что в душе вызревает ярость.

Я читаю газеты каждый день

и в печальном газетном море

нахожу, что гуманность

вышла из моды.

Я вижу, осушили Уолденское озеро

и открыли парк с аттракционами[18].

Я вижу, заставляют Мелвилла[19]

есть кита.

Я вижу, грядет иная война,

но я в ней не буду участвовать.

Я маршировал по Пятой авеню,

играя на рожке полицейскому взводу,

но помчался назад, вспомнив

о своей собаке.

Я заметил близкое сходство

между мной и собаками.

Собаки объективные наблюдатели,

трусящие по всему свету,

по этой стране гангстеров.

Я шагал переулками,

где не проехать «крайслерам».

Видел сотни молочных фургонов

на распродаже в Астории.

Бен Шан не увлекся ими[20] ,

но мне не забыть вопль

торчащих оглобель.

Я слышал легато старьевщиков.

Я проехал по суперавтострадам

и поверил придорожным рекламам,

пересек плоскогорья Джерси,

видел города на Равнине,

по бездорожному безлюдному Вестчестеру

скитался в фургонах

переселенцев.

Я видел их.

Я человек.

Я там бывал.

Я почему-то

страдал.

Я американец.

Есть паспорт.

Я не страдаю на людях.

И я еще слишком молод

умирать.

Тому, чем я стал, я обязан себе.

И я строю планы на завтра.

Я занял очередь

за приличной работой.

Я, может быть, перееду

в Детройт.

Я лишь на время

нанялся коммивояжером.

Я Джо примерный.

Я открытая книга

для босса

и сплошная загадка

для близких друзей...

В одном из рекламных проспектов для туристов сказано, что жителя Брисбена всегда можно узнать по веселым глазам. В них отражаются звонкие краски портового города и лазурь австралийского неба. Кэтлин Уокер с полным основанием может назвать себя коренной жительницей Брисбена. Ее предки из племени мунукалов поселились здесь еще задолго до того, как был заложен первый камень города. Но глаза Кэтлин Уокер совсем невеселые. Они печальные и мудрые. Такие глаза бывают у того, кто много видел и страдал, кто проник в суть явлений и теперь хочет высказать людям свою боль:

Это действительно древний рассказ. Ему более двух веков. Он начался в тот день, когда знаменитый мореплаватель Джемс Кук приказал бросить якорь у восточного побережья Австралии. Вскоре здесь появились поселения первых белых колонизаторов. Они стали теснить, уничтожать, аборигенов пушками и ружьями. Те защищались как могли — копьями и бумерангами. Несколько десятилетий продолжалась эта «война», а вернее, истребление туземцев. Остатки австралийских племен были загнаны в резервации. С тех пор и по сей день варварское истребление, начатое первыми колонизаторами, довершают голод и эпидемии. По данным «Острэлиэн медикл джорнэл», детская смертность у туземного населения в три с половиной раза выше, чем средняя по стране. При обследовании детей, живущих в резервации, у каждого второго ребенка обнаружены последствия постоянного недоедания.

Сколько же осталось аборигенов? По одним источникам — 60 тысяч, по другим — 40 тысяч. А на самом деле никто точно не знает. Ведь до недавнего времени при переписи населения их вообще не учитывали. Одно очевидно — аборигенов становится все меньше.

«Мы уходим» — так назвала свой первый сборник стихов Кэтлин Уокер.