Не дожидаясь своих дружинников, граф вырвал поводья из рук у конюха и, вскочив на своего Руфа, выехал из замка. Только проскакав около двухсот ярдов, смогли нагнать его воины. Аксель ехал, понуро сгорбившись в седле своего черного жеребца. Его широкая спина, казалось, излучала печаль и злобу. Норманны не решились пуститься в расспросы и молча доедали остатки завтрака, которые сунули слуги Шарлотты в их седельные сумки. Аксель опередил на корпус лошади остальных всадников и углубился в свои грустные мысли.
— Ты сам все сделал! — стучали как колокол суровые слова в голове графа, — сам женился, сам поклялся.
? А кто знал, что так выйдет? Я хотел, как лучше…Я не знал, что так попадусь в ее сети…
— Как это лучше, кому? Тебе? Ну, так получай это «лучше», — отвечал ему какой-то голос внутри. ? Хотел большое приданое, у тебя оно есть! Ну и что, ты счастлив?
— Эти проклятые бабы, — злился Аксель, — им вечно все не так…
— А что тут «так», — отвечал ему голос, — их тоже можно понять. Вот сейчас ты едешь утром домой,…а что там думает Виолетта? Каково ей? А приведешь ты в дом любовницу — как жить жене?
— Я — мужчина, — отвечал этому неприятному голосу граф, — так богом мир устроен. Нам, мужчинам, боги разрешают иметь много женщин.
— Что ж ты тогда клялся этому самому богу, что будешь верен своей жене?
— Тьфу! — плюнул злобно Аксель. Ему стало все абсолютно ясно. Еще тогда, три года назад, он полюбил, полюбил впервые в своей жизни, но не смог сберечь свою любовь.
В пустынном дворе замка Силекс было тихо и грустно. К тому же к вечеру небо начали затягивать неприятные серые облака. За туманными лесами догорала зловеще-багровая вечерняя заря, а с противоположной стороны уже надвигалась темная ночь.
Граф утомленно спустился с лошади и размял ноги. К вечеру он совсем устал. Особенно после такой жаркой ночи! Конюх подхватил Руфа под уздцы, а ловкий слуга принял меч и щит. Аксель прошел в свою спальню и опустился в кресло. Стало совсем темно, но граф не разрешил слуге зажечь свечи и выпроводил его. Он продолжал сидеть, не шевелясь, вновь и вновь вспоминая тяжелый разговор с Шарлоттой. Скрипнула дверь.
— Ты что, здесь? — удивленно спросила через минуту, когда привыкли глаза, Виолетта.
— Да, вот отдыхаю…
— Я уже сама пошла к тебе в спальню, вижу, ты меня видеть не хочешь, так хоть я посмотрю на тебя сама.
— Отчего же не хочу, просто устал, — ответил граф.
Виолетта зажгла свечу от масляного фонаря, который принесла с собой, и неровное пламя свечи осветило хмурое лицо мужа.
— Ну что, Аксель, она довольна?
— Кто?
— Твоя рыжая шлюшка…
— Что ты говоришь? — воскликнул граф. Он был потрясен, как точно угадала Шарлотта.
— Аксель, я все знаю. У нас тут так: у кого-нибудь зуб заболит — через час все знают, а тут такие события! Похищение мальчика, твоего сына…Целое войско пошло на спасение!
— Хватит тебе нести ерунду…
— Никакая это не ерунда, — женщина села напротив, и Аксель увидел ее испорченное беременностью некрасивое лицо. Вдруг крупные серые глаза Виолетты стали наполняться слезами. Графиня взяла мужа за руку.
— Ты любишь ее? — ее голос задрожал, и слезы потекли ручьями по щекам. Граф опустил глаза.
— Не обманывай, Аксель, лучше помолчи, я и так все знаю, — Виолетта попыталась вытереть слезы, и они потекли по ее руке, спускаясь до локтя.
? Пойми же, она попросила спасти ребенка! Я даже не знал, что это мой сын! ? попробовал успокоить ее муж.
— Зачем ты женился на мне, — и женщина некрасиво заплакала, уткнувшись лицом в стол, — я была невинна, я не знала ни тебя, ни любви, ты мог свободно жениться на ней! А теперь что будет? Что будет со мной, что будет с Магали? Конечно, теперь у тебя есть сын!
Сердце Акселя дрогнуло, и его сердце пронзила острая жалость к этой беззащитной женщине.
— Не плачь, Виолетта, все будет хорошо, — говорил он, поглаживая ее руку. ? Ты тоже родишь сына!
— Хорошо, — никак не успокаивалась жена, — хорошо никогда не будет! А вдруг опять родится дочь? Что у меня за проклятая судьба! Пусть бы лучше я была простой вилланкой! Может быть, какой-нибудь кузнец любил бы меня! Или лучше мне умереть!
— Что ты говоришь, дорогая? — бормотал виновато Аксель, — я обещал, и никогда не брошу тебя.
— Ты думаешь, обещанием можно все решить? Ты сможешь заставить себя жить со мной? И любить заставишь? Да я же вижу, как ты сторонишься меня. От второй беременности я стала совсем некрасивой. Но это недолго! Аксель, я после родов буду лучше выглядеть! — И Виолетта ткнулась лицом к нему в плечо.
Граф гладил жену по волосам, стараясь успокоить ее.
— Я же помню нашу первую брачную ночь, ты так целовал меня, ты был такой нежный!
— Я по-прежнему хорошо к тебе отношусь, дорогая. Ты у меня замечательная жена!
— Вот видишь, — «дорогая», а ей ты, наверно, говорил «любимая»!
— Мы больше с ней никогда не встретимся.
— Это правда? Это правда, любимый?
— Да, это так, — твердо сказал граф. ? Ты зря так грубо о ней. Она не хочет причинять тебе горе. Поэтому и расстались мы с ней… Она меня прогнала. Из-за тебя…
В заплаканных глазах Виолетты засветилась надежда. Она села на колени мужа и стала осыпать поцелуями его суровое лицо, заглядывая в глаза.
— Ты не обманываешь меня, милый? Она точно тебя прогнала?
— Ты ведь знаешь — я никогда не обманываю, — ответил грустный Аксель, и ему стало еще тоскливей от произнесенных слов
Страшное обвинение
Отказ Шарлотты выйти за него замуж глубоко возмутил Раймонда де Морэ. Титул маркиза, замок, и поместье Иглнест племянник считал своими по праву рождения.
— Этот старикашка совсем выжил из ума. Меня, единственного наследника старинного рода Иглнест, лишил части законной собственности, отдав ее самозванке, да еще объявив наследником ее приплод от дикого варвара! — неустанно повторял Раймонд.
Острое чувство негодования не давали барону спокойно жить, и он отправился к герцогу Ричарду. Герцог встретил своего вассала в парадном зале дворца. Ричард Бесстрашный сидел на своем резном троне, вытянув длинные ноги, в окружении своих норманнских вассалов. Мысли властителя Нормандии были далеки от забот посетителя, и Раймонд несколько минут переминался с ноги на ногу, пока Ричард не поднял на него тяжелый взгляд.
— Что привело тебя, барон, в Руан? — четкие слова герцога многократно отразились в высоких каменных сводах.
— Несправедливый раздел наследства, мессир герцог, — дрогнувшим голосом ответил посетитель, — мой дядя, маркиз Арманд де Иглнест, отписал мне лишь мизерную часть своей собственности, а сам замок Иглнест с обширными угодьями передал некой Шарлотте де Лонгвилль, а ее сына Роланда объявил наследником нашего древнего титула и поместья…
— Некой? — переспросил Ричард и поправил рыжие волосы, падавшие на широкий лоб.
— Ну, вообще-то она его жена. Старик на склоне лет совсем спятил и женился на юной баронессе,
