— Вряд ли клиент тебе что-нибудь расскажет.
— А я чувствую, что здесь пахнет сенсацией.
— Дело твое. Я не успел пообедать и голоден. А ты?
— Перекусил бы.
— Надеюсь, нам достанется по хорошему куску говядины в маринаде — здесь неподалеку есть недурной немецкий ресторан.
Он обитал в Непостижимых Полях. Сидел на Троне из Костей в Зале Отчаяния и смотрел на разбитый монитор, зажатый в скелетообразной руке. Благодаря присущему ему могуществу, он создал изображение. Изображение возникло между обломками монитора, фрагментарное и дрожащее. Что-то росло внутри картинки; он знал — гора, потому что именно на гору хотел сейчас смотреть. На склоне горы наблюдалось какое-то движение, но подробнее было не разглядеть. Разбитое стекло монитора вновь помутнело.
— Фекда! — позвал Властелин Непостижимых Полей.
— Да, господин? — В тусклых лучах солнца, проникавших сквозь окутанные тенями балки потолка, из укрытия появилась медная змея.
— Принеси мне красный кабель.
В Непостижимых Полях было много красных кабелей, тысячи и даже миллионы, — но Фекда прекрасно знала, что на этот раз Властелина Энтропии интересует только один, вполне определенный красный кабель. Змея проскользнула в узкое сочленение двух невообразимых колонн и, отрицая непрерывность пространства, возникла из треугольного отверстия локтевой кости — одной из многих, используемых Танатосом в качестве подставки для ног. Красный кабель, служивший хвостом Мизара, подчиняясь скромному могуществу Фекды, полз за ней по полу, словно живой червяк.
Поскольку Танатос не снизошел до того, чтобы наклониться, Фекда заставила кабель взобраться на трон — изящное сочетание белых костей, черных одеяний и красного пластика, композиция из трех цветов. Когда кабель, мгновенно превратившись в самую обычную проволоку, оказался возле левой руки Властелина Ушедших, тот вытащил его из глазницы черепа.
— Благодарю, — проговорил Танатос, поразив змею своей учтивостью.
Она даже высунула серебристый язычок.
Трудно сказать, заметил или нет Властелин Непостижимых Полей удивление Фекды, поскольку он снова обратил свое внимание на разбитый монитор. И снова на нем возникло изображение, хотя и расплывчатое — слишком мало пикселей.[40] В следующий момент Танатос растянул красный кабель, и тот застыл жесткой лентой почти полуметровой длины. Танатос постучал алым прутом по экрану, посыпались остатки стекла, и, вопреки всякой логике, изображение стало более четким.
Теперь перед ним появилась Меру, первичная Гора в центре вселенной. Она стояла нагая и одинокая, одновременно похожая на Фуджи,[41] Матгерхорн[42] и Килиманджаро,[43] а на ее вершине словно детской рукой кто-то нарисовал неровный треугольник снега.
Смотришь на Меру, и возникают самые необычные мысли — ведь она гора не простая. Кое-кто верит, будто существуют и другие места, вызывающие у людей мысли о божественном; многие не сомневаются, что Гора Меру есть синтез всех остальных возвышенностей.
Танатоса все это не волновало.
Он заставил изображение вращаться, чтобы осмотреть первичную гору со всех сторон, и в углублении у самого основания заметил то, что искал — темный откос, на котором что-то шевелилось.
— Что скажешь, Фекда?
По медным чешуйкам пробежала волна, змея скользнула к задней части трона и обвилась вокруг покрытой черным капюшоном головы Танатоса, словно корона Нижнего Египта на белом, как кость, лбу.
— Либо число младших богов заметно увеличилось, мой господин, либо кто-то собирает армию. Я бы поставила на последний вариант.
— Я тоже. Новый цикл начался двадцать лет назад. Я ждал чего-нибудь подобного, однако есть вопросы, на которые у меня нет ответов — и я их не получу, даже если вежливо поинтересуюсь.
Змея засмеялась:
— Верно.
— Мне необходим агент. Готов ли тот, кого я имею в виду, к выполнению задания?
— Еще год-другой не помешали бы, но практически готов, великий Танатос.
Властелин Непостижимых Полей изгнал изображение с экрана монитора. А потом швырнул обломки себе за спину. Раздался почти музыкальный звон.
— Что ж, не будем зря тратить время. Пора забирать его и начинать обучение.
— По человеческим меркам, господин, боги живут не спеша.
— На что я и рассчитываю, Фекда. Даже если они думают, будто мне до них не добраться.
И они рассмеялись. Этот смех вряд ли можно было назвать музыкальным, но его эхо наполнило зал, который носил имя Отчаяние.
Шел дождь и уже перевалило за полночь, когда Драм высадил Линка на углу возле здания, где находилась квартира его матери. Линк спрятался под козырьком и проследил за скрывшимся среди других машин спиннером.
Вечер, прошедший после обеда в немецком ресторане вполне обыденно, теперь предстал перед Линком совсем в другом свете.
Встреча состоялась в доме, принадлежавшем какому-то знакомому — Драма или его клиента, Линк так и не понял. Закончив обед, они поехали на северо-запад. И довольно скоро оказались на местности без единой дороги, пересеченной множеством тропинок. Двигатель удовлетворенно урчал, когда они мчались сквозь сгущающиеся сумерки вниз по склонам холмов и по полям. Линк изо всех сил пытался запомнить каждый поворот, изредка включая микрокамеру, чтобы запечатлеть какой-нибудь опознавательный знак, и надеясь, что сверхчувствительный фильтр поможет сделать удачные снимки. Периодически он поглядывал на небо, отметив, что Драм тоже не пренебрегает этой предосторожностью. Но месопотамские скотолюди больше не кружили у них над головами.
Через четверть часа путники затормозили возле поместья, окруженного высоким забором. С соседних холмов Линк успел заметить освещенные окна виллы или большого дома. В маленьком озере отражались звезды и луна.
Они остановились перед воротами. Драм высунулся в окно и дотронулся до пластины переговорного устройства. Когда у него что-то спросили, он сказал:
— Барабанщик барабанит.
Ответа не последовало, но ворота распахнулись. Машина въехала внутрь, обогнула с левой стороны лужайку, а ворота тем временем снова закрылись.
Спиннер лавировал между сосновыми деревьями, пока не выбрался на берег озера. Драм направил машину над водой в сторону пульсирующего света, который испускало небольшое строение на острове посреди озера. Когда луна поднялась немного выше, стало видно, что цепочка изящных деревянных пешеходных мостиков, перекинутых через узкие полоски суши, соединяет остров с бамбуковой рощицей возле дома.
Драм опустил спиннер на берег и припарковался на усыпанной гравием стоянке.
— Все выходят, — заявил он, открывая дверь.
— В дом? — спросил Линк.
Драм кивнул и зашагал вперед, Линк поспешил за ним. Они обошли строение сзади и оказались на узкой, выложенной плиткой дорожке, которая заканчивалась у дверей. Драм остановился и произнес с вопросительной интонацией:
— Добрый вечер?
— Может быть, — послышался низкий голос изнутри. — Пожалуйста, заходите.
Драм вошел в отрывшуюся дверь, Линк последовал за ним.
Крупный мужчина, стоявший на коленях перед низким столиком, поднялся на ноги. В маленькие оконца слева и справа Линк видел ветки вечнозеленых растений; справа светила луна. Оранжево-розовая
