Лично я — без всяких сомнений.

— Я уже объяснял вам, как недальновидно это было бы с вашей стороны, — вмешался Коффин. — Космические полеты всегда были невыгодны с финансовой стороны. Они всегда оставались лишь научными достижениями, чем-то нематериальным, если хотите. До тех пор, пока у людей не появится практическая заинтересованность в них, полетов не будет. Успешное развитие колонии на Растуме станет стимулом для возрождения космического флота.

— Это ваше личное мнение, — сказал Киви.

— Я надеюсь, вы не забыли, — заметил с глубоким сарказмом молодой мужчина, — что каждая секунда, которую мы проводим в спорах, означает удаление от дома на сто пятьдесят тысяч километров?

— Не дергайся, — успокоил его Локейбер. — Какое бы решение мы ни приняли, все равно твоя девушка превратится в старую каргу еще до того, как ты достигнешь Земли.

Де Смет все еще бросался на Киви.

— Ты, вшивый извозчик, если ты думаешь, что можешь поступать с нами, как с пешками…

Киви в ответ огрызнулся:

— Если ты не будешь выбирать выражения, жирный болван, я сейчас приду на твой корабль и запихну эти слова твою же собственную глотку.

— К порядку! — воскликнул Коффин. — К порядку!

Вторя ему, Тереза крикнула:

— Пожалуйста… ради жизни всех нас… разве вы не знаете, где мы находимся? Всего лишь тонкая стенка в несколько сантиметров отделяет нас от пустоты! Пожалуйста, не надо ссориться, иначе мы никогда не увидим больше вообще никакой планеты!

Но в голосе девушки не слышно было ни слез, ни мольбы. Как ни странно, он был подобен голосу матери и образумил грызущихся мужчин быстрее, чем окрик Коффина.

Наконец адмирал сказал:

— Пока достаточно. Все слишком взволнованы, чтобы принять разумное решение. Прения откладываются на четыре вахты, то есть на шестнадцать часов. Обсудите проблему со своими товарищами, выспитесь и представьте согласованное решение на следующем собрании.

— Шестнадцать часов? — взвизгнул кто-то. — А вы отдаете себе отчет, какое расстояние это добавит?

— Ну вот что. Всем, кому хочется поспорить, я могу предложить тюремную камеру. Все!

Он выключил экран.

Киви, немного успокоившийся, доверительно ему улыбнулся.

— Такое обещание почти всегда действует успокаивающе, нет?

Коффин рванулся из-за стола.

— Я ухожу, — сказал он. Собственный голос показался ему грубым и незнакомым, — Займитесь своими делами.

Никогда прежде не чувствовал он себя таким одиноким, даже в ту ночь, когда умер отец. «О, Великий Боже, твой глас направлял Моисея в пустыне, яви же сейчас волю свою». Но Бог молчал…

Облачившись в скафандр, Коффин на секунду задержался в воздушном шлюзе, прежде чем выйти в открытый космос. Двадцать пять лет в космосе — целая эпоха, если учесть еще время, которое он провел, погруженным в сон. Но до сих пор бездна мироздания вызвала в нем чувство благоговейного страха. Бесконечная тьма сверкала и переливалась: везде звезды и звезды, до яркого водопада Млечного Пути, и дальше, — другие галактики.

Глядя вдаль, сквозь паутину радиоустановок, Коффин почувствовал себя затерянным в этом огромном абсолютном безмолвии. Но он знал, что на самом деле эта пустота пылала и грохотала, смертоносные энергии взбалтывали потоки газа и пыли, более тяжелой, чем планеты, Вселенная содрагалась в схватках, рождая новые солнца. Подумав об этом, он вдруг поймал себя на ужасной мысли: «Я — не что иное, как я» — и покрылся холодным потом.

Такую картину человек мог наблюдать только в пределах Солнечной системы. Полеты с полусветовой скоростью позволяли людям проникать дальше в просторы космоса, но за это приходилось платить дорогой ценой: человеческое сознание часто не выдерживало, оно разлеталось в клочья, и тогда очередного безумца усыпляли и запихивали в саркофаг. Помрачненный разум вновь рисовал небо, звезды, толпой бегущие навстречу кораблю, который наконец погружался в облако доплеровской адской тоски.

На траверзе призрачно мерцали созвездия. Коффин вглядывался в темноту в направлении кормы. Солнце все еще было самой яркой точкой на небе, но приобрело какой-то зловещий красный оттенок, словно оно уже состарилось и блудный сын, вернувшись издалека, должен был обнаружить свой дом погребенным под коркой льда.

Подумав так, Коффин всегда успокаивался. Ведь создатель Солнца сотворил также и эту плоть, атом за атомом, а в самом конце, вероятно, решил, что душа стоит ада. Коффин никогда не понимал, как его коллеги-атеисты могли выносить открытый космос.

Итак…

Он нацелился на корпус соседнего корабля и выстрелил из своего упругого маленького арбалета. Позади магнитной стрелы размотался светлый леер.

Коффин проверил его надежность с привычной тщательностью, потом, держась за него, двинулся вперед и вскоре достиг другого корабля. Рывком освободив стрелу, он зарядил арбалет и выстрелил снова. Так он двигался от одного медленно вращавшегося корабля к другому, пока не добрался до «Пионера».

Неуклюжие, безобразные очертания «Пионера» напоминали стену, ограждающую звезды. Коффин проплыл мимо ионных труб, которые сейчас были холодными. Их скелетообразная структура выглядела такой хрупкой, что трудно было поверить, будто именно они вышвыривали наружу оголенные атомы с полусветовой скоростью.

Чудовищные резервуары громоздились вокруг корабля. На каждую тонну массы, летевшей к Эпсилон Эридана, даже со скидкой на замедление хода, приходилось девять тонн топлива. Пройдут месяцы, прежде чем они смогут на Растуме очистить достаточно реактивного материала для полета домой. Тем временем часть команды, не занятая этим делом, могла бы помочь колонистам устроиться. Если колония будет основываться…

Коффин добрался до переднего шлюза и нажал «звонок». Наружная створка открылась, и он проскользнул внутрь.

Первый офицер Карамшан встретил его и помог снять скафандр. Другой дежурный офицер нашел какой-то предлог, чтобы не присутствовать при церемонии встречи, однообразие которой в космосе действовало так же угнетающе, как расстояние и космический холод.

— Что привело вас к нам, сэр?

Коффин напустил на себя строгость. Стараясь скрыть смущение, он сказал нарочито грубым тоном:

— Мне необходимо видеть мисс Дилени.

— Конечно… Но зачем вам было приходить самому? Й имею в виду… телесвязь…

— Мне нужно встретиться с ней лично! — рявкнул Коффин.

Офицер попятился назад, ожидая взбучки.

Коффин не обращал на него внимания.

— Положение критическое, — сухо сказал он. — Пожалуйста, вызовите ее по интеркому и подготовьте условия для конфиденциальной беседы.

— Почему… почему… Да, сэр. Я сейчас. Подождите, пожалуйста, здесь… я имею в виду… да, сэр! — Карамшан бросился вдоль по коридору.

Коффин мрачно улыбнулся. Он мог понять смущение этого человека. Установленные им же самим правила, касающиеся женщин, были строги, а сейчас он сам нарушал их.