для охраны политических деятелей, звезд шоу-бизнеса, известных деятелей. Считалось, что в нем человек становится неуязвим для окружающих. За последнюю неделю на Имбре произошло четыре случая самовозгорания людей, находящихся под защитой пояса Рудайя. Только что, в считанные секунды, погибла известная певица Флоренс… Правительство планеты скорбит вместе с вами…
— Какой ужас, — прошептала Ронда, глядя на ослепительной красоты лицо женщины, по обычаю заметно затененное в знак траура.
— Комментарий ученых краток: произошел сбой в системе, известный как закон Иваневича, — продолжал диктор. — Физические законы перестают действовать без всяких видимых причин.
— Так не бывает! — буркнул Скальд. — На все есть причина…
— Выделено шесть косвенных признаков, предшествующих ситуации, когда происходит сбой, — слишком мало, чтобы предвидеть ее. Вообще проблема самовозгорания людей изучена довольно детально, но способов его предотвращения пока не найдено. Внезапно потерявший свои физические поля биологический объект переходит в запрещенное состояние, что вызывает процесс самораспада, не распространяющийся на одежду жертв…
— Вижу, вся семейка в сборе, — на экране вдруг появилось надменное лицо Анахайма. Йюл вскочил на ноги. — Сядьте, господин Йюл. Не буду тратить попусту слова. — Изображение внезапно исказилось помехами. — Пусть… смелый… семьи… тот, кто не, — помехи стали очень сильными, — придет… поговорить. Имбра, район шестьдесят три, восемь, пять. Жду. — Снова пошли новости.
— Совсем обнаглел, — возмутился Йюл. — Фантом прямо какой-то.
— Ну вот, за что боролись, на то и напоролись, — сказал Скальд. — Давайте решать, кто из нас пойдет. Полагаю, самая подходящая кандидатура — моя.
— Он ясно сказал, кого ждет, — вмешался Гиз. — Самого смелого из семьи.
— Но девочка не справится. У нее слишком мало опыта, — возразила Зира.
Лавиния подпрыгнула на месте.
— Это дискриминация!
Ион строго взглянул на нее.
— Мы не собираемся обсуждать этот вопрос, дочка. Когда тебе стукнет шестнадцать…
— До шестнадцати еще сто лет ждать! Я не доживу! — рыдающим голосом возразила девочка.
— Лавиния, ты действуешь всем на нервы, — осуждающе покачал головой Йюл. — Ты что, не понимаешь, что это не детские забавы?
— Ждите меня здесь, — сказала Зира. Скальд вопросительно взглянул на Иона, но женщина предупреждающе повысила голос: — Господин Икс!..
Напрасно Зира пробовала обнаружить жилище Анахайма по каким-то исключительным внешним признакам — необычной или роскошной архитектуре. Оно было типовым в ряду подобных поместий Имбры.
Модуль покружил над матовым куполом, а когда раскрылись его панели, Зира по-молодому лихо спикировала точно в центр площадки и легко выскочила из модуля на землю. Под ногами у нее засветилась дорожка, она пошла по ней к каменному дому в форме древней котти-пагоды. Снаружи он был выкрашен охрой и производил впечатление построенного из натуральных материалов; местами стены казались потемневшими от старости. Но Зире не понравилась эта слишком тщательная стилизация, она во всем ценила чувство меры.
Интерьер дома напоминал о прохладных сказочных дворцах. Тыква, чей плод считался в религии котти священным, был представлен здесь в разных видах — из тыкв-курительниц под иконами с ликами древних веселых и толстощеких божков доносился запах благовоний, а ярко-оранжевая гигантская тыква красовалась посреди огромного холла, намеренно перегораживая дорогу и символизируя величие и самодостаточность природного начала, превосходящего все достижения цивилизации.
Пульсирующая дорожка обогнула тыкву и привела Зиру в довольно уютную комнату, напоминающую кабинет, где на полу был расстелен пушистый ковер с орнаментом из кипарисов. Здесь ее ждал Анахайм. Он сидел за рабочим столом. Когда Зира вошла, он с холодной задумчивостью оглядел ее и кивком предложил сесть. Одет он был в прежний джинсовый костюм, выглядел очень молодым, очень здоровым, и Зира, чувствуя его изучающий взгляд, покраснела.
— Ну? — спросила она, чтобы прервать неприятную затянувшуюся паузу.
— Значит, вы, госпожа Регенгуж, самая смелая? — спросил Анахайм немного насмешливо. — Что ж, давайте поговорим. Как-то, почти незаметно для меня, у нас с вашей семьей завязалась интересная игра. Я даже не ожидал, что ваш сынок окажется таким упрямым. Но, честно сказать, мне интересны люди, от которых не знаешь чего ждать. Предсказуемость хороша только изредка — когда делаешь дело и сам прогнозируешь результат. А когда ты развлекаешься — интересен сам процесс, волнение, которое тебя охватывает. Результат игры воспринимается как дар судьбы, и это не сравнимо ни с чем.
— Вы уже проиграли свою игру. Отдайте то, что принадлежит Иону, и оставьте нас в покое, — сказал Зира ровным голосом. — На вашей совести уже девять жизней ни в чем не повинных людей…
— Тринадцать, — спокойно поправил ее Анахайм. Зира побледнела. — Нет-нет, не беспокойтесь, что вы. С вашими близкими все в порядке. Мы ведь играли с Ионом в игру «Тринадцать»… Ну и я подумал, что было бы неплохо… для симметрии…
— Они были виноваты только в том, что стали свидетелями вашей слабости… но это так жестоко… это не имеет названия, — взволнованно произнесла Зира.
— Ну хорошо, хорошо, если вы настаиваете, больше никто не погибнет, — рассеянно сказал Анахайм. — Я согласен — это слишком скучно.
Зира смотрела на него и не могла найти слов. Анахайм взглянул на нее. Его равнодушное лицо немного оживилось. Он встал из-за стола и присел на краешек.
— Но все равно делать-то что-то нужно, — сказал он. — Я предложил вам отступные — вы упорно отказываетесь от них. И никакой это не безжизненный астероид — вполне приличная планетка, даже с атмосферой. Это Скальд мутит воду. Зачем вы его слушаете? Если приложить руки, климат там станет вполне сносным. Оборудуете планету под какой-нибудь развлекательный комплекс, там, кстати, есть горячие озера с редким видом мраморных рыб. Когда в полдень вода почти достигает точки кипения, рыбы краснеют, раздуваются и, чтобы выжить, начинают стаями высоко подпрыгивать над водой, пытаясь охладить поверхность своего тела. И выживают только самые выносливые. Вот так и нас самих иногда поджаривают — и тогда мы начинаем суетиться и подпрыгивать… Туристы валом повалят… Да что я вас уговариваю?
— Я сама удивляюсь, зачем вы нас уговариваете, — сказала Зира. — И голос ваш звучит как-то очень неубедительно.
Маска безразличия на лице Анахайма снова чуть дрогнула, и он неожиданно рассмеялся, потер пальцем переносицу.
— Вы проницательны, госпожа Регенгуж. Я неубедителен, потому что не хочу, чтобы вы соглашались на мои уговоры.
— Что?
— Мне нравится эта игра, в которую нас втянул случай. Я предлагаю вам продолжить ее.
— Нет, — категорически отказалась Зира.
Анахайм расстроился.
— Ну почему?!
— У вас руки в крови…
— Вы боитесь меня? — прищурился Анахайм.
— Наверное да. Я боюсь вашего психического нездоровья.
— Как странно слышать из ваших уст слова «Я боюсь…». И это говорит самый смелый из семьи? — Анахайм пристально смотрел на Зиру, и она снова почувствовала, как у нее начинают гореть щеки.
— Оставьте нашу семью в покое, господин Анахайм… — еле слышно проговорила женщина и, повернувшись, пошла к двери.
— Ты постарела, Эва, — негромко сказал он ей вслед.
Зира замерла. Сердце у нее заколотилось. Анахайм подошел к ней, взял за руку и развернул к себе. Он стоял совсем близко, и она отчетливо различала исходящий от него запах свежести, здоровья, молодости, знакомых до боли мужских духов… Он прикоснулся к ее лицу, осторожно разглаживая морщины. Она слабо
