сказал:

— А теперь пошли за едой!

— Куда? — страшно удивилась Элла.

— Вниз! Здесь подают только напитки, еду надо брать самим!

Какая глупость, подумала Элла, тоже мне удовольствие — с полным подносом тащиться на эту гору. Но промолчала. Спускаться, к счастью, пришлось не до самого низа. В небольшом помещении за прилавком чего только не было!

— Советую взять свиное жаркое с картошкой и капустой, а еще наберем вот этих салатов.

Женщина за прилавком ловко отрезала большие, невероятно аппетитные куски жаркого, под Витькиным руководством наполняла мисочки какими-то неведомыми салатами, у Эллы уже текли слюнки. Она только с сожалением думала, что, пока они донесут все это наверх, мясо остынет. Оно конечно же остыло, но не совсем, и Элла смогла оценить удивительную, какую-то карамелевую корочку на сочном и совсем нежирном жарком.

— Нравится? — спросил Витька.

— Класс! Наверное, это с жженым сахаром сделано.. А вот это что за беленькие штучки?

— Не знаю, как это по-русски, а тут это называют шварцвурцель, то есть черный корень.

— Но он же беленький, я у нас такого не встречала, прелесть, такая нежная штука…

— А ты, наверное, хорошо готовишь? — ласково улыбнулся Витька.

— Говорят, да.

— Повезло твоим мужикам…

— Нет, — засмеялась Элла, — я им уж давно готовлю только «курицу в полете»!

— Это еще что такое? — фыркнул он.

Элла объяснила.

— Правильно, молодец, нечего их баловать.

Но я чувствую, если полюбишь по-настоящему, то уж сумеешь накормить его на славу!

— А мне бы хотелось хоть разочек по-настоящему накормить тебя. Приезжай в Москву, Витечка! У тебя нет в Москве никаких дел?

— Пока нет, а там кто знает… Соня очень хочет в Москву, она же москвичка…

— Прекрасно, приезжай с Соней!

— Боюсь, она не поймет… Эх, Элюня, хорошо с тобой, легко. Ты прости меня, ладно?

— За что?

— Да за все… Но главное — за то, что у тебя нет детей.

— Значит, не судьба… — тихо сказала Элла.

— И все-таки ты меня прости. Закрой глаза.

— Зачем?

— Надо!

Сейчас он подарит мне какую-нибудь цацку, с грустью подумала Элла. И действительно, он взял ее руку и надел на безымянный палец кольцо.

— Можешь открыть глаза!

Кольцо было удивительное. Очень крупный дымчатый топаз в обрамлении бриллиантиков.

— Ой, какая красота! Это ты сам сделал?

— Да. Я очень люблю топазы… У меня есть целая коллекция топазовых украшений, она принесла мне настоящую славу в нашем мире. Это кольцо из той серии, и оно называется «Элла». Вот смотри. — Он вытащил из бумажника сложенный листок, по-видимому из какого-то каталога, где было снято это кольцо и написано по-английски и по-немецки, что оно называется «Элла», автор Виктор Шебанов. У Эллы потекли слезы по щекам.

— Витечка, что они с нами сделали, за что? Кому мешала наша любовь?

— Глупости, Элка, во всем виноват я один. И я прошу у тебя прощения. Вот тебе к кольцу сертификат, в любом филиале нашей фирмы тебе его бесплатно почистят, починят, если что… Только обещай мне, что будешь его носить.

— Конечно, буду, — шмыгнула носом Элла, — такая красотища!

— И еще пообещай мне.., одну вещь.

— Что?

— Что когда найдешь себе человека, за которого захочешь выйти замуж, ты мне сообщишь, чтобы я спал спокойно, договорились?

— Договорились, — опять всхлипнула Элла, — ну вот, а мне нечего тебе подарить… Но я пришлю из Москвы, ты мне адрес оставь…

— Что ты можешь мне прислать? — улыбнулся Витька.

— Хочешь, все альбомы Макаревича пришлю?

Помнишь, как ты его любил?

— Макаревича? Да нет, не надо. Это прошлое. Я не обещаю, что буду писать, но давай договоримся, что на Новый год и в дни рождения будем созваниваться, а?

— Витечка, скажи, а ты Соне уже такой достался?

— Какой? — с легкой усмешкой спросил он.

Она хотела сказать «мертвый», но не решилась и ответила:

— Спокойный, уравновешенный…

— Да нет, она еще со мной хлебнула… Но давай не будем об этом. Скажи лучше, неужели тебе так фигово у матери?

— Да. Фигово.

— И ты ей об этом собираешься прямо заявить?

— Не знаю еще, как получится. А ты знаешь, почему она вдруг обо мне вспомнила? Потому что собралась опять замуж, а жених, похоже, потребовал, чтобы она нашла свою дочь. Ему показалось, что это нужно сделать…

— А ты не преувеличиваешь? Может, у нее проснулся материнский инстинкт?

— Может, и проснулся, но при виде меня тут же уснул мертвым сном! Знаешь, какие были ее первые слова в аэропорту, когда она меня увидела через столько лет? «Элка, какая ты толстая!»

— Ты не врешь?

— Чем хочешь клянусь!

— Но ты же вовсе не толстая, ты просто полная…

— А, один хрен, — засмеялась Элла.

— Ты не дала мне договорить. Я хотел сказать, ты красивая, полная жизни и ужасно аппетитная! И худоба тебе ни к чему! Вот и все. И потом, у тебя красивые, стройные ноги. А избыток плоти, что ж, мне лично всегда нравились именно такие женщины.

— Витечка, ты самый лучший человек на свете!

— Нет, отнюдь, — улыбнулся он. — Просто я.., я, наверное, все еще люблю тебя, Элюня. Но я теперь другой, и любовь моя другая… Ну все, поехали, а то черт знает до чего договоримся. А кольцо носи не снимая.

Они простились у дома на Ватмангассе, Элла загрустила, но слез не было. Только странное чувство освобождения от ставших привычными и потому незаметных пут.

Мать была дома.

— Почему ты не пригласила своего знакомого в дом?

— Потому что он спешил.

— А что за кольцо у тебя?

— Это подарок.

— С какой стати он делает тебе такие подарки?

— Мы были дружны когда-то.

— Только дружны? — с намеком спросила мать.

— Нет, не только, но это не имеет теперь значения.

— Дай-ка посмотреть кольцо, ах, как красиво, дивная работа. Ты не говорила ему обо мне? Я хочу