игру. Не потревожить Милену.
…Мы встречались каждый день. Она любила гулять у озера и по саду. А я, пользуясь должностью, мог бывать там, где хотел. То есть везде. И зачастую сворачивал на тропку, по которой гуляла Милена.
Общение не навязывал. Иногда ограничивался двумя-тремя словами, улыбкой, вопросами. Помнил о предупреждении врача и не спешил делать попыток сближения.
Милена на контакт шла легко. Что, впрочем, неудивительно. Она всегда была общительной и только в Самаке вела себя осторожно, когда жила одна. Там положение и обстановка обязывали.
Здесь же обстановка и окружение как раз располагали к общению. И она каждый раз встречала меня очаровательной улыбкой. От которой у меня сжималось сердце.
К концу первой недели пребывания в пансионате я добился того, что Милена начала выделять меня из всего персонала. Мы начинали знакомство заново.
– …Я всегда любила гулять. У нас рядом с домом был большой сад. Яблони, груши, черешня… Летом я обязательно там гуляла. Наемся черешни или яблок, а мама потом ругает меня, что аппетит перебила. А потом мы там с друзьями часто бывали…
– Посиделки, что ли, устраивали?
– Ну да… Особенно летом. А ты где рос?
– В… Тарсате. Мы жили на окраине города, в частном доме.
– А девушка у тебя была?
– А это ты к чему спрашиваешь?
– Просто так…
– Ах просто так! Ясно.
– Нет, правда… У меня вот, например, в шестнадцать лет был парень. Мы год с ним встречались.
– А потом?
– Он пошел в армию. Добровольцем. Сначала писал, потом перестал. Вроде познакомился с кем-то…
О парне я раньше не слышал, Милена не очень-то охотно рассказывала о прежних увлечениях. А теперь сказала. Что у нее там еще припрятано?..
– И много у тебя парней было? – полушутливым тоном спросил я.
– Ой, что ты! Всего двое.
– Всего?
– Ну, просто двое. Ничего особенного не было. Встречались, гуляли… Целовались иногда… Больше ничего!
– Угу.
– Ну вот. Я тебе рассказала о себе, а ты молчишь! Это нечестно!
На лице Милены – легкое возмущение.
– Да мне и рассказывать особо нечего. Так… знакомства… Скажи, а потом ты ни с кем не встречалась?
– Потом?..
На лицо Милены набежало облачко печали. Она попробовала напрячь память, но та дала сбой.
– Не знаю. Когда я пытаюсь вспомнить то, что происходило в последний год, ничего толком не выходит. Отца помню, дом, кое-какие детали. Остальное в тумане. Может быть, кто-то и был. Но я не помню. И он, наверное, обо мне забыл.
Пальцы правой руки медленно сжимались, кроша кору дерева, возле которого я стоял. Легкий треск испугал пару птичек, сидевших на ветке, и они испуганно взлетели вверх.
Улыбка застыла на моих губах, намертво приморозив язык, чтобы не брякнул что-нибудь некстати. Вид у Милены был такой печальный, что я едва сдерживал себя. Хотелось обнять ее, прижать к себе, как раньше, поцеловать…
Вместо этого я обнимал дерево, снимая с него кору. И опасаясь отпустить опору…
– Что с тобой, Артур?
– Со мной?
– У тебя лицо такое напряженное. Я тебя чем-то расстроила?
– Да нет… Просто подумал…
– О чем?
– Позавидовал твоим приятелям.
Милена чуть смутилась, отвела взгляд.
– Чему тут завидовать? – спросила с легким кокетством.
– Не чему, а кому…
– Пойдем обратно? – сменила она тему. – Скоро обед.
– Да, конечно, пойдем.
– И опять ты ничего не рассказал! – вспомнила она. – Снова я говорила!
– У тебя это так здорово получается. Я с удовольствием слушаю.
– Хитрюга!
– Есть немножко…
Милена притворно дует губки и слегка щурит глаза. Ее глаза более внимательно смотрят на меня. Я подмигиваю ей и протягиваю руку, чтобы помочь спрыгнуть с бордюра.
– Ты проголодалась?
– Чуть-чуть.
– Вечером сходим к озеру?
– Если дождя не будет. Обещали после обеда.
– Ничего не будет. Видишь, небо чистое.
– Посмотрим…
– Хорошо…
Все шло нормально, но я почти каждую минуту ловил себя на том, что хотел назвать ее так, как привык раньше. Обнять, притянуть к себе, поцеловать… Несколько раз останавливался в последнее мгновение.
И несколько раз ловил на себе удивленные взгляды Милены. Мои порывы не остались незамеченными.
За всеми моими маневрами внимательно следил главврач, но не влезал в наши отношения. И наверняка докладывал министру о каждом шаге.
Так все и шло. Я выполнял необременительные обязанности электрика, благо сменщик и мой предшественник держали технику в отличном состоянии. А остальное время посвящал тренировкам и Милене. Стараясь не переборщить…
Занятый своими делами, я несколько упустил из виду обстановку в мире. Впрочем, ничего особенного и интересного для нас не происходило.
Русиния добила остатки сопротивления обоих каганатов и заставила их капитулировать. Немногочисленные отряды наемников еще продолжали подпольную войну, перейдя к диверсионным методам, но в целом война была закончена.
Государство спешно восстанавливалось, зализывая тяжелые раны и латая порванные связи.
Внешние враги вынуждены были принять новую данность, хотя и не оставили попыток дестабилизировать обстановку. Насколько это возможно было сделать.
В общем, действительно ничего важного с нашей точки зрения. И я со спокойной совестью запустил работу по сбору и анализу остановки, тем более что персонал базы успешно с этим справлялся.
Парней видел нечасто. Они усиленно «чистили» сектор, ставя блокирующую аппаратуру и ища колонии противника. В этот мир забегали редко, только чтобы проведать меня и узнать, что нового с поиском датлайцев. Как могли, подбадривали, отвлекали от тяжких дум. И снова исчезали.
А через десять дней после начала моего «дежурства» в пансионате вызвали в Самак по инкому…
…Меня встретили Антон и Марк. В форме, с оружием, с разгрузками. Вместе с ними в Самак перешли Бутурмен с двумя бойцами. Они тоже были в полной сбруе. Со своими пушками – основным
