Телеграмма из Дункельвинкеля:

Собравшиеся на совещание коллеги впервые увидели, что Хохдрук растерян.

— В то время как мы, — тусклым голосом говорил он, — собирались начать новую рекламную акцию, рассчитанную на шум, связанный с предложениями запрета наших книг, многочисленные правильные разгадки, поступившие одновременно из нескольких городов и относящиеся к различным сериям, спутали наши планы. Мы изучили все письма, содержащие разгадки. С уверенностью можно сказать следующее. Особенно много писем с разгадками поступило в магазин, которым заведует Земиколон. Эти письма нанесли убыток нашему издательству, превышающий двадцать тысяч марок. В города Клейнклекерсдорф и Пумперникель письма с отгадками присланы немногочисленными читателями. Некоторые отгадавшие настойчиво отказываются от публичного вручения премий. С другой стороны, один из читателей не отказался даже от публичного банкета… Попытаемся связать воедино эти разнообразные факты.

— Достаточно, — нетерпеливо перебил Дорн. — Не хватает еще, чтобы вы предложили нам измерить следы читателей, приносивших письма с отгадками. Мы — издатели детективов, а не герои этих книг. Нас интересует только одно. Число отгаданных серий возрастает день ото дня. Конечно, газетные заметки о выигрышах привлекли внимание читателей, и спрос за истекшие две недели является более чем удовлетворительным. Но удачные отгадки подрывают — что? Они подрывают краеугольный камень нашего дела.

— Позволю себе заметить, — сказал заведующий отделом рекламы, — не вполне….

— Вздор! — сказал Дорн, — Железный принцип рекламы — постоянство. Покупатели привыкли: «Единственные в мире детективы, которые нельзя разгадать, — детективы фирмы «Цербер». Шлите разгадки и убеждайтесь в этом». Прикажете нам заменить девиз? «Легче всего разгадать детективы фирмы «Цербер». Посылайте ваши предположения и убеждайтесь в этом!» Парадоксально, но, боюсь, успеха не возымеет.

Приоткрыв до половины дверь, склонив почтительно голову набок, в кабинет впорхнула секретарша, Вначале Дорн отмахнулся от нее, как от мухи, но потом прислушался к ее почтительному жужжанию.

— Хорошо, — сказал он недовольным голосом. — Соедините. Звонит Земиколон, — объяснил он присутствующим. — Экстренное дело.

— Так я и знал, — простонал бухгалтер издательства. — На прошлой неделе мы перевели ему десять тысяч!

Брови Дорна, говорившего с Земиколоном, полезли наверх и там сломались пополам, изображая крайнее изумление. Потом раскрылся рот, да так, что казалось, его никогда уже не удастся закрыть. Потом Дорн с трудом опустил брови, с трудом захлопнул рот, чтобы процедить: «Приму меры», — и положил трубку,

— Земиколон окончательно сошел с ума, — сказал он. — Он выплатил еще несколько выигрышей. Но дело не в этом. Он позвонил мне с официальным заявлением, что непреодолимая сила толкает его самого разгадывать сюжеты. Боясь нанести ущерб фирме, так как он уверен в правильности своих догадок, он докладывает об искушении и просит немедленного отпуска или инструкций.

— Он-то не отгадает, — рискнул высказаться Хохдрук. — Земиколон звезд с неба не хватает.

— Дело в том… — перебил Дорн. — Он мне сказал… Ему кажется, что так осуществляется некая угроза. Впрочем, это не относится к делу. Гораздо проще предположить, что он действительно спятил. Господин Хохдрук, вам поручается выяснить это на месте. Правда, — вспомнил вдруг Дорн, — там сейчас находится наш дорогой Дрилленхенгст, но у него другие, более важные дела… Продолжаем совещание. Итак, я резюмирую…»

На берегу речки, протекавшей через Дункельвинкель — город, в котором обитал со своим семейством г-н Земиколон, подвергавшийся неслыханному искушению, — сидело трое мальчишек: веснушчатый Карл- Мария Земиколон и его закадычные друзья — Петер и Франц. Мальчишки удили рыбу. Точнее сказать, у каждого из них в руках была удочка, а к удочкам были прицеплены лесы. Лесы были заброшены в реку. И только сами мальчишки знали, что ни на одной лесе не было ни крючка, ни наживки.

— Отличную уловку я придумал! — воскликнул Карл-Мария. — Пусть все думают, что мы удим, а мы в это время…

Тсс!.. — сказал Франц. — Не следует лишний раз говорить вслух о нашей тайне. Лучше расскажи, что произошло за эти дни.

— Но вы должны еще раз поклясться, что никогда и никому… — потребовал Карл-Мария.

— Мы уже клялись, — ответил Петер. — Первый раз, когда…

— Помню, — сказал Карл-Мария. — Не нужно напоминать об этом вслух.

— Второй раз, когда…

— И об этом я тоже не забыл. Но сегодняшний раз — наиважнейший.

— Ну, что же, — меланхолически согласился Петер, — я готов поклясться. Клянусь! — он поднял два пальца.

— Клянусь! — Франц тоже поднял два пальца.

Мальчишки сблизили головы и приготовились слушать. Но в этот момент на мосту почти рядом с ними остановился дальний автобус. Из автобуса вышел человек высокого роста в сером плаще, с небольшим чемоданчиком в руках.

Он окликнул ребят резким металлическим голосом:

— А ну-ка, сюда!.. И поживее! Марш! Марш!

Карл-Мария, самый решительный, подошел к приезжему, но все-таки остановился в нескольких шагах от него, готовый тут же дать тягу.

— Чем могу служить? — спросил он, гордясь, что без запинки произносит такую взрослую фразу. Ведь так спрашивал отец, когда в магазин входили покупатели,

— Как пройти в гостиницу «Старая кружка»? — спросил приезжий.

Мальчик начал было объяснять.

— Может быть, проводить вас? — услужливо предложил он.

— Не нужно! Понял. Найду сам, — ответил приезжий и удалился в указанном направлении.

Карл-Мария вернулся к друзьям.

— Так слушайте. Я вытащил из папки отца письмо «Отчаянных ребят», — сказал Карл-Мария.

В этот момент на шоссе остановилась малолитражка. Человек, сидевший за рулем, приоткрыл дверцу и крикнул ребятам:

— Живо! Ко мне!