Дверь открылась и вошли несколько человек.

– Сейчас начнут собираться посетители, – сказал Хорнблауэр, улыбаясь Бушу. – Познакомьтесь с моими друзьями.

Красные армейские, синие флотские мундиры, коричневые сюртуки штатских. Представив Буша, Хорнблауэр подвинулся, пропуская гостей к огню. Все столпились у камина, наклоняясь вперед, так что полы их сюртуков разошлись. Но восклицания насчет холода и первые вежливые фразы быстро смолкли.

– Вист? – спросил кто-то из новоприбывших.

– Не для меня. Не для нас, – объявил другой, старший из офицеров в красных мундирах. – У двадцать девятого пехотного есть дельце поважнее. У нас постоянная договоренность с нашим другом маркизом в соседней комнате. Идемте, майор, посмотрим, сможем ли мы на этот раз угадать число очков.

– Тогда вы составите нам компанию, мистер Хорнблауэр? Как насчет вашего друга, мистера Буша?

– Я не играю, – сказал Буш.

– С удовольствием, – ответил Хорнблауэр. – Я знаю, мистер Буш, вы меня простите. Здесь на столе несколько номеров «Военно-морских хроник». На последней странице письмо, которое может привлечь ваш интерес. И еще одна заметка, которую вы можете счесть важной.

Буш догадался, о каком письме идет речь, раньше, чем взял в руки журнал, но все равно найдя его, испытал радостный шок, увидев свое имя напечатанным – «Честь имею, и т. д. У. Буш».

«Военно-морские хроники» в эти мирные дни не знали чем заполнить свои страницы, и потому перепечатывали старые депеши. «Копия письма вице-адмирала сэра Ричарда Ламберта Эвану Непину, эсквайру, секретарю Адмиралтейского совета». Краткое сопроводительное письмо Ламберта, за ним донесения. Вот первое – Буш со странным чувством вспомнил, как помогал Бакленду составлять его на идущей к западу «Славе» за день до восстания пленных. Это было донесение Бакленда о взятии Саманы. Для Буша самая важная строчка была: «…наилучшим образом под руководством лейтенанта Уильяма Буша, чье донесение я прилагаю». А вот и его собственный литературный труд:

Его Величества судно «Слава»

по пути от Санто-Доминго,

9 января 1802 года.

Сэр, имею честь сообщить вам…

Перечитывая свои слова, Буш заново переживал события прошлого года: эти строчки дались ему с огромным трудом, хотя, составляя их, он справлялся с чужими донесениями, подыскивая нужные обороты.

«Не могу закончить это донесение, не упомянув мужественное поведение и весьма полезные предложения лейтенанта Горацио Хорнблауэра, моего заместителя, которому мы в значительной степени обязаны своим успехом».

А теперь Хорнблауэр играет в карты с капитаном и двумя подрядчиками.

Буш просматривал страницы «Военно-морских хроник». Вот письмо из Плимута, ежемесячный отчет обо всем, происшедшем в порту. «Поступили приказы следующим судам списать команду…», «Из Гибралтара прибыли „Ла Диана“, 44 и „Тамара“, 38, для списания команды и постановки на прикол», «Цезарь», 80, отплыл в Портсмут для списания команды…», «Вчера была большая распродажа корабельных припасов с нескольких военных судов». Флот сокращается с каждым днем, и с каждого списавшего команду судна поступает новая партия безработных лейтенантов. «Сегодня вечером в сильное волнение перевернулась рыбачья лодка. В результате этого несчастного случая утонули два усердных рыбака, отцы больших семейств». И это «Военно-морские хроники», чьи страницы когда-то украшали вести о Ниле и Кампердауне, теперь они сообщают о несчастных случаях с усердными рыбаками. Буш был слишком занят своими мыслями, чтоб посочувствовать их большим семействам.

В конце снова сообщалась об утопленниках – упомянутое имя привлекло внимание Буша, и он с участившимся пульсом прочел абзац.

Вчера ночью ялик с Его Величества тендера «Быстроходный», находящегося на таможенной службе, возвращаясь в тумане с сообщениями на берег, был брошен приливной волной на якорный канат торгового судна, стоящего на якоре возле Рыбачьего Носа, и перевернулся. В результате утонули два матроса и мистер Генри Вэйлард, мичман. Мистер Вэйлард был многообещающим молодым офицером, назначенным на «Быстроходный» после того, как отслужил волонтером на «Славе».

Буш прочел абзац и глубоко задумался. Он произвел на него такое впечатление, что все остальное Буш прочитал, не вникая в смысл. Закрыв журнал, он с удивлением обнаружил, что надо поторапливаться, если он хочет успеть на почтовую карету в Чичестер.

В «Комнатах» собралось уже порядочно народу; двери то и дело открывались, впуская новых посетителей. Кое с кем из флотских офицеров Буш был шапочно знаком. Все они, прежде чем садиться играть, шли прямо к огню. Хорнблауэр встал: видимо, роббер закончился. Воспользовавшись случаем, Буш поймал его взгляд и показал, что собирается уходить. Хорнблауэр подошел к нему. Они с сожалением пожали друг другу руки.

– Когда мы встретимся снова? – спросил Хорнблауэр.

– Я каждый месяц приезжаю за половинным жалованием, – сказал Буш. – Я обычно провожу здесь ночь из-за почтовой кареты. Может, нам удастся пообедать?..

– Вы всегда найдете меня здесь, – сказал Хорнблауэр. – Но… вам есть где остановиться?

– Я останавливаюсь, где придется, – ответил Буш. Оба знали: это значит, что он останавливается, где дешевле.

– Я снимаю комнату на Хайбери-стрит. Я запишу вам адрес. – Хорнблауэр повернулся к стоявшему в углу столику, записал на бумажке адрес и вручил Бушу. – Может, вы разделите со мной комнату, когда приедете в следующий раз. Хозяйка у меня суровая. Она, конечно, заломит с вас за койку, но даже так…