толпа неудержимо тащила его по трапу. Впрочем, и надежда была: с какой стати будут арестовывать именно его, Джо? Документы у него в полном порядке, а его друзья ни на минуту не появлялись на палубе?

Джо не учел разговоров, которые велись в каюте. Разговоры прослушивались, и таким образом ФБР напало на след беглецов.

Едва Джо ступил на землю, у него отняли саквояж, заломили ему руки и затолкали в полицейский фургон.

— Попался, фашист! Джо молчал.

— Сейчас вытряхнем из тебя все секреты! У нас не церемонятся! Это только в газетах кричат о демократии и соблюдении прав личности! Мы надеваем на личность резиновый мешок и играем в футбол кованными сапогами! Не было еще случая, чтобы «мяч» не «раскололся» в первом же тайме!..

Джо молчал.

Пан Дыля лихорадочно думал о том, как помочь сотоварищу. В кузове трое детективов, но кто поручится, что потом, за каменными стенами, их будет меньше?

Он сунул Чосеку пистолет, сам взял в руки баллон с газом.

На одном из крутых поворотов саквояж неожиданно раскрылся.

— Эй, там, держите саквояж!..

Но в детективов уже ударила плотная газовая струя.

Тренированные детективы пытались задержать дыхание, но это было бесполезно — струя била в лицо, и сознание отключалось само собою.

Завалился и индеец Джо, для которого атака была тоже неожиданной.

Машина шла по людной улице. Пан Дыля застучал в кабину по перегородке, фургон притормозил и остановился.

«Что там у вас?» — послышался недовольный голос старшего команды, который сидел с шофером.

Он вышел из машины, открыл дверцу кузова и… тотчас осел на дорогу, выронив из рук пистолет.

Подхватив пистолет, пан Дыля вскочил в кабину. Наставив пистолет на шофера, потребовал продолжать путь, каждый раз сворачивая в наиболее узкую улочку.

Наконец, въехали в тупик и остановились. Чосек контролировал троих в кузове, Гонзасек поспешил на помощь пану Дыле.

— Что мы наделали! — воскликнул Гонзасек. — Опять не подумали о том, что включена рация!..

Шофер, видимо, посчитал момент подходящим для бегства. Неожиданно выпрыгнув из кабины, он побежал назад по улице, петляя, как заяц.

— Остановись! — потребовал Гонзасек. — Иначе я пристрелю тебя!

И пулей сбил фуражку с головы шофера. Тот тотчас остановился и стоял, не двигаясь.

Пан Дыля сел за руль, и полицейский фургон, развернувшись, помчался дальше. Улицы становились малолюдней, пошли шикарные частные дома, утопавшие в садах. Это была окраина города.

В одном месте был огромный пустырь, — готовили, видимо, место под строительство. Пан Дыля загнал туда машину и заглянул в кузов. Детективы пробовали уже подняться на ноги. Всем им надели наручники, связка которых была обнаружена в кабине.

Пришел в себя и индеец Джо.

— В голове туман, звенит в ушах, — сказал он. — Ловко вы их, ловко. Что будем делать?..

Пан Дыля хотел остановить любой проезжающий автомобиль, отъехать куда-либо подальше, там взять новый автомобиль, чтобы запутать следы, а после хорошенько обмозговать ситуацию. Об этом он и стал втолковывать Джо, но тут появились сразу три джипа с полицейскими.

Полицейские тотчас высыпали наружу и стали окружать фургон, захваченный беглецами. Они открыли плотный огонь, хотя им никто не отвечал.

Индеец Джо и пан Дыля с друзьями, незамеченные, отползли подальше от места событий, маскируясь за высоким кустарником.

В низеньком заборчике была приоткрыта калитка, и беглецы через нее направились к богатому, но запущенному дому. Они вошли в самый дом и, никого не встретив, спрятались на чердаке. И уже из чердачного окна увидели, как на открытый балкон вышла ухоженная, но весьма старомодно одетая старуха.

— Альфонсо, Альфонсо, иди поскорее проверь, кто это там топает у нас на чердаке! — закричала она. — Где ты, Альфонсо? Опять где-либо храпишь, бездельник? А неподалеку рвутся снаряды и идет самый настоящий бой! Пойди узнай, кто с кем воюет!..

— Ступай и наври что-нибудь с три короба, — обратился пан Дыля к Гонзасеку. — Видно, нам не отвязаться от этой любопытной старушки. А нам так необходима передышка!..

Спрыгнув с чердака, Гонзасек поспешил к хозяйке.

— Что за чудо? — вскричала хозяйка, разглядывая Гонзасека в лорнет. — Ах, умоляю, что за видение? Альфонсо, Альфонсо!..

— Не кричите, синьора, и не зовите бездельника, чтобы он не помешал важному разговору! Я прибыл… с того света. С того самого! От вашего сердечного друга! Да, именно…

Гонзасек осекся, подумав: не слишком ли большой кошелек он открыл перед чужим носом? Но бедная женщина, видимо, давно мечтала о чуде и нисколько не удивилась.

— Иисус всемилостивый! — всплеснула она руками. — Так вы от кого, собственно?

— От вашего возлюбленного, — важно сказал Гонзасек, досадуя, что его португальский столь же коряв, как и английский.

— От мужа, скончавшегося от пьянства, или от мужа, погибшего при перестрелке с уголовниками? Он имел самый высокий чин в нашей полиции…

Но Гонзасек уже овладел собою, оценил ситуацию и наметил цели, которых должен был достичь.

— От погибшего в перестрелке, синьора. Архангел Михаил так и передал мне.

— Архангел?

— Вот именно… Муженек любил вас искренне, хотя и не всегда мог объяснить глубины своего чувства! Еще бы: он был полицейским, а это особое умение угодить сильным сего мира!..

— Да, да, — оживилась старуха. — Ему слишком часто было не до меня.

— Слушайте внимательно, — сказал Гонзасек, воздействуя на хозяйку по всем правилам глубокого гипнотического влияния. — Я могу исчезнуть так же внезапно, как и появился, и уже навсегда. Сейчас вы должны сделать три вещи, которые помогут вам увидеть живое воплощение вашего мужа. Во-первых, вы никому не должны проговориться, что видели посланца с того света. Во-вторых, вы не должны допустить в дом, где живете, ни единого полицейского. В-третьих, постарайтесь сейчас же предоставить мне фотографию вашего покойного мужа.

— Боже милосердный, — хозяйка нервно рассмеялась и промокнула платком скатившуюся слезу. — Теперь, когда я вымолила у тебя это право — свидеться с Роберто, я не посмею искушать тебя ни единым новым желанием!

И она принесла портрет мужа.

Гонзасек взглянул на портрет, прикидывая, кто лучше подойдет для этой роли, индеец Джо или пан Дыля. Они и близко не подходили: полицейский чин был толст, как бочка, и росту был, вероятно, почти двухметрового.

— Учтите, синьора, — сказал Гонзасек, — те души, которые получают право навестить своих близких, уже не находят старой оболочки. Небеса — не лавка старьевщика и не склад запасных частей с компьютерным систематизатором. Вам понятно?

— Понятно, — хозяйка вновь промокнула глаза платочком и перекрестилась. — Лишь бы его душа, кроткая и нежная!..