Но он в душе моей не пробудилНи прежних снов, ни вымыслов прекрасных.Я на него, безмолвен и уныл,Смотрел в мечтах холодных и бесстрастных.И думал я: зачем он светит мне,Печальным факелом блуждая в вышине?Зачем, дразня капризными лучами,Обворожал он детские мечты, —Он, созерцающий спокойно с высотыВсе преходящее пред смертными очами?И было мне обидно и смешноЗа детский сон, исчезнувший так скоро,И, чтобы скрыть луч месяца от взора,Завесил я окно!
‹1889›
УПРАЗДНЕННОЕ КЛАДБИЩЕ
Стареет все, и все уносит время,Но зрелища грустнее нет, когдаВ заботах дня мятущееся племяПриют отцов сметает без следа.Печальный вид! Железная оградаРазрушена кощунственной рукой;Немых могил задумчивое стадоОсквернено последнею хулой.Изломаны кресты и мавзолеи —Смирения и вечности символ,Лишь завернет в заглохшие аллеиЩипать траву меланхоличный вол.Унылый вид! Не требуя земного,Земля не верит памяти живыхИ письмена тщеславия людскогоСдувает пылью с камней гробовых.И жадный вор вечернею пороюЧугунный крест с расшатанной плитыСпешит унесть, — святынею чужоюНе дорожат преступные мечты…И лишь дерев зеленые побегиИз года в год все чаще, все пышней,Чтоб мертвецов загробные ночлегиБлагословлять дыханием ветвей;Чтоб говорить мечтательно случайноЗабредшему под шаткую их сень,Что жизнь — вечна, что кто-то бросил тайноВ могильный мрак забрезжившийся день.
1888
* Вечернее небо, лазурные воды, *
Вечернее небо, лазурные воды,В лиловом тумане почившая даль —Все прелестью дышит любви и свободы.Но в этом чарующем лике природыЧитаю, как в книге, свою же печаль.И мнится, что все под лазурью румяной:Склоненные ивы над сонным прудомИ лес темно-синий за далью туманной —Все это лишь призрак, обманчиво-странный,Того, что созиждилось в сердце моем.Все это — отрывок поэмы певучей,Кипящей глубоко в душе у меня,Где много так веры и страсти кипучей,Где много так жажды к свободе могучей,Так много печали и много огня!