Неземные чудеса…
Обессилена борьбою,
Я несу в твой уголок
Светоч, бурею задутый,
И увядший свой венок.
Если есть хоть искра в сердце
Благостыни и любви,
Ты дохни – и мертвый факел
Новым светом оживи!
Если слезы состраданья
Ты сберег от черных дней,
Их росою жизненосной
На цветы мои пролей…
И роскошно, и душисто
Зацветет венок, и вновь
Станем лирой пробужденной
Славить счастье и любовь…”
Муза плачет, Муза дрогнет
За порогом в час ночной…
Что ж я дверь не отворяю
Торопливою рукой?
Что ж к отвергнутой беглянке
Я навстречу не спешу,
Не прошу у ней надежды
И забвенья не прошу?…
В сердце тихо, как в могиле,
Стынет кровь, хладеет ум…
Слезы высохли от зноя
Ранних грез и поздних дум.
1893
ПОСЛЕ ГРОЗЫ
Вечером темным, грозою взволнованный,
Ожил заплаканный сад;
Ветки друг к другу в объятья склоняются,
Тихо вершины шумят.
Точно друзья после бури промчавшейся,
После мучительных лет,
Листья друг друга лобзают с рыданием,
Шепчут горячий привет.
Сердце поверило ласкам несбыточным…
Чудятся гордым мечтам
Встречи счастливые, речи свободные,
Гимны правдивым борцам.
Вспомнилось все, что забыто, что молодо,
Всё, чем когда-то дышал:
Первой любви обаяние нежное,
Первая жажда похвал,
Тихая ночь над столицей уснувшею,
Милые лица вокруг,
И недосказанной речи пророческой
Сердцем дослушанный звук.
1893
ЧУДОВИЩЕ
Зловещее и смутное есть что-то
И в сумерках осенних и в дожде.
Оно растет и ширится везде,
Туманное, как тонкая дремота…
Но что оно? Названья нет ему…
Оно черно, но светит в полутьму
Неясными, свинцовыми очами,
И шепчется с вечерними тенями
На языке нам чуждом, потому
Что смысл его загадочен и странен
И, как мечта, как тень, непостоянен.
Оно старей, чем солнце и луна…
И нет ему ровесников и сверстниц,
И в сумраке неосвещенных лестниц,
У тусклого, прозрачного окна
Оно стоит, и вдруг стремится выше,
Услышав шаг иль кашель, точно вор…
Глядит в пролет, и дышит в темной
нише
И слушает унылый перебор
Глухих шагов по ступеням отлогим,
Ужасное своим молчаньем строгим!..
Бледней известки выбеленных стен,
Под сводами больничных коридоров
Оно блуждает, полное измен…
Отчаянье и страх недвижных взоров
Устремлены с мольбою на него…
Но, не щадя на свете никого,
К мольбе людей и к воплям
равнодушно,
Оно скользит печально и воздушно…
То слушает, как прядает струя
Из медных кранов в звучные бассейны
Широких ванн… То сном небытия
Оно лежит, белея, и кисейный
Его покров недвижим… Перед ним
Горит свеча, и желтый воск бескровней
Его чела… То веет гробовым
Безмолвием в притворе, над часовней…
Но что оно? Названья нет ему!
Кем вызвано? Когда и почему?
Оно не раз преследовало смутно
И наяву, и в тихом сне меня…
Оно везде, во всем, ежеминутно,
И в сумраке, и в ясном свете дня…
Оно дрожит в лохмотьях, на соломе,
