Что-то – отдача пушек, слабое дуновение ветра, действие волн – разворачивало «Лидию». Хорнблауэр заметил, что пушки приходится все сильнее поворачивать вбок, и это замедляет стрельбу.

Он бросился на полубак, пробежал по бушприту и оказался над тендером, откуда Хукер с матросами наблюдали за боем.

– Мистер Хукер, разверните нос судна на два румба вправо.

– Есть, сэр.

Матросы согнулись над веслами, распрямились, согнулись и вновь распрямились. Шлюпка двинулась в сторону «Нативидада». Буксирный трос натянулся. В эту минуту еще одно плохо нацеленное ядро вспенило воду у самой шлюпки. Через несколько минут матросам удалось, налегая на весла, развернуть судно. Хорнблауэр оставил их и побежал обратно на шканцы. Здесь его ждал бледный от страха юнга.

– Меня послал мистер Хауэл, сэр. Кеттенс-помпа правого борта разбита в щепки.

– Да? – Хорнблауэр знал, что корабельный плотник не послал бы гонца единственно чтоб передать этот крик отчаяния.

– Он вооружает новую, сэр, но она заработает не раньше, чем через час, сэр. Он велел сказать вам, что вода понемногу прибывает, сэр.

– Кхе-хм, – сказал Хорнблауэр. Ребенок, преодолев первое потрясение от разговора с капитаном, теперь смотрел на него круглыми доверчивыми глазами.

– У помпы разорвало в клочья четырнадцать человек сэр. Просто ужасть, сэр.

– Очень хорошо. Беги к мистеру Хауэлу и скажи – капитан уверен, что он сумеет быстро вооружить помпу.

– Есть, сэр.

Мальчик юркнул на главную палубу. Хорнблауэр видел как он бежит вперед, увертываясь от спешащих туда и сюда людей. Ему пришлось объясниться с морским пехотинцем у люка – никто не имел права спускаться вниз иначе как по делу. Хорнблауэр чувствовал, что сообщение Хауэла не имеет для него никакого значения. Оно не требует от него решений. Ему оставалось только продолжать бой, пусть даже судно тонет у него под ногами. Было утешительно не чувствовать никакой ответственности по этому поводу.

– Уже полтора часа, – это сказал, появившись рядом, Буш. Он потирал руки. – Грандиозно, сэр. Грандиозно.

Хорнблауэр сказал бы, что прошло не больше десяти минут. Но Бушу виднее – в его обязанности входило следить за песочными часами у нактоуза.

– Ни разу не видел, чтоб даго так стреляли из пушек, – заметил Буш. – Они целят плохо, но залпы дают все той же частотой. А мне кажется, мы здорово их помяли.

Буш попытался взглянуть на неприятеля, но мешал дым, и он комично замахал руками, словно мог разогнать дымовую завесу. Жест этот показал, что он совсем не так спокоен, как представляется со стороны, и доставил Хорнблауэру абсурдное удовольствие. Тут появился Кристэл.

– Дым немного редеет, сэр. Мне кажется, задул слабый ветер.

Он послюнявил палец.

– Точно, сэр. Легкий бриз с левой раковины. Ага! Пока он говорил, налетел более сильный порыв. Дым сплошным облаком проплыл над правой скулой. Сцена распахнулась, словно подняли театральный занавес. «Нативидад» выглядел голым остовом. Временная фок-мачта разделила судьбу своей предшественницы, за ней отправилась и грот-мачта. Бизань-мачта дико раскачивалась, волоча за собой огромный клубок тросов. Ниже фок-мачты три орудийных порта слились в одну большую дыру, как от выбитого зуба.

– Он сильно осел, – сказал Буш, но тут продырявленный борт изрыгнул новый залп. В этот раз волею случая все ядра попали в «Лидию», что подтвердил громкий треск снизу. Дым клубился вокруг «Нативидада». Когда он рассеялся, наблюдатели увидели, как беспомощный «Нативидад» развернулся носом к ветру. В то же время ощущения подсказывали Хорнблауэру, что «Лидия» уже набрала достаточную для управления скорость. Рулевой вертел рукоятки штурвала, удерживая ее прямо. Хорнблауэр сразу увидел открывающиеся возможности.

– Один румб вправо! – приказал он. – Эй, на полубаке! Отцепите буксирный конец.

«Лидия» прошла мимо носа неприятеля, в грохоте и пламени поливая его продольным огнем.

– Обстенить грот-марсель, – приказал Хорнблауэр. Сквозь грохот пушек слышались ликующие крики матросов. За кормой в золотисто-алой славе погружалось в воду багровое солнце. Скоро ночь.

– Пора им сдаваться. Дьявол, почему они не сдаются? – говорил Буш, пока бортовые залпы обрушивались на беспомощного врага, прочесывая его палубу с носа до кормы. Хорнблауэр знал ответ. Корабль под командованием Креспо и флагом Эль Супремо не сдастся. Он видел, как плещет в дыму золотая звезда на синем поле.

– Задай им жару, ребята, задай им жару! – кричал Джерард.

Дистанция сократилась, и теперь он предоставил канонирам стрелять независимо. Каждый орудийный расчет заряжал и палил так быстро, как только мог. Пушки разогрелись и при каждом выстреле подпрыгивали на лафетах, мокрые банники шипели в раскаленных жерлах, из них валил пар. Темнело. Вновь стали видны вспышки пушек, из жерл высовывались длинные оранжевые языки. Высоко над быстро бледнеющей полосой заката проступила и ярко засияла первая звезда.

Бушприт «Нативидада», сломанный, повис над нижней частью форштевня. Потом в полумраке упала и бизань-мачта, сбитая пролетевшим сквозь все судно ядром.

– Теперь-то они должны сдаться, клянусь Богом! – сказал Буш.

После Трафальгара Бушу пришлось командовать трофейным испанским судном, и сейчас он вспоминал, как выглядит изувеченный в бою корабль – сбитые с лафетов пушки, груды убитых и раненых перекатываются по кренящейся палубе, повсюду горечь, боль и обреченность. Словно отвечая ему, с носа «Нативидада» блеснула вспышка и раздался грохот. Какие-то беззаветные храбрецы талями и правилами развернули пушку так, что она била прямо по курсу, и теперь стреляли по угадывающейся в темноте «Лидии».

– Всыпь им, ребята, всыпь! – орал Джерард, осатаневший от усталости и напряжения.

Ветер нес «Лидию» на качающийся остов. С каждой секундой дистанция сокращалась. Когда их не ослепляли вспышки, Хорнблауэр и Буш различали в темноте фигурки людей на палубе «Нативидада». Теперь те стреляли из ружей. Вспышки разрывали темноту, и Хорнблауэр слышал, как пуля ударилась в поручень рядом с ним. Ему было все равно. Он ощущал непомерную усталость.

Ветер налетал резкими порывами и все время менял направление. Трудно было, особенно впотьмах, определить, насколько сблизились корабли.

– Чем ближе мы подойдем, тем скорее их прикончим, – заметил Буш.

– Да, но так мы скоро на них налетим, – сказал Хорнблауэр.

Он принудил себя к новому усилию.

– Велите матросам приготовиться отражать абордаж, – сказал он и пошел туда, где гремели две шканцевые карронады правого борта. Орудийные расчеты так увлеклись, так загипнотизированы были монотонностью своей работы, что Хорнблауэру не сразу удалось привлечь их внимание. Он отдавал приказы, они стояли, обливаясь потом. Карронаду зарядили картечью, извлеченной из запасного ящика под гакабортом. Теперь канонирам оставалось ждать, склонившись у пушек, пока корабли сойдутся еще ближе. Пушки на главной палубе «Лидии» по-прежнему извергали огонь. С «Нативидада» неслись угрозы и оскорбления. Ружейные вспышки освещали толпу людей на баке – те ждали, пока корабли сойдутся. И все же борта столкнулись неожиданно, когда внезапное сочетание ветра и волн резко бросило один корабль на другой. Нос «Нативидада» с душераздирающим треском ударил «Лидию» в середину борта, впереди бизань-мачты. С адскими воплями команда «Нативидада» бросилась к фальшборту. Канониры у карронад схватились за вытяжные шнуры.

– Ждите! – крикнул Хорнблауэр.

Его мозг работал, как счетная машина, учитывая ветер, волны, время и расстояние. «Лидия» медленно поворачивалась. Хорнблауэр заставил орудийные расчеты правилами вручную развернуть карронады. Толпа у фальшборта «Нативидада» ждала. Две карронады оказались прямо против нее.

– Пли!