– Клонировать Чарльза Бутэна, – презрительно фыркнул генерал Мэттсон. – Как будто одного мерзавца недостаточно!

Мэттсон, Роббинс и Сциллард сидели в генеральской столовой орбитальной станции 'Феникс'. Мэттсон и Сциллард ужинали; Роббинс – нет. Формально доступ в столовую был открыт для всех офицеров, однако на практике здесь питались только генералы. Остальные офицеры входили в столовую только по приглашению какого-либо генерала и редко позволяли себе что-нибудь помимо стакана воды. Роббинс гадал, с чего именно повелась эта нелепая практика. Он умирал от голода.

Генеральская столовая размещалась на самом конце оси вращения станции 'Феникс' и была окружена одним специально выращенным прозрачным кристаллом, который образовывал ее стены и потолок. Из нее открывался захватывающий вид на планету Феникс, которая лениво вращалась над головой, закрывая почти весь небосвод, – совершенный бело-голубоватый драгоценный камень, настолько напоминающий Землю, что Роббинс при виде его неизменно ощущал болезненный укол в той области головного мозга, которая отвечает за тоску по дому. Покидать Землю легко, когда тебе уже за семьдесят пять и единственная перспектива в будущем – смерть от старости через считанное число все более коротких лет. Но обратной дороги не бывает никогда; чем дольше Роббинс жил во враждебной вселенной, в окружении которой оказались колонизированные людьми миры, тем с большей теплотой вспоминал вялую, но относительно беззаботную жизнь в пятьдесят, шестьдесят и особенно семьдесят лет. Воистину блаженно неведение, или, по крайней мере, в нем больше спокойствия.

'Сейчас уже слишком поздно', – подумал Роббинс, отрываясь от размышлений и снова обращая внимание на Мэттсона и Сцилларда.

– Лейтенант Уилсон надеется при помощи клона проникнуть в то, что происходило в голове Бутэна. В любом случае попытка лучше, чем ничего.

– В первую очередь меня интересует, почему лейтенант Уилсон уверен, что в этой машине хранится копия сознания Бутэна? – спросил Мэттсон. – Бутэн мог снять слепок с чьего угодно сознания. Да хоть со своего кота, черт побери!

– Такой рисунок свойственен человеческому сознанию, – невозмутимо возразил Роббинс. – Это можно утверждать со всей определенностью, потому что нам ежедневно приходится переносить сотни сознаний. Кот тут ни при чем.

– Это была шутка, Роббинс, – сказал Мэттсон. – И тем не менее это может быть не Бутэн.

– Не исключено, что это кто-то другой, однако такая вероятность крайне мала, – настаивал Роббинс. – В лаборатории Бутэна никто, кроме него, не знал, что он работает над этим. У него просто не было возможности скопировать чужое сознание. Знаете, невозможно осуществить это без ведома человека.

– Нам хотя бы известно, как именно копировать сознание? – подал голос генерал Сциллард. – Этот ваш лейтенант Уилсон говорит, что оно находится в машине, созданной на основе технологий консу. Даже если мы решим ею воспользоваться, кто-нибудь знает, как это делать?

– Нет, – ответил Роббинс. – Пока что не знает. Уилсон уверен, что сможет во всем разобраться, однако он не специалист по технике переноса сознания.

– Я в этом разбираюсь, – заявил Мэттсон. – Точнее, я достаточно долго командую теми, кто разбирается в технике переноса сознания, и сам тоже успел кое-чего нахвататься. Для этого процесса необходимо не только само сознание, но и физический головной мозг, в который оно будет переноситься. И вот этого-то мозга нам сейчас как раз и недостает. Я уж не говорю про проблемы этики.

– Проблемы этики? – не смог сдержать удивления Роббинс.

– Да, полковник, проблемы этики, – раздраженно подтвердил Мэттсон. – Нравится вам это или нет.

– Господин генерал, я вовсе не хотел ставить под сомнение ваши моральные принципы, – виновато произнес Роббинс.

Мэттсон нетерпеливо махнул рукой:

– Забудьте. Но вопрос остается. Союз колоний давным-давно принял закон, запрещающий клонировать людей, которые не состоят на службе в ССК, – ни живых, ни мертвых, но в первую очередь живых. К клонированию людей мы прибегаем лишь в том случае, когда возвращаем в немодифицированные тела тех, чей срок службы истек. Бутэн – человек гражданский, он колонист. Даже если бы нам очень захотелось, мы не можем на законных основаниях создать его клон.

– Но сам он вырастил же свой клон, – напомнил Роббинс.

– Полковник, неужели мы опустимся до моральных принципов предателя! – снова раздражаясь, воскликнул Мэттсон.

– Можно будет получить от Колониального совета разрешение отступить от закона, – предложил Роббинс. – Такое уже случалось. Вы сами к этому прибегали.

– Но только не в подобных вопросах, – возразил Мэттсон. – Разрешение отойти от закона мы испрашиваем только для того, чтобы испытать новые системы вооружения на планетах, лишенных жизни. А если затеять возню с клонами, у закоренелых консерваторов из Совета начнется зуд в заднице. Подобное предложение не выйдет из стен комиссии.

– Бутэн является ключом к тому, что задумали рраей и их союзники, – сказал Роббинс. – Быть может, настало время вспомнить завет морской пехоты США: 'Легче получить прощение, чем разрешение'.

– Я восхищаюсь вашей готовностью выбросить черный пиратский флаг, полковник, – заметил Мэттсон. – Но расстреляют в случае чего не вас. Точнее, не только вас одного.

Генерал Сциллард, все это время задумчиво жевавший бифштекс, проглотил его и отложил приборы.

– Этим займемся мы, – решительно произнес он.