сопротивление корабль уничтожается в море.
Для определения зоны наблюдения на карте начертили круг радиусом 300 миль, взяв за центр остров Лабуан. От северной дуги окружности провели через Тихий океан прямую линию к Анкориджу на южном побережье Аляски. Другую линию провели от южной дуги окружности к тихоокеанскому побережью Эквадора.
Таким образом, в зону наблюдения попала большая часть Тихого океана от западного побережья Канады, США и Мексики до Эквадора, с включением в неё Панамского канала.
Посчитав, что оснований для публичного оглашения принятого решения пока нет, Белый дом тем не менее намеревался отслеживать все суда, находящиеся в пределах этого треугольника и движущиеся к американскому побережью. Корабли, направляющиеся в сторону Азии, интереса не вызывали. Остальные подлежали идентификации и проверке.
Многолетнее давление некоторых органов, о которых нередко отзываются с досадой и раздражением, всё же дало по крайней мере один результат. Крупные судоходные компании, следуя примеру авиационных, договорились согласовывать маршруты рейсов. Семьдесят процентов находившихся в зоне наблюдения судов двигались по таким согласованным маршрутам, и их владельцы могли в любой момент связаться с капитанами. По новым правилам во время сеанса связи капитан всегда произносит определённое, известное только судовладельцам слово. Если же пароль не употребляется, это означает, что корабль захвачен.
Через семьдесят два часа после совещания в Белом доме первый спутник «Кей-Эйч-11» занял место на орбите и приступил к наблюдению за индонезийским кругом. Его бортовые компьютеры получили задание фотографировать все торговые морские суда, находящиеся на расстоянии не более трехсот миль от острова Лабуан, независимо от направления движения. Компьютеры делают то, что им приказано. К моменту поступления инструкций двигавшаяся на юг через Макасарский пролив «Графиня Ричмондская» удалилась от острова Лабуан на 310 миль. Её не сфотографировали.
Одержимость Белого дома проблемами защиты собственных берегов представлялась, наверное, несколько односторонней при взгляде из Лондона. Предупреждения, прозвучавшие на совещании в Эдзеле, подверглись пристальному изучению в обеих столицах, но сделанные в Шотландии предложения в целом получили одобрение и поддержку.
После долгих переговоров по горячей телефонной линии между Даунинг-стрит и Белым домом удалось достичь согласия по двум важнейшим проливам, находящимся к востоку от Мальты. Заключалось оно в том, что британский ВМФ при поддержке египтян возьмёт под контроль южный вход в Суэцкий канал для проверки судов, следующих в Средиземное море из Азии, а находящиеся в Персидском заливе и Аравийском море американские военные корабли будут патрулировать Ормузский пролив. В последнем случае опасность могла возникнуть при затоплении крупнотоннажного судна на середине фарватера. Основной поток движения здесь составляли супертанкеры, идущие пустыми с юга и возвращающиеся с грузом сырой нефти после заправки на одном из многочисленных терминалов, разбросанных вдоль берегов Ирана, Объединённых Арабских Эмиратов, Катара, Бахрейна, Саудовской Аравии и Кувейта.
Задачу американцев в этом районе облегчало то обстоятельство, что количество компаний, владеющих танкерным флотом, относительно невелико и они всегда настроены на сотрудничество в интересах обеспечения общей безопасности. Высадка группы морпехов с вертолёта «Систэллион» на палубу супертанкера, идущего к проливу длиной всего лишь триста миль, и проведение короткой инспекции с посещением мостика не занимают много времени и практически не задерживают судно.
Что касается защиты портов, то все правительства приморских европейских стран получили предупреждения о возможном существовании представляющего террористическую угрозу корабля-призрака. Дания брала на себя охрану Копенгагена, Швеция присматривала за Стокгольмом и Гётеборгом, Германия сторожила Гамбург и Киль, Франция защищала Брест и Марсель. Базирующиеся на британской базе в Гибралтаре самолёты королевского ВМФ начали патрулировать узкий пролив между Скалой и Марокко, известный издавна как Геркулесовы Столбы.
За время полёта над Скалистыми горами майор Дюваль проверил своего нового любимца едва ли не во всех режимах работы и не отметил ни единого сбоя. Между тем погода внизу менялась.
Сначала в голубом небе Аризоны появились первые и поначалу нечастые хвостики облаков. Потом, примерно на границе Невады и Орегона, облака стали сгущаться и темнеть, а за рекой Колумбия плотный облачный слой уже достигал высоты 20 000 футов. Дюваль летел значительно выше, однако понимал, что при снижении ему придётся пробивать толстый слой густого пара. За двести миль до авиационной базы Маккорд он вызвал диспетчера и попросил обеспечить наземный контроль снижения и посадки.
База посоветовала держаться восточнее, развернуться над Споканом и дальше действовать согласно инструкциям с земли. Майор Дюваль выполнял левый разворот, когда забытый кем-то и зажатый между двумя гидравлическими линиями правого двигателя гаечный ключ выскользнул и упал на лопасть турбовентилятора.
В недрах двигателя гулко ухнуло, и лопатка компрессора, острая, как нож мясника, вращаясь со скоростью, близкой к скорости звука, рубанула по металлу. В обоих кокпитах тревожно замигали красные индикаторы.
— Что за чёрт! — вскрикнул Никки Джонс.
«Отключай!» — пронеслось в голове сидящего перед ним Ларри Дюваля.
Пальцы действовали автоматически, прыгая с тумблера на тумблер, глаза метались по консоли: топливо, электричество, гидравлика… Правый двигатель уже горел. Огнетушители сработали, но было поздно. Могучий «Ф-100» перемалывал сам себя — случилось то, что на сухом языке техников называется «катастрофическим отказом двигателя».
Никки Джонс вызывал базу:
— Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй, пожар правого двигателя…
Договорить ему не дал ещё один удар — это осколки лопастей, прорвавшись через противопожарную перегородку, атаковали левый борт. Теперь горел и второй двигатель — это подтверждало мигание красных индикаторов.
С одним работающим двигателем и при низком уровне топлива Ларри Дюваль мог бы посадить самолёт, но без двигателей рассчитывать было не на что. Современный истребитель, в отличие от своих ранних предшественников, не способен планировать — он падает, как пуля.
Позднее, в ходе расследования инцидента капитан Джонс скажет, что в сложившейся ситуации пилот сохранял полное самообладание. Майор переключил радио на передачу, чтобы диспетчер воздушного движения на базе слышал его в реальном времени:
— Потеря обоих двигателей. Готовлюсь к катапультированию.
Штурман в последний раз взглянул на панель. Высота — 24 000 футов. Самолёт быстро снижался, и угол снижения резко уменьшался. Солнце ещё сияло, но снизу на них надвигалась облачная гряда. Он оглянулся — истребитель превратился в пылающий факел.
— Катапультируйся! — приказал Дюваль.
Всё, что от них требовалось, это опустить руку и потянуть расположенный под сиденьем рычаг. Современные катапультируемые сиденья устроены таким образом, что все делается автоматически, даже если пилот потерял сознание.
Ни Ларри Дюваль, ни Никки Джонс не видели, как истребитель врезался в землю. Выброшенные вверх, они оказались в стратосфере. Сиденья не позволили им полететь кувырком. Тормозные парашюты стабилизировали падение. В следующую секунду обоих поглотила облачная гряда. За стёклами гермошлемов замелькали серые клочья.
Почувствовав приближение земли, сенсоры привели в действие размыкающий автомат. В тот же миг задерживающие защёлки раскрылись, и оба лётчика, уже разделённые целой милей, выпали из сидений, которые стремительно унеслись вниз.
Парашюты тоже сработали автоматически. Выброшенный вспомогательный купол выровнял положение человека в воздухе, а уже вслед за этим раскрылся и основной. Снижение скорости падения со 120 метров в секунду до 14 сопровождалось ощутимым рывком. Лёгкие нейлоновые комбинезоны и
