шучу: даже ученики Стругацких — эрудиты из фантастических семинаров Москвы и Питера щёлкают эту сотню вопросов и задачек как орешки и просят следующую порцию.
Ну и
Этих пяти совпадений, в принципе, было бы достаточно для соавторства. Но и ещё кое-что роднило их, так сказать, уже по мелочи.
Любовь к юмору и умение шутить, любовь к морю, к рекам, к воде, любовь к кино, к чтению лёжа на диване, заядлое курение, трезвая самооценка, любовь к писанию писем и дневников, урбанизм и особая любовь к родному городу Ленинграду.
Равнодушие к музыке, театру, живописи, политике, детям, полное равнодушие к религии.
Нетерпимость к фашизму, к бессмысленной жестокости, к самодовольной тупости, безграмотности и нежеланию думать. Впрочем, последнее — не мелочь, оно скорее относится к общей морали и философии.
Но вот, кажется, и всё.
А различий было у них — не счесть! Перечислю основные.
1. АН — экстраверт. В друзьях — весь Советский Союз. БН — интроверт, любит одиночество и никогда без надобности не расширяет круг общения.
2. АН — большой любитель и любимец женщин, БН — типичный однолюб и образцовый семьянин.
3. АН рано пристрастился к алкоголю и всю жизнь не отказывал себе в этой радости. БН к спиртному равнодушен с юности, элементарно время жалел на пьянки, а главное, никогда не любил быть пьяным.
4. АН просто относился к еде. Из экзотики любил морепродукты, но это только потому, что на Дальнем Востоке они — никакая не экзотика. Ну и ещё китайскую кухню любил — с подачи тестя и жены, родившейся в Шанхае. БН всю жизнь был гурманом, стремился, насколько позволяли здоровье и деньги, попробовать все деликатесы, и вообще любил из еды устраивать праздник.
5. АН был фантастически способен к языкам. В совершенстве знал два иностранных и ещё в нескольких неплохо ориентировался. БН брался за пару-другую языков, но толком не выучил ни одного. Вот его собственное признание по этому поводу:
«Английский когда-то знал неплохо — школа, университет, аспирантура — „науку“ читал свободно, осмеливался даже переводить фантастику. Потом отстал (без практики) и сегодня нахожусь на уровне аспирантуры. Брал уроки французского — недолго и бесполезно. Немецкий знаю достаточно, чтобы читать филателистическую литературу, но — с трудом. В общем — душераздирающее зрелище советского квазиинтеллигента».
6. АН к армии относился сложно, но всё-таки, безусловно, любил её. Двенадцать лет в строю — не шутка. Военная романтика его всерьёз увлекала. БН — белобилетник с детства и закоренелый пацифист.
7. АН — педагог никакой, даже будучи преподавателем в ШВП, скорее выступал для курсантов в роли спарринг-партнера, а не учителя. И в литературе никогда никого ничему не учил. БН — прирожденный учитель, мэтр, особенно для взрослых, особенно в литературе. Семинар ведёт с 1974 года и до наших дней. И как ведёт! Имена его учеников говорят сами за себя. И публицистика его высоко педагогична, чего почти не было раньше, в соавторстве.
8. АН был всегда артистичен: лицедействовал самозабвенно, прекрасно читал вслух (несмотря на отсутствие зубов) и очень любил публичные выступления. БН ничего этого не любит и публичных выступлений, как правило, чурается.
9. АН легко заводил друзей и легко расставался с ними, забывал совсем. Таких, что прошли через всю жизнь, просто не было. У БНа друзей мало, но все — настоящие Друзья. С большой буквы.
10. АН не любил (даже как пассажир), можно сказать, побаивался автомобиля — шайтан-арба! БН с молодых лет — заядлый автолюбитель.
11. АН умеренно любил собак и совсем равнодушен был к кошкам. БН наоборот равнодушен к собакам, но коты и кошки с неизменным именем Калям живут у него постоянно и по сей день.
12. АН читал книги стихов практически только по обязательной программе изучения в школе и в институте, а сочинял только для девушек, для тостов, для хохмы. В его библиотеке всей поэзии — только Пушкин и Лермонтов в виде полных собраний и никаких отдельных томиков. БН любил поэзию с детства, писал стихи и песни всерьёз, имел поэтические амбиции, до сих пор за поэзией следит и с поэтами дружит. Большая часть стихов и стишат в книгах АБС придумана или подобрана БНом.
13. АН любил всякую мистику и колдовство и даже к слухам псевдонаучным про НЛО и бермудские треугольники относился в меру серьёзно. БН никакой мистики не признаёт, он материалист и рационалист до мозга костей.
14. АН не имел никаких хобби, коллекционирование как таковое было ему чуждо. БН многие годы основательно и с удовольствием занимается филателией.
15. АН был фантастически непрактичен — как и для чего в этой жизни используют деньги, зачем их считать до получения, а тем более, после, он так и не понял до конца дней. БН — с математическим складом ума. Деньги, как и всё остальное, считал он всегда быстро и хорошо. И, не будучи рвачом, а тем более крохобором, он, тем не менее, умел и умеет вести вполне грамотные финансовые переговоры с издателями. Да и траты его в жизни всегда были куда более рациональны.
16. АН не любил спортивных занятий даже в детстве и никогда не был спортивным болельщиком. БН в юности мечтал стать спортсменом, пока интеллект не взял верх, а потом, как зритель, фанатом не был, но по телевизору вместе со всеми смотрел и олимпиады, и чемпионаты мира.
17. АН относился к компьютеру, так же как к автомобилю, у него вообще с техникой были сложные отношения. БН увлекался информационными технологиями с тех времен, когда ещё и термина такого не было, а была только книжка Норберта Винера «Кибернетика».
18. АН полюбил Москву как второй родной город, да так и не сподобился переехать обратно в Питер, хотя думал об этом. БН никогда не любил Москву, ему и в голову не могло прийти в ней жить.
19. АН любил науку, но все его друзья-учёные с улыбкой подтверждают, что он не разбирался в ней совсем и относился к науке, как к своего рода магии. БН науку знает изнутри, и этим всё сказано.
20. Отдельного сопоставления заслуживает отношение братьев к путешествиям. Они вроде и любили их. А вроде и не любили. Ну, примерно, как тот Гиви из анекдота — помидоры: «Кушат — нэт, а так — очэн!» Но главное, что и любили и не любили они эти путешествия совершенно по-разному. Только рассказывать это лучше на конкретных примерах в соответствующих главах.
А сейчас подытожим: различий у нас получилось в четыре раза больше.
Так вот, эта их редчайшая для родных братьев, удивительная, трудновообразимая непохожесть и рождала эффект идеального взаимодополнения. Как у двух половинок разорванной купюры? Нет, не так. В том-то и дело, что не так! Геометрически идеально совпадают в жизни пресловутые «платоновские» половинки — мужчина и женщина. В творчестве всё сложнее. Когда братья-соавторы встречались, им ещё требовалось время на то, чтобы притереться друг к другу, адаптироваться, преодолеть колоссальную психологическую дистанцию, существовавшую между ними, а уж потом начиналась работа. Да и работа эта была далеко не лёгкой и радостной, она тоже была непрерывным преодолением, сопротивлением, отчаянным прорывом по ту сторону возможного и реального.
Очень хорошо сказал их коллега и добрый приятель прекрасный фантаст Владимир Дмитриевич
