ощущал во рту вкус прохладной клейкой жирной икры. Там, у пещер, острогами добывали рыбу лишь в определённых местах, да и то только в ночное время. Рыбаки выходили на промысел большими группами с факелами и почти никогда не возвращались без добычи, но Свирку действовать острогой ещё не приходилось. Он пожалел, что не захватил с собой удочку, надёжную, знакомую с детства снасть, или хотя бы один костяной крючок. Сухожилия у него есть, какая-нибудь наживка нашлась бы и можно было бы наловить хоть мелочи. Лосось в это время, по словам опытных рыбаков, ничего не ест.

Наконечник остроги, вырезанный из лосиного рога, с тремя зубцами и острыми зазубринами внушал надежду на успех, была бы рыба.

Но рыбы не было. Он устал сидеть на корточках с поднятой острогой, обозлённый, заметался по берегу, тыча в воду наугад. Поднявшись на обрыв, увидел в траве дорожки, проложенные леммингами, припал к земле, принюхался и уловил их запах. Вскоре он нашёл несколько нор, ножом и острогой раскопал их — пусто. Неожиданно наткнулся на груду костей. Лось, то самое место! Но сколько ни шнырял вокруг, желанных волчьих черепов не обнаружил. Сам он рассказа умирающего вождя Ястребов не слышал, ему пересказали эту историю мальчишки: смертельная схватка с волками, лязг челюстей, удары направо и налево копьями, ножами… Обманули!

Голод становился нестерпимым, ему было уже не до клыков. Понуро зашагал Свирк к ближайшему дубу, хотя от одной мысли о желудях у него заныл живот и свело скулы.

Наевшись горячих желудей, испечённых в золе, он пошёл к лощине, думая не столько о собачьих клыках, сколько о съедобных кореньях. Шёл медленно, держа наготове дротик, внимательно смотрел под ноги и по сторонам, но местность казалась безжизненной, даже чайки исчезли.

Подходя к лощине, спугнул какого-то зверя: затрещал кустарник, и снова тишина. Вскоре он наткнулся на свежий след кабана, судя по всему, это был матёрый самец-одиночка, с ним лучше не связываться.

Коренья дали ощущение сытости, но ненадолго, желудок требовал мяса. Услышав сильный всплеск, Свирк сквозь заросли тростника вышел к Реке. Множество ручейков впадало в залив, по кругам воды он понял, что тут есть рыба. Выбрал место, притаился. В глубине залива тускло блеснула крупная рыба, разгоняя изогнутым хвостом мелюзгу. Поверхность воды тут же взбугрилась, словно снизу забил родник… И всё. Ждать надоело, он сильно ударил в то место, где мелькнула рыба, и чуть не упустил острогу. Испуганная рыбёшка, длиной с мизинец, выбросилась на песок, он прихлопнул её ладонью и отправил в рот.

Дальше лощины ланны зимой не заходили — отсюда они едва успевали вернуться в пещеры до наступления темноты. Надо было искать удобное место, богатое дровами, но голод снова принуждал копать коренья. Прямо перед собой он вдруг увидел лемминга — зверёк, стоя на задних лапках, злобно шипел, — видимо, защищал гнездо. Его свирепый вид заставил Свирка вздрогнуть, он изо всей силы ударил смелого грызуна ножом снизу вверх… Всё-таки добыча. Сунув её в сумку, он вышел на другую сторону лощины и увидел кострище, оленьи рёбра.

Маленькая удача и этот след охотничьего отряда подбодрили Свирка, он развёл костёр, изжарил лемминга и с наслаждением съел его, оставив только когти, похожие на копытца. На этой стороне лощины он решил где-нибудь обосноваться: уходить дальше было страшно, а под боком у племени как-то спокойнее. Кроме того, изредка можно будет чем-нибудь поживиться, хотя бы собакой.

Короткий осенний день угасал. Дров было мало, на поиски удобного места не оставалось времени. Значит, придётся провести ночь на дереве.

Ещё засветло Свирк соорудил что-то вроде гнезда из еловых лап и сучьев на ветвях дуба. Всё оружие втащил туда, пристроил рядом, хотя и не представлял, как сможет им воспользоваться в случае опасности. Скрючился, прижав к груди топор и нож. Заснул мгновенно.

Разбудили его тихие звуки, которые словно источал ствол. Сон отлетел — кто-то царапал когтями кору дуба внизу. Или впивался в неё зубами. Медведь? Рысь?.. Полный мрак окружал Свирка. Он уловил резкий, незнакомый запах. Услышал чьё-то напряжённое дыхание и внезапный шелест ветвей совсем рядом. Громко, по-звериному взвыл от ужаса. Равнина, словно ожидая этого сигнала, завизжала, завыла, захрипела. Громовой рёв тигра, заглушив все звуки, раздался, как показалось Свирку, у самого его лица, и он потерял сознание.

Очнувшись, он прильнул к стволу, не веря, что жив. Было тихо, только издали доносились какие-то всхлипы. Резкий шум над головой, что-то мягкое, холодное, коснувшееся лба, оборвали его дыхание…

Когда Свирк снова пришёл в себя, было светло, в ветвях шумел ветер, а ствол дуба почему-то трепетал. Топора он не обнаружил, вместо ножа в правом кулаке — дубовый лист. С макушки дерева сорвалась какая-то птица. Сообразив, что трепещет его тело, а не дуб, он с облегчением вздохнул и погрузился в какой-то полусон.

Мучительно медленно рождался новый день — пасмурный, холодный, с низкими, рваными тучами, плывущими на юг.

Свирк закоченел, но не спешил вылезать из своего гнезда. Несмотря на ночные страхи, он чувствовал, что на земле ему было бы ещё страшнее. Дерево спасло ему жизнь.

У подножия дуба валялось множество тонких веток. Пошёл мелкий дождь, но под раскидистой кроной было уютно, сухо. Он развёл костёр и с содроганием увидел на коре дуба свежие вмятины, оставленные когтями или клыками тигра… Слушайте, ланны! Почуяв Свирка, хищник сделал прыжок и зацепился за нижний сук дуба. Вскарабкался на него, встал на задние лапы и несколькими ударами разрушил «гнездо». Топор и дротик полетели вниз. Свирк, держась одной рукой за ветку, наносил во мраке удары копьём. Рёв тигра взбудоражил равнину. Он сорвался, но снова с ещё большей яростью ринулся вверх. Всю ночь длилась ужасная схватка человека с невидимым свирепым зверем. Наступил рассвет, и Свирк, разглядев тигра, нанёс ему, наконец, точный, сильный удар в шею, но сам не удержался, оба они упали на землю. Тигр закрутился, пытаясь зубами ухватить древко копья. Его лапы и морда были в крови, рёв сменился хриплым рычаньем. Свирк нащупал в траве топор и одним ударом раскроил хищнику череп… Вот как это было!

Свирк направился к Реке, рассчитывая найти где-нибудь под обрывом подходящее место для жилья, и ноги сами принесли его к знакомому заливу. В прозрачной глубине сновала мелочь, и он хотел было пугнуть её, как вчера, но вдруг увидел прямо перед собой, у берега, крупную щуку…

Удар — и он стряхнул с конца остроги добычу, изжарил её и съел целиком, с хвостом и плавниками, обсосав каждый позвонок. Всё тело ныло, клонило в сон, но он, пересилив себя, зашагал к обрыву.

На берегу подходящего места для жилья не нашлось. Трудно было расстаться с Рекой после удачной рыбалки, но и ночевать ещё раз на дереве не хотелось. Свирк отправился к каменистым холмам, надеясь отыскать там пещеру. Весь день он лазил по обрывистым склонам, но надёжного уголка так и не нашёл. Выбирая подходящее дерево для ночлега, он остановился возле упавшей сухой лиственницы. Вывороченная с корнем бурей, она лежала поперёк овражка, по дну которого струился ручеёк.

Переплетённые корни, придавленные сверху толстым слоем красной глины, изгибаясь, упирались в землю, образуя что-то вроде большой клетки. Свирк с трудом протиснулся в неё и понял — это было то, что он искал: почти готовая берлога. Осматривая её, он почувствовал запах плесени — сердцевина дерева сгнила, если очистить дупло от трухи, в берлоге будет ещё просторнее.

С каждым днём его убежище становилось удобнее, надёжнее. Корневище он укрепил снаружи каменными плитами, дёрном, глиной. Узкий вход на ночь затыкал ветвистым оленьим рогом, основанием во