и достал ключи от бара. Он не часто начинал пить так рано, но теперь его нервы находились в таком состоянии, что не помешало бы пропустить стаканчик.
Дым внутри дома уже значительно поредел, но запах стоял по-прежнему сильный; он чувствовался даже на террасе, куда Марвин вышел, чтобы выпить свой стаканчик. Облокотившись на перила, он посмотрел на океан, наслаждаясь соленым ветерком и шипящим бормотанием небольших волн, плескавших внизу на песок. Субботнее утро полетело к чертям собачьим — но по крайней мере, все уже позади. Может быть, вечером по телевизору будет неплохая игра или боксерский матч. Даже кино сойдет, черт побери, если только в нем не будет индейцев!
И тут он осознал, что его пальцы не переставая барабанят по перилам, выстукивая на них умеренно быстрый ритм на четыре четверти. В следующий момент Марвин понял, что это тот самый ритм, который индейский парень выбивал на своем барабане.
— Боже милосердный! — сказал он вслух. И осушил свой стакан одним до содрогания долгим глотком.
Памела висела на телефоне до самого вечера, по очереди рассказывая свою потрясающую историю всем своим подружкам-кукушкам. Поскольку благодаря этому она хотя бы не доставала Марвина, он решил, что дело того стоит.
Он пошел на кухню и сунул замороженный обед в микроволновку. Запах дыма все еще был очень отчетливым, хотя воздух уже полностью очистился. Марвин взял картонную тарелку, вышел с ней на террасу и принялся за трапезу — слушая, как звуки океана топят в себе индейскую музыку, по-прежнему продолжавшую звучать в его голове.
Позднее он безуспешно пытался отыскать по телевизору какую-нибудь стоящую игру. Но все спортивные программы были забиты разнообразным идиотским дерьмом вроде тенниса. Вот уж действительно, замечательная мысль — провести весь вечер, глядя на двух педерастов, через сетку отбивающих друг другу идиотский мяч! В конце концов Марвин отыскал какой-то фильм с Бронсоном[48], которого еще не видел, а потом на PBS [49] Луи Ракайзер рассказал несколько действительно интересных вещей о фондовой бирже. Таким вот образом ему удалось скоротать этот вечер, и большую часть времени Марвин почти не замечал запаха дыма. Лишь иногда — может быть, всего лишь раз или два за час — он ловил себя на том, что отбивает ногой или пальцем ритм барабанчика, на котором играл индейский парень.
Когда они позднее поехали обедать, Марвин не поленился добраться до следующего города, лежавшего дальше по побережью, где находился не особенно хороший стейк-хаус с беспардонно завышенными ценами — только бы не есть у Антонио. Он был ужасно зол на Антонио, поскольку подозревал, что тот подстроил всю эту историю, желая подшутить над ним. «Надо было утопить этого ухмыляющегося латиноса с его напомаженными волосами в его же собственном дерьмовом аквариуме с омарами», — думал Марвин.
Этим же вечером, вскоре после одиннадцати, когда Марвин сидел в гостиной, пытаясь сосредоточиться на последней книге Раша Лимбоу[50], Памела позвала его с верха лестницы.
У него было включено радио, настроенное на станцию из Нью-Джерси, передававшую кантри и музыку из вестернов. И то, и другое он ненавидел — но пытался использовать один источник раздражения, чтобы погасить другой. Кучка Гомеров с их гнусавым пением по крайней мере могла изгнать эту проклятую индейскую трескотню, не желавшую вылезать из его мозгов. Памеле пришлось окликнуть Марвина несколько раз, прежде чем он услышал ее, поднялся на ноги и подошел к подножию лестницы.
— Чего тебе?
— Тебе лучше выйти и посмотреть, Марвин, — спокойно произнесла она. — Там на нашем пляже какие-то люди.
— Вот черт! — Он всегда знал, что рано или поздно это произойдет; но почему это должно было случиться именно сейчас? — Достань мой дробовик, — сказал он ей, — и звони в полицию.
Памела не двинулась с места.
— Не надо так дергаться, Марвин. По-моему, их там всего двое, и они ничего особенного не делают. Они даже не подходят к дому. Наверное, просто решили прогуляться вдоль берега при луне.
— О, ну конечно! — Марвин всплеснул руками. — Хорошо, сейчас я спрошу у них, не пожелают ли они распить бутылочку шампанского за встречу! Может быть, им еще поставить скрипичную музыку?
Он прошел по коридору и вышел в кухню, бурча себе под нос. Наверняка какая-нибудь шайка крезанутых панков из города, которые шарят по домам белых людей, ища, кого бы ограбить, изнасиловать или убить. Вряд ли Памела, черт ее побери, станет вести себя так невозмутимо, когда они свяжут ее по рукам и ногам и будут по очереди трахать в задницу, прежде чем прикончить. Он надеялся, что ему дадут посмотреть на это…
Стеклянная дверь тихо скользнула в сторону, и Марвин в одних носках шагнул на террасу. Отлив уже начался, море было спокойным и в тишине он мог отчетливо слышать голоса, раздающиеся внизу, на пляже.
Он протянул руку назад, в дверной проем, и щелкнул выключателем. Пространство под домом внезапно затопил свет, яркий как день. Один из голосов испуганно вскрикнул, и Марвин ухмыльнулся про себя. Установка этих прожекторов под террасой обошлась ему не так уж дорого, и он всегда знал, что когда-нибудь они окажутся кстати — в такую ночь, как сейчас.
Он быстро пересек террасу и выглянул через перила. Смотреть вниз было почти больно: белый песок слепил глаза, отражая яркий свет. Впрочем, ему не составило труда рассмотреть двоих мужчин, стоявших на пляже, на полпути между домом и водой — а также узнать эти два смуглых лица, глядевших на него снизу вверх.
— Здравствуйте, мистер Брэдшоу, — крикнул индейский парень. — Надеюсь, мы вас не побеспокоили?
Старик проговорил что-то на индейском наречии. Парень сказал:
— Мой дедушка приносит извинения за то, что мы пришли так поздно. Но в ресторане сегодня вечером было много работы, и мистер Коэльо не соглашался отпустить меня пораньше.
— Какого черта? — выговорил Марвин, обретая наконец дар речи.
— Было бы лучше, если бы вы сошли сюда, — добавил парень. — Вам стоит посмотреть на это.
Самым логичным в данном случае было бы, разумеется, вернуться в дом и позвонить в полицию, чтобы этих двоих арестовали за нарушение границ чужого владения. Но тогда неизбежно выплывет наружу, что Марвин уже и раньше имел дела с этими краснокожими ублюдками. Местные копы по разным причинам недолюбливали Марвина, и наверняка они разнесут по всей округе эту историю — о том, что он нанял
