«Читать Стругацких я начал ещё лет в семь, — признался мне Егор Тимурович, — и стал безумным поклонником всех написанных ими книг, включая „Страну багровых туч“, ну а такие вещи, как „Полдень“, перечитываю и сегодня.
Самых любимых, наверно, не меньше шести. По „любимости“ распределить трудно, назову в хронологическом порядке: „Трудно быть богом“, „Понедельник“, „Улитка“, „Лебеди“, „Обитаемый остров“ „Миллиард“. А на моё мировоззрение сильнее всего повлиял именно „Обитаемый остров“. Как его пропустили? Цензора надо было просто расстрелять немедленно. Но спасла фантастика и детская литература.
Стругацкие вообще повлияли на меня в огромной степени. Причём не только на меня — на всех людей с похожими биографиями, людей, выросших в хорошей семье, получивших приличное образование и привыкших думать о том, что происходит с твоей страной. Я даже не знаю, что ещё столь же сильно воздействовало на интеллектуальную атмосферу молодежи в 60 — 70-е годы. Увлечение Стругацкими — это был своеобразный механизм идентификации. Оказавшись в новой компании, ты начинал по ходу разговора употреблять некие обороты со вполне очевидными аллюзии, и если тебе отвечали тем же, значит, ты имел дело со своими, а если они не понимали, значит, были другими, может быть, хорошими, замечательными, но… скорее всего — чужими».
Вот такая получилась развлекательная книжечка о победах юного коммунара на далёкой планете, книжечка, которую писали специально в противовес ядовитой сатире «Сказки о Тройке» и мрачным прозрениям «Улитки на склоне» или «Гадких лебедей». Вот такой ход конём.
Что ещё любопытно: именно тогда, в апреле, заканчивая работу над чистовиком «ОО», братья впервые упомянут в рабочем дневнике совсем новую для себя тему.
«22.04 1). „Дом“
2). „Следователь“ — убивает преступника, убедившись, что его не осудят.
3). „Апокалипсис“
4). „Я и мой брат“ (Мой брат и я)»
4 июня появится некоторая расшифровка замысла, и становится окончательно ясно, что это зародыш будущего «Града обреченного»
«Мой брат и я, или Новый апокалипсис
a) Худ. линия
b) Биографич. линия
c) Размышления о судьбах мира
d) Притчи (например, про „Дом“); про страну, управляемую мертвецами».
А вот ещё одна идея того же времени, записанная в дневнике. Жаль, что она так и не была нигде использована, но сама постановка вопроса не может не вызвать грустной улыбки:
«Рассказ о человеке, который, отчаявшись в человечестве, посылает сигналы в космос: „SOS“. Всё что угодно, кроме этого бардака».
В июле и августе будет обычный для них отдых порознь, а затем, осенью и до самого декабря — совместный перевод «Саргассов в космосе» Эндрю Нортон для «Мира» и много творческих метаний. Раздумья, по существу, над «Градом», но под самыми разными названиями:
«Люди и боги»: Боги исследуют вопрос о разумности. Что есть разум? Как мы изучаем обезьян и собак. Страшный удар для узнающего: «Они не считают нас разумными!»
Это ли не зародыш «Пикника на обочине» и «Жука в муравейнике»?
«„Апокалипсис“: город, которым управляют мёртвые, заставляя жить живых по законам мёртвых».
«Новелла: шахматы, когда фигуры — люди. Следователь».
«Скучные пустяки». Отсылка к цитате из М. Горького («В людях»): «Это вовлечение бога в скучные пустяки подавляло меня».
Даже «Кракена» вспомнят, примеривая его к новым реалиям и новым идеям. И, наконец, 17 декабря:
«Способ исполнения желаний? Какие желания?»
Это надпись на карте, в которой в принципе можно угадать карту Зоны. Значит, и «Пикник» уже придуман!
Вот каким он был, 1968-й — тяжёлым, роковым, но и плодотворным.
Следующий год был не слишком богат на события. Ну да, в марте вооруженный инцидент с китайцами на острове Даманском. В мае достиг Венеры советский межпланетный автомат «Венера-5». В июле Армстронг ступил на Луну. Ну и ближе к литературе: Солженицына исключили из СП, а на Стругацких обрушилась самая злобная, небывалая доселе критика — гнусные статьи в «Журналисте», подписанные Свининниковым и Краснобрыжим, персонажами, чьи фамилии вкупе с манерой письма так и просились в какой-нибудь дешёвый фельетон. Но было уже не до шуток. Потому что прошло то время, когда позволяли отвечать ударом на удар, теперь разрешали только утираться и то не на людях. Холодало, заметно холодало в стране.
И АБС — не в ответ на это, а так, интуитивно, — решают написать совсем уж безобидную в политическом отношении вещь. Все свои сокровенные мысли они благополучно направляют в будущий большой роман, с которым можно никуда не спешить, потому что они не слишком рассчитывают при жизни увидеть его опубликованным. Ну а для денег, для решения, так сказать, текущих вопросов и просто — чтобы форму не терять — пишут детектив. Прекрасный жанр: и писатель массу удовольствия получает, придумывая и закручивая интригу, и читатель не в обиде, потому что оторваться не может — до того ему увлекательно. И ведь получилось! Всё получилось. И острый сюжет склеился, и острые углы обойти удалось, и не пустая, ох совсем не пустая вещь из-под пера вышла! Хотя, конечно, по первой публикации в «Юности» «Отель „У погибшего альпиниста“» у многих вызвал разочарование. Не стоит и говорить о любителях классического детектива, ощутивших себя обманутыми. «Объяснить преступление какими-то инопланетными чудесами — это ж надо додуматься!» — возмущались они. Таким легко было ответить: «Ребята, брать в руки книгу Стругацких и не ждать в ней фантастики — это ж надо додуматься!» Нет, печальнее было другое
