Я проснулась очень рано, и притом на пятнадцать минут раньше, чем должен был прозвенеть будильник. Так что я позволила себе немного понежиться в постели, наслаждаясь ее теплым уютом.
Это был особенный день - день моего рождения, и мне исполнилось двадцать девять лет. Естественно, я собиралась праздновать - день рождения, все-таки. Никогда не понимала тех, кто отказывается праздновать свой день рождения, мол 'Я уже не в том возрасте, чтобы день рождения считать праздником'. Конечно, я не прихожу в восторг от того, что к моему возрасту прибавился еще один год - да и какая нормальная женщина была бы этому рада? Просто, по-моему, из-за того, что я не отпраздную этот день, мой возраст совершенно не изменится. Так что глупо закрывать глаза на реальность и обманывать себя, говоря, что 'я этого не вижу, значит, этого нет'. Я всегда предпочитала смотреть в лицо обстоятельствам и старалась принимать то, чего не могу изменить. Зачем же лишать себя праздника? Да и вообще, это один из немногих дней в году, когда близкие и любимые люди не стесняются говорить мне о том, как я им нужна и дорога, и желать мне всего самого-самого. Согласитесь, глупо упускать такой случай и ходить с кислой миной, переживая из-за того, чего все равно не изменишь. Так что, в общем и целом, я люблю свои дни рождения.
В бочке меда праздничного дня имелась только одна ложка дегтя - точнее, даже не ложка, а целый половник - это то, что мне пришлось все-таки идти на работу в день рождения, вместо того, чтобы целый день законно принимать поздравления. К сожалению, одно мое дело рассматривала весьма вредная и педантичная судья, для которой день рождения - еще не повод для переноса слушания дела. Когда я подошла к ней с просьбой перенести дело, она мне ответила, что перенесет его лишь по заявлению клиента и при наличии у меня справки, что я занята в другом деле либо больна. Правда, последнюю справку мне взять проблемы не представляло, но… Боюсь, что злопамятная судья Мышкина припомнила бы мне этот фокус с прогулом заседания очень надолго. Да и просто не явиться на заседание по делу я никак не могла, поскольку моя клиентка, Дваргия Ломмсон, - гномка. Как и положено чистокровной представительнице этого народа, моя клиентка весьма правильна и законопослушна. Одна лишь мысль о том, чтобы обмануть закон либо даже просто слегка воспользоваться им в своих интересах, приводила ее даже не в ужас, а в настоящий праведный гнев. Нет уж, раз закон в лице судьи Мышкиной потребовал нашего присутствия в этот день, то уважительной причиной отсутствия в зале судебного заседания могла быть только смерть, и ничто иное.
В общем, мне ничего больше не оставалось, кроме как собираться и отправляться на работу. К тому же заседание было назначено на девять часов утра, а нужный мне районный суд находится на другом конце города, так что просыпаться мне пришлось в шесть. Впрочем, умильная мордочка моего домового, Ната, который ради такого случая даже принес мне в постель на подносе кофе и кучу всяких вкусностей, быстро подняли мне настроение. Ну и ладно, что рано проснулась. Зато и освобожусь тоже пораньше! С этой оптимистической мыслью я отправилась на работу.
Я вышла из дома слишком рано, так что никто еще не успел поздравить меня по городскому телефону, а мобильный я заранее отключила, чтобы не забыть сделать это перед заседанием. Мало что так бесит судью, как трель мобильного телефона в самый неподходящий момент.
Надо сказать, это дело относилось к особой категории. Пожалуй, через пару лет почтенная Дваргия Ломмсон будет просить предоставить ей скидку как постоянной клиентке, и притом вполне обоснованно. Представьте, она собралась уже в четвертый раз делить со своим мужем, Свартальдом Ломмсоном, имущество, нажитое ими в браке. И это совсем не шутка! Эта милая пара, имеющая пятерых детей, делила имущество в среднем раз в год. Каждый раз вскоре после зимних праздников, которые достойный гном отмечал с размахом и вдохновением, Дваргия подавала на раздел имущества. Как она утверждала, это было нужно, чтобы дети не остались без крыши над головой, с таким-то отцом, способным, по ее словам, пропить последнюю рубаху. Правда, в то, что какой-либо гном может допиться до такой степени, лично мне всегда верилось с трудом. Надежность и основательность гномов общеизвестны, так что, скорее всего Дваргии просто хотелось остроты и некоторой новизны в отношениях. Как она сама говорила, 'чтобы ему жизнь малиной не казалась'.
Надо признать, что, несмотря на просто таки регулярный раздел имущества, супруги так ни разу и не развелись. Вдохновенно поделив пожитки, уже к осени Дваргия и Свартальд как-то тихо мирились, и жили спокойно, как говорится, душа в душу, до следующих зимних праздников.
Так что исковое заявление о разделе имущества супругов Ломмсон я напечатала уже в четвертый раз. Точнее, я чуть-чуть изменила формулировки в сохраненном в моем компьютере тексте, и составила новый список имущества. И поверьте мне, я не просто так каждый раз брала деньги за составление нового искового заявления, ведь этот самый список имущества состоял из солидного количества пунктов: в разное время он насчитывал от ста восьмидесяти до двухсот пятидесяти позиций. В перечень было включено абсолютно все имущество, нажитое супругами за тридцать лет брака. А надо сказать, что данная семья гномов была просто образцово-показательной, с гномьей точки зрения, конечно. У гномов исстари сложились особые отношения с землей и металлами, и большинство гномов, даже живя в столице, продолжают заниматься привычным делом - от кузнечного дела до сельского хозяйства. В столице имеется даже особый квартал, Свартальв, где живут только гномы. Солидность и рачительность гномов вошли в поговорки и сказки, и гномы традиционно относятся к зажиточному среднему классу. Так что имущества у среднестатистического гнома обычно оказывалось немало.
У супругов Ломмсон имелся солидный дом в Свартальве с приличным огородом и большим хозяйством. Так что перечень всего имущества, находящегося в доме, а также хозяйства, действительно получался очень приличный.
Хочу заметить, что вся прелесть данного дела заключалась даже не в том, что супруги делили абсолютно все имущество, которое у них было. Нет, вся соль именно в том, что разделить имущество они желали в натуре. Переводя на нормальный язык, их не устраивал вариант, что которому одному достанется, например, кофейный сервиз, а второму будет выплачена денежная компенсация половины его стоимости. Нет, это слишком просто и неинтересно! По мнению гномов, имущество следовало поделить поровну буквально: если уж делить вилки, то поштучно. А уж принимая во внимание, что некоторые общие вещи разделить поровну просто невозможно (ну, корову, например - нельзя же ее распилить), то каждый из супругов настаивал на том, чтобы это имущество было передано именно ему.
Да и еще, надо сказать, что список совместного имущества, который составила истица, и список, который составил ответчик, не совпадали - ни по количеству пунктов, ни по наименованию некоторых из них. Например, в нашем списке значилось тридцать девять вилок, а в списке ответчика - всего тридцать восемь. И, с точки зрения гномов, это просто-таки вопиющая неточность, и для ее устранения, безусловно, требовалось вызывать свидетелей!
На мою попытку объяснить клиентке (еще при самом первом разделе, теперь я уже даже не пытаюсь), что эти мелкие моменты не существенны и на крайний случай их можно опустить, я получила возмущенную тираду о том, что так нельзя. На мой резонный вопрос, почему же нельзя, последовал просто обескураживающий ответ: ведь это же неправда! Воистину, одним из незыблемых принципов гномов надо считать пресловутое 'Закон строг, но это закон'.
Лично у меня складывалось мнение, что супругов вообще не так интересовал результат, то есть итоговый раздел имущества, как сам процесс раздела. Еще бы, сколько эмоций: начиная от скандалов с традиционным битьем скалкой по похмельной голове, и заканчивая желанным бурным примирением в итоге.
Да, конечно, у меня вроде бы не было оснований жаловаться - мою работу клиентка оплачивала в срок и очень щепетильно, но как же они мне надоели!
К счастью, на сегодня было назначено лишь предварительное слушание дела, что давало мне надежду освободиться хотя бы после полудня. В конце концов, обычно предварительное судебное заседание занимает пятнадцать-двадцать минут, не больше. Но с особым, истинно гномьим отношением к судебному процессу, даже предварительное заседание грозило перерасти в просто-таки эпическое действо.
Следует заметить, что с тех пор, как была введена обязательная звукозапись всех заседаний по всем гражданским делам, формализма в судах стало еще больше. Если раньше по простеньким делам можно было обойтись практически без формальностей, то теперь все было, как положено: выяснение явки сторон, объявление состава суда, отводы, заявления и ходатайства… Все это крючкотворство записывается на
