пробивающиеся всходы… Жители Альвхейма высыпали на улицы после долгой зимы. Девушки уже сбросили тяжелые зимние одежды и начали демонстрировать соблазнительные ножки и прочие прелести своих фигур, отчего мужчины дурели и становились похожи на мартовских котов, ошалевших от гормонов.

Весна дурманила голову и звала за собой. А мне приходилось сидеть дома или в офисе, и носить исключительно приличные юбки до колен.

Зато у меня обнаружились первые результаты на ниве похудения. Уже в пятницу в те самые тесные джинсы я влезла без проблем, да и застегнула их с первой попытки. Правда, ремень по-прежнему сильно врезался в живот, так что почивать на лаврах было рано.

Удовлетворенная замерами фигуры, я с улыбкой собралась на работу, выпила свой кофе без сахара и отправилась в суд.

Возле кабинета судьи меня уже ожидал Саградд Торрсон, одетый самым безукоризненным образом. Его костюм, конечно, был без галстука (гномы их недолюбливают), однако он полностью соответствовал канонам одежды молодого законопослушного гнома. Ну и чудесно. Конечно, ни один судья не вынесет решение просто за красивые глаза, но приличная внешность может оказаться той самой последней каплей, которая склонит чашу весов на нашу сторону. Так что игнорировать этот момент я никому не советую.

Я также была одета весьма консервативно. Именно для таких случаев в моем шкафу висит парочка костюмов очень строгого стиля. Не прав тот, кто считает, что все деловые костюмы именно такие - черные, серые и синие, и к тому же невнятные и безликие. Костюм может подчеркивать профессионализм и одновременно делать женщину очень эффектной. Однако гнома лучше не нервировать броскими деталями и прочими излишествами. Пристойными у них считаются добротные одежды темных тонов, а яркость и изящество, столь ценимые их надменными родичами (в скандинавской мифологии родственниками карликов-гномов являются альвы, которых часто называют эльфами, прим. автора).

Так что приходилось подстраиваться под взгляды судьи и стараться не нервировать его лишний раз, тем более, по столь ничтожному поводу.

Зато у гномов есть и свои плюсы. В частности, заседание не задержали ни на минуту. Ровно в одиннадцать тридцать мы зашли в зал.

Начало слушания любого дела похожи, как две капли воды.

Сначала выясняется, явились ли участники судебного разбирательства, устанавливается их личность. Затем судья объявляет состав суда, спрашивает, нет ли отводов, разъясняет права подсудимому. Потом прокурор зачитывает обвинительное заключение. Суд разъясняет подсудимому сущность предъявленного обвинения, и интересуется, признает ли подсудимый себя виновным и желает ли давать показания.

Данная процедура была соблюдена до малейших деталей, как это обычно и происходит, если судьей является гном.

Когда прокурор с чувством и вдохновением начал декламировать обвинительное заключение, я уже с трудом прятала зевоту. Не то, чтобы мне хотелось спать, но все эти формальности навевали скуку. К тому же в сыром и холодном зале заседаний находиться больше получаса чревато простудой, а мы уже провели в зале больше часа.

Наконец судья поинтересовался у подсудимого, признает ли он себя виновным.

Гном обреченно выдавил. - Да, признаю. Показания давать буду.

И нечего на меня так мученически смотреть! Во-первых, он же сам признавал вину на предварительном следствии. А во-вторых, спорить в данном случае с фактами бессмысленно. Обстоятельства дела полностью доказаны, и в данном случае оспаривать их может лишь маговизионный супер-адвокат, который, конечно же, поймает любого свидетеля на оговорке, лихо отведет ненужные вопросы своему подзащитному, и вообще покажет класс адвокатской работы. Угу, только вначале извольте показать мне в Уголовно-процессуальном кодексе статью, которая предусматривает отвод вопроса! Такие фокусы в Мидгарде остаются исключительной прерогативой гражданского судопроизводства, а в уголовных делах это невозможно в принципе.

Но это так, в порядке общего просвещения.

В это время судья уже спрашивал у прокурора, какой порядок исследования доказательств он предлагает. Прокурор, ничуть не колеблясь, выдал, что считает целесообразным не исследовать фактические обстоятельства дела, а рассмотреть дело по упрощенной процедуре, поскольку подсудимый признает свою вину.

Я, естественно, возражала. Упрощенная процедура - это когда изучение дела ограничивается допросом подсудимого и оглашением письменных материалов дела. Конечно, такой вариант существенно экономит время суду. Однако для подсудимого имеет смысл на это соглашаться лишь в том случае, если он абсолютно все признает и рассчитывает на лояльность судьи в обмен на свое послушание. В данном случае уповать на милосердие судьи было несколько необоснованно. А в случае согласия на упрощенную процедуру рассмотрения дела оспаривать приговор потом практически невозможно.

Судья мрачно покосился на меня и поинтересовался. - Подсудимый, вы согласны на упрощенную процедуру рассмотрения дела?

Повинуясь моему еле заметному качанию головы, подсудимый категорически отказался идти на подобную глупость. Ну и слава Одину! Приятно, когда клиент не дурак. Впрочем, молчаливую пантомиму заметил и судья, и неодобрительно нахмурился.

Так что пришлось прокурору предлагать в первом заседании допросить подсудимого, а в следующее вызвать и допросить свидетелей, а уж потом огласить материалы дела.

Я не возражала против такого порядка рассмотрения дела, однако настаивала на вызове дополнительных свидетелей - тех самых представительниц древнейшей профессии. Поскольку они ранее проходили по делу как свидетели, то судья удовлетворил мое ходатайство, невзирая на вялое сопротивление прокурора.

Я опустила голову, скрывая улыбку. Представляю, какой концерт будет на следующем заседании!

Допрос подсудимого начался вполне закономерно. Судья предложил Саградду Торрсону своими словами изложить обстоятельства дела, что тот и сделал. Надо сказать, что моя дрессура явно сказывалась - клиент описал обстоятельства внятно и четко, без излишней эмоциональности. Затем судья принялся бомбардировать несчастного подсудимого вопросами. Своей неприязни к соплеменнику он даже не скрывал, тем более, что по уголовным делам до сих пор звукозапись не является обязательной, а секретарь занесет в протокол лишь то, что нужно. Я сидела тихо, наблюдая, как судья Дреггюсон мучает подсудимого. К сожалению, с этим я ничего не могла сделать, так что моему клиенту приходилось отдуваться самостоятельно. Судья тем временем задавал явно провокационные вопросы типа: 'Куда вы тратили доходы, полученные преступным путем?'. То есть подразумевалось, что деньги за сводничество подсудимый получал регулярно и в немалом объеме!

По счастью, подсудимый вел себя относительно хладнокровно. Он отвечал, что не на что эти деньги не тратил, так как в тот единственный раз у него их сразу изъяли работники милиции. Да и той суммы едва могло хватить на пару пачек сигарет.

Но судья Дреггюсон и не подумал прекращать свои нападки.

Он то язвительно интересовался, как это подсудимый дошел до такой жизни, то спрашивал, не стыдно ли гному заниматься таким грязным делом. Нужно отдать должное моему клиенту - он то краснел, то бледнел, но отвечал неизменно вежливо. Просто молодец!

Наконец издевательство закончилось. Правда, дальше была очередь прокурора задавать вопросы, а он тоже не слишком мило себя вел. Впрочем, после града вопросов, заданных судьей, вопросы прокурора казались вполне благожелательными.

Я со своей стороны задала подзащитному лишь несколько вопросов. Гном снова подтвердил, что это был единственный эпизод и иных преступных доходов мнимый сутенер не получал. После этого я заявила, что более вопросов не имею. Моему клиенту явно требовалась передышка, что и немудрено после полуторачасового допроса.

На этом мы закончили первое заседание, и я едва не бегом выскочила из зала сразу следом за судьей. Как же холодно в этих залах!

Я взглянула на часы - в общей сложности заседание заняло чуть больше трех часов. У меня оставалось еще немного времени до следующего дела, и я постаралась потратить этот перерыв с пользой. Вкусно пообедав в ближайшем кафе (и плевать мне сейчас на фигуру!), я позвонила родителям, потом