вещь, — помимо воли авторов, сама собою дрейфует от туповатой шпионской романтики в сторону гордого, великого и вечного противостояния — противостояния человека и Природы.
Вот как звучит один из вариантов Введения к «СБТ» того времени:
«Начало титанической борьбы за преобразование природы, за полное её подчинение потребностям человека началось, строго говоря, в период грандиозного социального переустройства мира после крушения американского империализма и установления коммунистических и народно-демократических режимов в большинстве стран.
Правда первые смелые и удачные шаги в этом направлении были сделаны ещё в пятидесятых годах прошлого столетия, когда Советский Союз в обстановке постоянной и растущей угрозы со стороны капиталистического окружения сумел проделать огромные по тому времени работы в области максимального использования энергии больших рек, обуздания пустынь и ликвидации засух. Но здесь речь идёт об изменении лика всей планеты».
И, наконец, приходит июнь 1955 года. Прощай, военная служба! Поезд летит на запад, быстро, будто самолет — навстречу новой и долгой счастливой жизни. Но в Москву АН только заезжает на несколько дней — повидать любимую жену, любимую дочку Наташу и вторую дочурку, ещё незнакомую, едва родившуюся крошку — Машуню. Всё это очень здорово, но уже в июле он в Ленинграде у мамы. И это не еврейская любовь к родственникам, и не попытка убежать от стирки пеленок, детского плача по ночам и прочих бытовых неудобств — это просто неистовое желание работать вместе с братом, писать, воплощать на бумаге то, что они напридумывали. Сегодня, сейчас, не откладывая! Вот тогда и начинается их реальное совместное творчество.
Удивительно, что рассказ «Затерянный в толпе», написанный БН в одиночку, датирован августом 1955-го. Либо как раз в этот момент АН снова уезжает в Москву (а надо думать, что за полгода перемещения эти совершались им не однажды), либо во время какой-то из возникших в совместной работе пауз БН возвращается к ранее написанному рассказу, завершает его и датирует, планируя вынести на строгий суд брата, но так и не решается. Во всяком случае, ни о какой реакции АНа той поры нам не известно. Лишь спустя два года придет из Москвы то письмо, в котором не сложившийся уже в новом варианте текст с немыслимым и неудобочитаемым заголовком «Кто скажет нам, Эвидаттэ?» АН сурово, но уморительно припечатает: «…Такого горбатого не исправит даже наш советский колумбарий» (эта фраза войдёт у них в поговорку). Однако в итоге рассказ не пропадёт вовсе и будет использован для создания широко известного произведения под названием «Шесть спичек» — пусть и не самого удачного, зато абсолютного рекордсмена у АБС «в лёгком весе» по переизданиям и переводам.
Трудно сказать, чего там было больше в этот первый год их соавторства: реального творчества или просто отчаянного желания творить вдвоём. Ведь БЫ именно тогда довольно плотно занят в своей аспирантуре. АН — озабочен поисками работы. Быт, вообще, весьма неустроен, да и с деньгами не всё в порядке. Но самое удивительное, конечно, что почти полгода, пока он живёт у мамы, а молодую жену с двумя малышками навещает лишь изредка, Лена спокойна, как танк, — ситуация вполне устраивает её.
И тут надо оговориться: да, конечно, АН был человеком влюбчивым. При этом он всегда допускал и для себя, и для других (не морализаторствуя) простые интимные отношения — без всякой любви. А ещё при всем при этом он искренне, сильно, глубоко и до самых последних лет любил свою вторую и единственную жену.
Но! Внимание! С этого места начинается главное.
Никогда ни женщины вообще, ни любовь к некоторым из них, ни даже любимая и родная Лена — не были у него на первом месте в жизни.
«Жизнь даёт человеку три радости: друга, любовь и работу».
Это один из самых знаменитых афоризмов АБС. Думается, что работу они поставили на последнее место из чисто фонетических, интонационных соображений. На самом деле для них обоих именно работа была и остаётся на первом месте. С любовью и друзьями у братьев было всё очень по-разному. С работой — одинаково. А иначе как бы они создали вместе хоть что-нибудь?
Ну и конечно, таким людям требовались уникальные жены. Борису повезло — он свою Аделаиду Андреевну нашел сразу. Аркадию было намного труднее, он изрядно помыкался прежде, чем повстречал Елену Ильиничну. Да перед Леной и задачка стояла посложнее — принять в семью героя всех минувших и грядущих романов, участника всех прошлых и будущих литературных сражений, вообще крайне неординарного персонажа, который для семейной жизни годился ещё меньше, чем для армейской. Но её любовь оказалась сильнее, и она приняла его со всеми онёрами — и в 1951-м, и в 1954-м, и во все последующие — ох, нелёгкие! — годы сумела простить всё и осталась с ним до конца.
А благодарностью за самоотверженность было доверие. Пожалуй, только ей одной и доверял он читать свои рукописи, свои и совместные с братом незаконченные произведения. Больше — никому. Почти на уровне мистики, чтобы не сглазить, как говорится. А ей не только доверял, но и очень ценил её замечания, ждал их, прислушивался к ним, учитывал. И так повелось почти с самого начала — с Камчатки или с Хабаровска, а может быть, и с Канска. Не было у него другой ТАКОЙ женщины.
Именно после демобилизации АНа работа над первой книгой АБС становится регулярной и обстоятельной. Однако дело идёт медленно и трудно. По многим причинам. Главная из них — они ещё не знают оптимальных методов соавторства, не придумали, не опробовали, не освоили. Они непрерывно экспериментируют и, мягко говоря, не всегда успешно. Но именно в процессе этих экспериментов и придёт осознание, что им для наилучшего результата просто необходимо сидеть рядом и буквально проговаривать каждую фразу. На первый взгляд, это громоздко, нерационально, а в итоге — единственно правильно.
Ну а потом, после апреля 1957-го, — новая эпопея: борьба с редакторами, с чиновниками, с цензурой. И тоже всё в новинку. Всё непривычно. Всему надлежит учиться с нуля. Война с системой затянется на добрых два года, в течение которых книга будет многократно переделана, переписана, урезана и надставлена, местами улучшена, но гораздо чаще — ухудшена. Выхолощена. И в результате наступит усталость, и раздражение, и равнодушие. Но всё-таки — незаменимый опыт. Но всё-таки — ощущение победы. Нет, не пирровой, а именно такой: крепость пала, но гарнизон победил.
Что осталось в книге плохого? Неизбежная перегруженность наукой в виде лекций. Наивность. Заблуждения. Открытая и уже не очень искренняя пропаганда. Ядовитый дух эпохи.
Что осталось в книге хорошего? Живые образы — несмотря на всю правку. Хороший язык — несмотря на все редакторские надругательства. Суровая романтика будней, актуальная во все времена. И прекрасный сюжет, который не позволяет читателю скучать.
И потому судьба этой книги — и уже свершившаяся и будущая, совсем не так уныла, как казалось самим авторам в какой-то момент.
Она была выдвинута на конкурс «Детгизом» ещё в рукописи в конце 1958-го и получила заслуженную награду (третью премию Министерства образования в размере 5000 рублей — в 1959 году деньги достойные).
Она была переиздана меньше, чем через год вторым массовым тиражом в 100 тысяч экземпляров в серии «Школьная библиотека» и принесла АБС заслуженную известность.
Она не зря переводилась на многие-многие языки и сразу после выхода в СССР, и много позже.
Жаль, что по написанному самими авторами сценарию не сняли тогда фильма. А может быть, и хорошо. Потому что фильм бы получился наверняка дрянной, а так — всё ещё впереди!
Вернёмся же в год 1955-й.
В ноябре, сразу после праздников, АН всё-таки перебирается в Москву. Нигде не записана точная дата переезда, но первое письмо из Москвы отправлено 19 ноября. И ещё из точно зафиксированных событий: свидетельство о браке выдано было Аркадию и Лене 22.12.55. Сам этот документ не сохранился, но есть свидетельство о рождении Маши, а в семье помнят, что обе корочки выдавались одновременно и тем же днём, почти через восемь месяцев после фактического появления ребёнка на свет — такое трудно забыть. А говорят ещё, при советской власти порядок был! Ну, с браком понятно — Дмитрий развода не давал, — но
