подчеркивала газета «Матен», а по мнению «Либерасьон»: «История Лили Пасьон, встречающей белокурого убийцу, красивее, чем просто песни».

С таким же успехом прошло долгое турне по всей Франции, Бельгии и Италии. Каждый вечер дуэт с неизменным ликованием в душе выходил под взгляды своих поклонников. Депардьё больше всего нравилось это чувство молчаливой сопричастности. Это благословенное состояние он, конечно, уже переживал в театре; но теперь, вместе с Барбарой, оно ощущалось иначе: «Ты словно попал в детскую мечту, когда в поселок въезжает бродячий цирк. Люди выходили со спектакля, как будто только что побывали на чем-то невиданном. Они были “омыты”…»

Весной того же 1986 года другие зрители — а может быть, те же самые — были невероятно поражены другим немыслимым дуэтом — Жерара Депардьё и Мишеля Блана в «Вечернем платье»…

«Вот так фильм!» — значилось на афишах, развешанных на пальмах вдоль набережной Круазетт: «Вечернее платье», фильм Бертрана Блие, представлял Францию в конкурсной программе Каннского фестиваля. Намеренно ли организаторы этого кинопраздника решили провести его под знаком «многоликой» любви? Подбор картин говорит сам за себя, избранных зрителей ждали сплошные сюрпризы. В фильме «Макс, любовь моя» Шарлотта Рэмплинг влюблялась… в шимпанзе! В картине Феррери «Я люблю тебя» Кристофер Ламберт не мог устоять перед… футляром для ключей! Во «Влюбленном дураке» Роберта Олтмана Сэм Шепард переживал бурную страсть со… своей сестрой (Ким Бэйсингер), а по сюжету чудесного английского фильма «Мона Лиза» мужчина любит проститутку, которая любит… другую проститутку. Не говоря уже о «Вечернем платье». По иронии судьбы, французским соперником этого фильма было последнее творение Алена Кавалье «Тереза», в котором рассказывалось о девочке, поступающей в монастырь в Лизье в XIX веке…

Лобовое столкновение двух явно противоположных миров пришлось по душе анархисту Блие, которого уже давно привлекали страсти на грани дозволенного. Как в «Вальсирующих» и в «Приготовьте носовые платки», сюжет «Вечернего платья» в очередной раз основан на вечном любовном треугольнике: Антуан (Мишель Блан) любит холодную Моник (Миу-Миу), но Боб (Жерар Депардьё) любит Антуана и уговаривает его разделить с ним постель. Переодевшись, оба парня открывают для себя мир проституции, мир Моник и удел женщины в обществе.

Вопреки тому, что можно подумать из-за чересчур откровенных диалогов и некоторых слишком смелых сцен, «Вечернее платье» (первоначально фильм хотели назвать «Тушь для ресниц») — не фильм о гомосексуализме, а «грустная и пронзительная комедия об игре случая и любви, о разуме сердца, которому нет дела до физических различий и непохожести». Кстати, посмотреть картину пришло множество зрителей, и они не остались разочарованы, утверждает Депардьё. «По правде говоря, они не так спокойно отнеслись бы к гомосексуализму, будь моим партнером мужчина с фигурой Бернара Жиродо. А с Мишелем Бланом мы больше напоминали пару, супругов-друзей: сильный защищает малого, своего рода закон Природы. Это чета детей, парочка со школьного двора. “Посмотри мне в глаза, и ты увидишь, что ты прекрасен”, — говорит мой герой Мишелю Блану; это слова школьного приятеля». Но приходилось признать, что, когда ты стоишь на тротуаре в женском наряде или занимаешься содомией, нужно быть «честным в своих чувствах». Короче говоря, «никогда не испытывать стыда…».

Понятно, что, если съемки проходят в непринужденной и благоприятной атмосфере, простой актер не станет страдать от комплексов и табу. Именно это требовалось Мишелю Блану, который здорово опасался эпизода, когда партнер должен впервые поцеловать его в губы. «Мишель в самом деле был сильно встревожен, несколько сбит с толку, не знал, что ему делать, как быть, — весело вспоминает Жерар Депардьё. — Я решил застигнуть его врасплох. Он хотел новую машину. Постоянно твердил: “Черт, мне нужно сменить тачку! Понимаешь, у меня ‘вольво’, а я слишком мал ростом для ‘вольво’. Представь себе карлика, выходящего из ‘вольво’!” Тогда я, не будь дураком, шепнул ему: “Купи себе ‘порше’, это то, что надо. ‘Порше’ просто создан для тебя”. Мишель озадаченно замолчал. Я решил, пусть эта мысль покрутится у него в голове. И в день пресловутой сцены с поцелуем позвонил приятелю-механику, чтобы тот пригнал мне “порше тарга”. И вот малыш Мишель увидел перед домом роскошный болид!» После этого, вне себя от радости, он залепил своему партнеру долгожданный поцелуй. «Кухня, алхимия фильма еще и в этом, — продолжает Депардьё. — Я не верю в актеров, которые маются без дела на площадке, твердят в углу свою роль или запутываются в бесплодных отношениях. Номер с “порше” я провернул инстинктивно, без всякого расчета, хотя это и выглядит “подставой”. Одно кино заснято на пленке, а другое отпечатывается в наших рефлексах и питает собой первое».

В конце концов, кино — это «сексуальное искусство», как Депардьё охотно повторял со времен «Вальсирующих». С тех пор он стал первопроходцем в либерализации нравов, которой требовали бунтари в мае 1968 года, в поиске нетабуированных наслаждений, которым актер занимался без всяких комплексов. Поставим ему это в заслугу. Но он сам признавал: всё дело в эпохе и эволюции нравов. В интервью журналу «Кинематограф» он привел такое оригинальное сравнение: «В фильмах Бертрана Блие важен текст. Они выдержаны в великой словесной традиции Жансона, Превера и Одьяра. Если задуматься, то “Через Париж” — в некотором роде предтеча “Вечернего платья”. Вот только если бы Габен трахнул Бурвиля, на дворе был бы уже 2000 год!»

Рискованная игра Мишеля Блана привлекла внимание каннского жюри, присудившего ему приз за лучшую роль — разумеется, мужскую. Это уточнение казалось бы излишним, если бы его игра не породила неких слухов: злые языки утверждали, будто Депардьё стал гомосексуалистом. «Это ложь. Но в конце концов, какая разница!» — возмутился актер, увидевший в этом типичную реакцию зрителя. «Если я убью в фильме ребенка, я что, и в жизни убийца детей?» И все же эти слухи еще долгое время ходили по редакциям парижских газет. «Все были убеждены, что Мишель Блан мой любовник вне съемок. Я это знаю, сам слышал!» И тут же актер делает поворот в своем стиле: «Ну и что? Кому какое дело! Может быть, однажды я стану полным педиком. Во всяком случае, у каждого в глубине души есть что-то от мужчины и что-то от женщины». «Я люблю и мужчин, и женщин, — продолжал он, отвечая на вопрос о характере его отношений с обоими полами. — Это вовсе не распространяется на сексуальную область. Кстати, большинство гомосексуалистов, которых я знаю, невероятно сексуальны. Но это не мой случай. У меня есть друзья-гомосексуалисты, очень близкие друзья, которые знают, что я не такой. Вся моя жизнь складывается так, что мне хорошо со всеми. У меня нет склонности к гомосексуализму, но я могу выслушать откровения человека, страдающего от любви к представителю того же пола, и попытаться ему помочь».

Любовная связь, приписываемая героям «Вечернего платья», зацепила и Бертрана Блие, тем более что и он, в свою очередь, стал жертвой богатого воображения некоторых журналистов. Когда его спросили в лоб: «Вы сами-то влюблены в Депардьё?» — режиссер, ниспровергатель устоев, не ушел от вопроса, а ответил в своем стиле: «Конечно! Этот человек смешит меня больше всех. Я бы хотел, чтобы он был во всех моих фильмах. Как ветер, как дерево! Как небо…»