– Дьяволы! Будьте вы прокляты!

Эмма вмиг оказалась рядом. Взглянула – и беззвучно охнула.

Причитал Тилпин. Гомонили викинги. Ролло, растолкав их, прошел к кресту. Преподобный Ирминон, обливаясь кровью, висел, не подавая более никаких признаков жизни. Бородатый норманн отсек ему мошонку и теперь тыкал в лицо брату Тилпину окровавленным куском плоти.

Ролло заорал на него и оттолкнул прочь. Старый разбойник огрызнулся. Теперь он стоял лицом прямо к окнам дормитория. На его груди, на засаленном кожаном панцире, отражая солнце, полыхал крест Пипины Анжуйской.

Дверь трещала от страшных ударов. Эврар взглянул на прыгающий в скобах засов.

– Скорее!..

И сейчас же охнул, кинулся к Эмме, но – не успел.

Он упустил момент, когда девушка выхватила из колчана стрелу. Сухо щелкнула тетива, завизжала стрела. Бородатый викинг, запрокинув голову и хрипя, пытался вырвать из горла смертоносный наконечник, но вскоре, выпучив глаза, с пузырящейся на губах пеной, рухнул на колени и ткнулся лицом в траву.

Воцарилась полная тишина, норманны застыли, не в силах понять происшедшее. К упавшему бросился Ролло, испустив крик, потрясший все вокруг.

– Ингольф!!!

Эврар, ругаясь на чем свет стоит, схватил Эмму и рванул к себе. От толчка вторая стрела ушла мимо цели. Она вонзилась в землю у самых ног Ролло. Норманн вскинул голову. На миг Эмма перехватила полный лютой ненависти взгляд его светлых глаз, но уже в следующее мгновение она бежала, увлекаемая мелитом, по узкому проходу, ведущему из дормитория.

Позади рухнула выбитая дверь. Ги на миг приотстал и, сразив стрелой первого же показавшегося варвара, кинулся следом.

Они миновали узкий проход и оказались на деревянной галерее. Снизу прыгнул как кошка и повис на перилах Рагнар в красной тунике. Он уже почти вскарабкался на галерею, когда Эврар сбил его страшным ударом локтя в лицо.

Во дворе поднялась неописуемая суматоха. Стрелы роем свистели в воздухе, пока они бегом неслись по галерее. Впереди была площадка – одна лестница вела вверх, другая – вниз, и едва беглецы достигли ее, как снизу показался рыжий викинг. Эврар толкнул Эмму наверх, сам же древком франциски парировал удар утыканной шипами палицы и резким движением направил лезвие секиры прямо в лицо норманна. Мимо пронесся Ги, а Эврар уже схватился с новым врагом. Позади раздались неистовые крики. Норманны толпой карабкались на галерею, и Эврар не стал медлить. Пригнувшись, он избежал удара мечом, который не столь опытному воину наверняка размозжил бы голову, затем сделал ложный выпад и, когда противник открылся, что было силы нанес удар по ребрам. Посыпались перерубленные звенья кольчуги, Эврар с силой вывернул из поверженного тела лезвие, схватил осевшего противника, поднял и с размаху метнул в подбегавших норманнов, сбив их с ног… И тотчас взбежал по лестнице, протиснувшись в приоткрытую дверь. Возникшая рядом Эмма пустила стрелу, и Эврар увидел, как пораженный викинг затряс скрюченными судорогой пальцами.

Ги подпер тяжелую дверь дубовой скамьей и задвинул двойные засовы.

– Неплохо! – похвалил, все еще задыхаясь, Эврар. – Куда теперь?

Он огляделся. Теперь они были в скриптории – светлом помещении с большими окнами, прежде затянутыми промасленной холстиной, от которой теперь остались одни лохмотья, трепещущие на сквозняке. Вокруг валялись изломанные пюпитры, на беленой стене висело простое распятие.

– Куда теперь? – вновь спросил он, споткнувшись о разбитый табурет.

Эмма смотрела на него неподвижным взглядом.

На какой-то миг Эврар так хищно оскалился под вздыбившимися усами, что Эмме показалось, что он ее непременно зарубит. Она закрыла глаза, когда он приблизился, и услышала его дрожащий от едва сдерживаемого бешенства голос.

– Думай, маленькая сучка, думай! Это ты завела нас в ловушку.

С шорохом в окно влетела стрела и ударилась о стену, переломившись. В дверь ломились. Эврар укрылся в простенке у окна. Ги со спокойным, сосредоточенным лицом выпускал стрелу за стрелой во двор. Эврар только сейчас вспомнил, что и у него есть лук. Сняв его, он наложил стрелу на тетиву.

– Думай, змееныш! – вновь прошипел он и прицелился в бегущего между строениями норманна.

В дверь колотили чем-то тяжелым, затем раздались удары секиры. Эврар покосился на нее. Мореный дуб толщиною в пять пальцев, но как долго он выдержит? В окно влетела теперь уже горящая стрела. Эмма машинально затоптала огонь. Ги прицелился, но едва успел отшатнуться. Новая стрела просвистела так близко, что оперение задело его щеку.

– Эврар!

Она бросилась к воину.

– Надо выбираться на крышу. Скрипторий – одна из самых высоких построек в аббатстве. На его крыше можно укрыться от стрел. А потом, если мы доберемся по ней до торца здания и спрыгнем на крышу маленькой часовни, то сразу за ней будет сад и частокол. Это прямо возле коновязи.

Эврар поднял голову. Толстые дубовые потолочные балки лежали крест-накрест, а над ними покато поднималась тростниковая кровля, уложенная на поперечные жерди и изнутри промазанная глиной. Выдержит ли она их? В любом случае стоило попробовать.

Он кивком велел девушке занять его место, подобрал уцелевший пюпитр, взгромоздился на него и, сунув за пояс секиру, подпрыгнул и дотянулся до балки. Взобравшись, он прошелся по ней до ската и стал прорубать отверстие. Сухая глина сыпалась прямо ему в лицо, но легко поддавалась. Трещала под ударами топоров дверь, слышался громоподобный голос Ролло – видно, ярл сам пожелал добраться до дерзких франков, осмелившихся убить близкого ему человека.

– Эй, сюда! Живее! – крикнул Эврар.

Закинув за спину лук, Эмма влезла на пюпитр, и он втащил ее наверх за протянутые руки, ощутив на миг, какая она легкая и хрупкая.

– Лезь в дыру! Поползешь на брюхе, чтобы кровля выдержала и стрелы не задели.

Затем он окликнул сына графа:

– Ги!

Юноша пустил последнюю стрелу, обернулся – и застыл с широко открытыми удивленными глазами.

Эврар яростно выругался. Ги медленно опустил голову. Из его груди, пройдя навылет, торчал наконечник стрелы. Какое-то время он смотрел на него, потом покачнулся и осел на пол.

Мелит выпрямился. Девушка стояла у самого отверстия, держась за края, и через его плечо широко открытыми глазами глядела на лежащего на боку, пронзенного насмерть жениха.

– Ги! – отчаянно закричала она. – Ги!

Казалось, еще миг, и она прыгнет вниз. Эврар вовремя оказался рядом. Подхватив Эмму, он напрягся и вытолкнул ее на крышу.

Потом они ползли по шуршащему, опасно пружинящему тростнику кровли. Спрыгнув на крышу часовни, Эврар едва не провалился сквозь нее, удержавшись только на локтях. Эмма помогла ему выбраться. Еще прыжок – и снова неудача преследовала мелита. Упав, он подвернул ногу. Эмма уже продиралась через заросли шиповника, оглядываясь на отстающего, все сильнее прихрамывающего Эврара.

– Обопрись на меня!

Позади раздался яростный вой. Ворвавшись в скрипторий и не обнаружив добычи, норманны пришли в неистовство. Но Эмма и Эврар уже достигли частокола, Эврар подбросил девушку, и та с ловкостью кошки взобралась на стену и скрылась из виду. Эврар ухватился за колья, подтянулся, не обращая внимания на боль в ноге, и сейчас же увидел, как Эмма мечется среди коней, спасаясь от норманна с обнаженным мечом. С высоты частокола Эврар с силой запустил в спину варвара секиру. Она угодила тому меж лопаток, и воин упал. Времени вырвать секиру уже не оставалось, как не было времени добежать до вороного. Эврар сунул ногу в стремя первого попавшегося лохматого жеребчика, ударил в лошадиные бока каблуками и поднял норманнского скакуна в галоп. Мельком он видел, как Эмма, перевесившись через луку седла другой лошади, на ходу перебрасывает ногу через круп, ловя длинный, звенящий металлом, повод.

– Скорее, принцесса!