Он не заметил ни легкого удара при соприкосновении с покинутым кораблем, ни возобновления свободного полета, ни сотрясения корпуса «Кочевника» при закреплении абордажных крюков. Он отстегнулся прежде, чем до него дошел смысл слов капитана:

— …и пока вы тут будете ждать, я прошу вас ничего не трогать. Понятно?

— А? — Свобода смотрел на Киви, разинув рот. — Куда вы уходите?

— Надеть скафандр и осмотреть повреждения. А вы, вероятно, полагали, что я собрался на турнир по игре в блошки?

— Но радиация…

— Экран «Кочевника» обеспечит мне защиту от радиации, достаточную для работы в течение часа или двух.

— О, ну… подождите же. Я тоже пойду. Я хочу осмотреть груз.

— Нет, оставайтесь здесь. Вы уже хватанули порядочную дозу во время аварии.

— Вы тоже. Пошлите тогда кого-нибудь из членов команды, кто не был тогда на «Скитальце».

Киви расправил плечи.

— Я — капитан, — бросил он и покинул мостик.

Свобода не пытался последовать за ним. Слабость все еще не отпускала его. Он вдруг вяло подумал о том, что Киви ведь не женат. Очень немногие из астронавтов имели жен. А поскольку Джудит хотела завести еще детей… Лучше воздержаться от добавочного излучения.

«Зачем тогда я вообще полетел с ними? — с удивлением подумал Свобода. — Я мог бы остаться вместе с ней на „Курьере“… Нет. Я должен убедиться в том, что Киви сделал все возможное».

Для командующего было бы вполне естественным бросить груз. Зачем рисковать ради каких-то проклятых колонистов? Перед мысленным взором Свободы проходил эпизод за эпизодом их устройства в лагере, когда между колонистами и астронавтами, получившими приказ помогать им, постоянно вспыхивали ссоры. Вспашка земли, рубка леса, литье стали, бурение колодцев были неподходящей работой для астронавтов. Но больше всего их оскорбляло то, что они, космические разведчики, должны были подчиняться этим презренным самодовольным болванам. Не удивительно поэтому, что самое пустяковое разногласие могло вывести человека из себя.

Пока еще дело не зашло дальше простых кулачных боев, но Свобода был уверен, что Киви мучают те же ночные кошмары, что и его самого: в дело пошли ножи и ружья, речка Эмперер окрасилась в алый цвет.

Свобода подумал, что, конечно, нет разумного объяснения тому, что заставляет этих людей совершать подобные полеты снова, снова и снова, и всякий раз возвращаться на Землю, которая с каждым десятилетием становится все более чужой. Астронавты были исследователями, и их духовные ценности были абсолютно иными, нежели духовные ценности конституционалистов, которые заставили флот тащиться на Растум только лишь из-за того, что их не устраивали некоторые действия правительства, а это, по мнению звездолетчиков, было просто смешно. Поэтому они, естественно, и не могли поладить с колонистами. Эти две группы людей принадлежали к двум разным цивилизациям.

Свобода посмотрел на экран. Соединенные вместе «Скиталец» и «Кочевник» образовали новый объект со своей собственной угловой скоростью и инерционными постоянными.

Сложное по траектории вращение изменилось, хотя по-прежнему было слишком замедленным, чтобы можно было хоть немного почувствовать свой вес. Сейчас башня капитанского мостика была повернута прямо к Растуму.

Планета приближалась к полуфазе. Ее щит раскинулся по небу на шестьдесят четыре градуса, и стал напоминать огромный нечетный круг, темная половина которого обрамлялась огненным ободом солнечного света, преломленного атмосферой, а дневная сторона сверкала так, что затмевала даже звезды. Края планеты были затуманены, но Свобода различил призрачные знамена зари, широко развернувшиеся прямо под ночным лимбом. На освещенной солнцем стороне преобладал синий цвет в спектре от бирюзового до опалового. Планету опоясывали облака белого, нежно-розового и серого оттенков. Под ними едва угадывались пара континентов — коричневато-грязно-зеленые пятна. Он вспомнил, как стоял там, прижатый к земле постоянной сильной гравитацией, и с наслаждением подставлял лицо порывам ветра. Растум показался ему таким прекрасным, что он едва сдерживал слезы.

Свобода напомнил себе, что поверхность была занята преимущественно непроходимыми лесами, холодными пустынями, крутыми скалами, на которые невозможно было взобраться; что там проносились ураганы, дожди, снегопады и засухи; что природа Растума была враждебной по отношению к людям — ядовитые растения, дикие звери. Три тысячи смельчаков не выжили бы там без машин и научных приборов.

Тем не менее он продолжал смотреть на планету, подобно какому-то новоявленному Люциферу. Корабли, быстро двигавшиеся по орбите и совершившие полный оборот за два часа сорок три минуты, вскоре перенесли Свободу к дневной стороне. Солнце чуть не ослепило его, сфокусировавшись в одной точке на искривленной поверхности океана. Он прищурился, пытаясь рассмотреть подробности. Да, вон тот континент — Роксана. Дети находились сейчас там.

— Вы все еще надеетесь? — раздался сзади него голос Киви.

Свобода оглянулся.

От напряжения он выпустил ручку своего сидения и, оторвавшись от него, поплыл куда-то вбок. Он постыдно засучил ногами, завис между полом и потолком и висел там до тех пор, пока Киви не подтащил его обратно.

— Ну? — спросил Свобода визгливо.

— Бесполезно, — ответил Киви, отводя взгляд. — Ничего нельзя сделать. Разрушения слишком обширны, чтобы установить там какие-то временные приспособления. Этот корабль потерян.

— Но ради всего святого! Ведь вы же человек! Мне плевать на этот чертов корабль! Но груз оттуда достать необходимо. Вы что — хотите нас убить?

— Я не хочу убивать людей, находящихся у меня в подчинении, — Киви хмуро смотрел на легкую пену Млечного Пути. — Неужели именно этот груз играет для вас решающую роль? Что в нем такого важного?

— Все. Атомный генератор. Часть лаборатории синтеза. Биометрическая аппаратура…

— А без этого разве нельзя обойтись?

— Растум — это не Земля! Из здешних животных и растений лишь немногие годятся в пищу. Земные растения не приживутся без экологической и химической подготовки. Возможно, здесь есть специфические болезни, а если нет, так появятся, как только местные вирусы начнут мутировать, а у нас против них не будет никакого иммунитета, переданного поколениями. Мы не сможем добывать и очищать полезные ископаемые в нужных нам количествах, если у нас не будет мощного оборудования, которому требуется ядерный генератор.

— Вы можете сами построить то, что вам необходимо.

— Нет, не можем. Что прикажете нам есть, носить и использовать в качестве инструментов до того, как это будет сделано? Мы и так взяли с собой лишь самый необходимый минимум оборудования, — Свобода покачал головой. — У меня двое детей, вам это известно. Я не собираюсь подвергать их жизнь большей опасности, чем это было предусмотрено первоначальным таном.

Киви вздохнул:

— Ну, что ж, тогда скажите мне, каким образом мы сможем вернуть хоть сколь-нибудь значительную часть груза. Я вас слушаю.

— Но разве это не очевидно? Силовой экран нашего корабля обеспечит достаточную защиту, чтобы человек смог работать на борту «Скитальца» несколько часов, разгружая оборудование вручную и перенося его сюда. Если каждый член команды примет участие в этой работе в течение хотя бы, ну, скажем, четырех часов, то этого будет достаточно, чтобы спасти все.

Киви покачал головой.

— Сомневаюсь. Да, в моей команде тысяча шестьсот парней, да еще каких, но мне кажется, чтобы перенести груз вручную, потребуется больше, чем тысяча шестьсот раз по четыре человеко-часа. И даже если это не так, я не могу приказать моим людям сделать это. Сами понимаете, что для нашей жизни груз не так же важен. Учитывая, что радиация имеет свойство накапливаться и что человек, ступив на борт