убийства, Уилки: решение привлечь к делу сообщника зачастую оказывается первым шагом к виселице.
— Совсем не обязательно, — возразил я бесцветным голосом. — Вы примените к бедному Дредлсу свой магнетический дар. Он не запомнит, что пособлял вам избавиться от трупа… скелета… часов, очков и прочих металлических предметов.
— Месмеризм! — вскричал Диккенс. — Превосходно! А лауданум мы здесь задействуем?
— Думаю, в этом нет надобности, Чарльз. Одного гипнотического внушения вполне достаточно, чтобы заручиться содействием пособника, ведать не ведающего о своем соучастии в преступлении.
— Бедный старый Дредлс! — воскликнул Диккенс, чуть не прыгая от восторга. — Бедный молодой Диккенсон! Те немногие, кто вообще знал о его существовании, считают — со слов убиицы, — что он уехал во Францию, или в Южную Африку, или в Австралию. Оплакивать парня некому. Некому принести хоть один цветок к замурованному склепу, где он лежит с другим мертвецом. А убийца решает свои… финансовые проблемы… и живет себе как ни в чем не бывало. Просто восхитительно, дорогой Уилки!
Сердце у меня снова бешено колотилось. Я решил взорвать «бомбу», брошенную, вероятно, слишком рано.
— Да, Чарльз. Но так все произойдет только в том случае, если убийца знает, что он убийца… что он совершил убийство.
— А как он может не знать?.. — начал Диккенс, а потом взъерошил пятерней свою жидкую бороденку. — Ну да, конечно! Убийца, посредством магнетизма принудивший хранителя склепов к соучастию в преступлении, сам действовал под гипнозом!
Я ничего не ответил, но внимательно наблюдал за лицом Неподражаемого.
Он помотал головой.
— Нет, боюсь, так не пойдет, Уилки.
— Почему, Чарльз?
— Доктор Эллиотсон, мой первый наставник в искусстве магнетизма, — вы сами не раз его цитировали, Уилки! — и все остальные специалисты, которых я читал или знал лично, с уверенностью утверждают: человек, находящийся под месмерическим воздействием чужой, более сильной воли, все равно никогда не совершит поступка, какого не мог бы, не согласился бы совершить, находясь в полном сознании.
— Но вы же заставили старого Дредлса помочь вам избавиться от тела, — сказал я.
— Да, да, — проговорил Диккенс, ускоряя шаг и в глубокой задумчивости ероша обеими руками волосы и бороду. — Но погребение мертвецов в могилах и склепах — с переноской трупов при необходимости и замуровыванием гробниц — это работа Дредлса. Месмерист просто-напросто внушит Дредлсу, что он действует сообразно привычным обстоятельствам. Но заставить человека совершить убийство… нет, Уилки, это не годится для нашей истории. Никак не годится, если наш убийца душевно здоров.
— Даже душевно здоровые люди таят в сердце своем темные помыслы, — негромко промолвил я; мы уже подходили к Рочестерскому собору. — Даже у душевно здоровых людей — образцов душевного здоровья, публичных персон — имеются темные стороны, тщательно скрываемые от всех.
— Верно, верно, — откликнулся Диккенс. — Но едва ли они способны на убийство.
— А что, если истинный кукловод, стоящий за этим преступлением, является великим месмеристом и массовым убийцей? — спросил я. — Он знает сотни тайных способов подчинять мужчин и женщин своей воле, заставляя выполнять любые свои приказы, сколь угодно ужасные. Возможно, все они под магнетическим внушением считают себя актерами, участвующими в некой театральной постановке, и уверены, что убиенные жертвы в конце спектакля вскочат на ноги и выйдут на поклоны к публике.
Диккенс бросил на меня пронзительный взгляд.
— Вы еще более изощренный выдумщик, чем я думал, Уилки Коллинз. Ваш новый роман — «Лунный камень» — будет пользоваться огромным успехом, если учесть ненасытный интерес публики к зверским убийствам, морям крови и извращенным страстям, таящимся в самых темных уголках души человеческой.
— Хочется надеяться, — пробормотал я.
Мы уже вошли в город и находились меньше чем в квартале от Рочестерского собора. Громадная башня накрывала своей тенью нас и все скопление приземистых серых домов, теснившихся по обеим сторонам дороги.
— Не хотите подняться наверх и полюбоваться видом? — спросил Диккенс, указывая на высокий каменный шпиль. — У меня ключ с собой.
— Не сегодня, — сказал я. — Но все равно спасибо, Чарльз.
— Тогда как-нибудь в другой раз, — сказал Неподражаемый.
— Значит, он не выказал ни чувства вины, ни раскаяния в связи с историей с двадцатью тысячами фунтов, — медленно проговорил Реджинальд Баррис. — А что насчет годовщины?
— Прошу прощения? — промолвил я, выходя из задумчивости.
— Годовщина Стейплхерстской катастрофы, — прошептал молодой сыщик. — Инспектор Филд просил вас употребить все свои старания, чтобы повсюду сопровождать Диккенса, когда он приедет в город в означенный день, а до девятого числа осталось всего три дня. В своем отчете вы не сообщили, принял ли он или отверг ваше предложение провести с ним в Гэдсхилл-плейс весь день девятого июня и последующую ночь, когда он непременно вернется в Лондон и в Подземный город.
Я допил свое пиво и с улыбкой посмотрел на Хибберта Хэчери — здоровенный мужчина, в своих стараниях не подслушивать нас, почтительно листал экземпляр «Женщины в белом», надписанный мной для него несколько минут назад.
— Вам нравится книга, сыщик Хэчери?
— Это бесценный подарок, мистер Коллинз, — пророкотал великан.
— Годовщина, мистер Коллинз, — настойчиво повторил несносный Баррис.
— Мистер Диккенс не пригласил меня погостить с Гэдсхилле или прогуляться с ним по городу воскресной ночью — девятого июня — в поисках фантома по имени Друд, — сказал я, не глядя на Барриса.
— В таком случае, сэр, — решительно произнес сыщик, — нам необходимо условиться о времени вашей встречи с инспектором Филдом. Он уже назначил двадцать трех агентов на дежурство в воскресную ночь…
— Но мистер Диккенс, — продолжал я, непринужденно перебивая выскочку, — согласился отужинать у меня дома на Мелкомб-плейс в воскресенье и… — я выдержал паузу для пущей выразительности, — заночевать там.
Баррис похлопал глазами.
— В ночь годовщины Стейплхерстской катастрофы Диккенс будет находиться в вашем доме?
Я медленно кивнул, чувствуя себя в полном праве принять снисходительный вид.
Баррис вскочил на ноги и с грохотом развернул стул.
— Я должен немедленно сообщить об этом инспектору Филду. Благодарю вас, мистер Коллинз. Это… неожиданный… поворот событий. — Он дотронулся до полей незримой шляпы и, взглянув на Хэчери, сказал: — Вы там поосторожнее, Хибберт.
Потом Баррис покинул таверну, а мы с Хэчери прошли мили полторы до Погоста Святого Стращателя. Готовясь к долгому ночному дежурству в склепе, сыщик достал из карманов несколько предметов — маленький фонарь, промасленный сверток со своим заполночным ужином (приготовленным, несомненно, одной из любимых дочерей), фляжку с водой и новенький экземпляр «Женщины в белом».
Спускаясь по лестнице в древние катакомбы, я размышлял — в какой уже раз — о безграничной способности человеческих существ привыкать к любым обстоятельствам. Два года назад, когда я впервые спускался сюда в обществе Диккенса, все вокруг казалось диковинным и наводило изрядный страх. Теперь же поход в подземелье стал для меня плевым делом — таким же обыденным мероприятием, как еженедельный поход в аптеку на углу за очередной бутылью лауданума.
Король Лазарь с двумя телохранителями встретил меня у занавешенного драной портьерой входа в свое логово. Моя трубка была уже заправлена и приготовлена для меня.
