содеянном.

Тогда Ёритоки, собрав сыновей и племянников, сказал им так:

— Человек живёт на свете ради жены и детей. Хоть Садатоо и поступил глупо, я не могу не любить своего сына. Я не могу стерпеть, чтобы из-за одного-единственного проступка его казнили. Так перекроем же заставу на реке Коромо и воспротивимся повелению! Если даже Ёриёси нападёт, у меня достанет войск сдержать его. Так что сейчас нам не о чем беспокоиться. А если даже мы проиграем сражение и все погибнем, — что ж, ничего не поделаешь!

Тут все, и справа и слева стали наперебой говорить ему:

— Истинно так! Давайте перекроем заставу на Коромогаве! Там никто не пройдёт!

Так и вышло, что они перекрыли дорогу, не пропуская никого.

Ёриёси разгневался пуще прежнего и созвал войска. Воины Бандо собирались подобно клубящимся облакам, прибывали словно вода во время ливня. Конных и пеших собралось несколько тысяч, из-за крытых подвод и воинского снаряжения ступить было некуда. Вся земля Муцу трепетала в страхе, и никто не мог и помыслить не исполнить приказа в точности. В это время зятья Ёритоки, Фудзивара-но асон Цунэкиё и Тайра-но Нагахира оставили тестя и вместе со своими отрядами перебежали к Ёриёси.

Ёриёси собрал войска и повёл их. Когда они приблизились к реке Коромо, на Нагахире был шлем с серебряной отделкой. Тогда некто сказал Ёриёси:

— Этот Нагахира был прежде приближённым прежнего правителя, Нарито-но асона, прибыл с ним в эти земли и правитель всячески о нём заботился и опекал, так что Нагахира управлял целым уездом. Однако с тех пор, как взял в жёны дочь Ёритоки, затаил он в душе двоемыслие, и когда дело дошло до боя, предал господина и примкнул к Ёритоки. Он неверный и бесчестный негодяй! Хоть и выказывает преданность сейчас, в душе он наверняка затаил измену и тайно посылает гонцов к неприятелю с сообщениями о передвижении войск и наших замыслах. Шлем у него не такой, как у других, — верно для того, чтоб его не поразили свои случайно в бою, как тогда, когда нацепляли жёлтые повязки и красили красным брови[11], чтобы отличать своих от врагов. Лучше всего зарубить негодяя и тем покончить с предательством поскорее!

Военачальник рассудил, что это верно, и тут же направил воинов, — Нагахиру и четырёх самых близких его приспешников взяли, допросили и, признав виновными в предательстве, зарубили на месте.

Прослышав об этом, Цунэкиё устрашился, призвал советников и сказал им:

— Если переворачивается передняя повозка, это служит предостережением для задних. Когда по подозрению в измене были казнены Хань Синь и Пэнь Юэ, Цинь Бу[12] сохранил хладнокровие. Сейчас казнили Дзиро[13], и я не знаю, когда наступит мой черёд. Как лучше поступить?

На это советники сказали ему:

— Хоть нынче вы и изъявили преданность и служите Ёриёси, он непременно усомнится в вашей верности. Лучше всего сбежать и перейти к Абэ, не дожидаясь, пока вас оклевещут. От Абэ вы ушли, Ёриёси того и гляди станет вас подозревать… Как бы вам не пришлось пожалеть об этом!

Цунэкиё сказал: «На том и порешим!», и распустил слух, говоря: «Ёритоки обходными путями послал лёгкую конницу в земельную управу, чтобы захватить жену и детей военачальника!» Все командиры и приближённые Ёриёси оставили свои семьи в управе, и они стали уговаривать его отступить. Военачальник прислушался к их советам, возглавил отряд отборных воинов в несколько тысяч человек, и скакали они днём и ночью.

Так и вышло, что Ёриёси оставил с войсками против Ёритоки управляющего уездом Кэсэн Кон-но Тамэтоки. Сразиться с ним Ёритоки послал своего младшего брата, монаха Рёсё. Тамэтоки сражался отменно, но поскольку он не имел войск, которые бы ударили по врагу с тыла, ему пришлось отступить после одной стычки.

Вот так Цунэкиё, посеяв смятение в войсках, увёл более восьмисот своих воинов к Ёритоки.

В этом году при дворе был назначен новый правитель земли Муцу, но он отказался от должности, услышав о мятеже в тех краях, и к месту назначения не поехал. По этой причине обязанности вновь возложили на Ёриёси и поручили ему покарать Ёритоки.

В том году в Муцу начался голод, причиной которому была затянувшаяся война. Лишённые провианта воины разбрелись по домам. И пока назначали новый сбор и составляли планы, год подошёл к концу.

Осенью пятого года Тэнки в девятом месяце Ёриёси подал ко двору доклад о положении дел в провинции и в нём так писал о деле Ёритоки.

«Ваш вассал, Ёриёси, послал Кон-но Тамэтоки и Симоцукэ-но Окисигэ с заданием убедить жителей дальних земель перейти на сторону государя. Таким образом эмиси трёх уездов — Канная, Нитороси и Усори — мы объединили под началом Абэ-но Томитада, и все их воины присоединились к Тамэтоки. Однако же Ёритоки, прослышав об этом деле, самолично отправился туда и стал их убеждать принять его сторону, но за ним пошло не более двух тысяч. Томитада укрыл войско на крутом склоне, ударил на них, и бой продолжался два дня. Ёритоки был поражён шальной стрелой, его увезли в крепость Ториуми[14], где он и умер. Однако остатки его войска мы ещё не усмирили. Нижайше прошу издать указ о сборе воинов со всех земель и выдаче провианта с тем, чтобы наказать мятежников. Как только будет получен указ, соберём провиант и двинем войско!»

Пока в придворном совете решали вопрос о выдаче награды за наказание Ёритоки, в одиннадцатом месяце того же года военачальник Ёриёси повёл войско в тысячу восемьсот человек чтобы разгромить Абэ- но Садатоо. Садатоо же с четырьмя тысячами отборных воинов и опорным пунктом в крепости Камисаки, принадлежавшей Кон-но Тамэюки, дал бой в Киноми[15].

В то время дороги стали почти непроходимы из-за метели. У государева войска истощился провиант,