предполагал использовать для совсем другой цели.

— Как там Чикита? — не ответив на ее вопрос и не поднимая головы, поинтересовался Райленд.

— Я спрашиваю, что ты делаешь?

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Хочу собрать передатчик. И, если получится, связаться с Куиверой…

— Ты хотел сказать — с крейсером Плана, — перебила его девушка.

— Почему бы и нет? — В его голосе звучала решимость. — План Человека достаточно благоразумен. Если я сдамся, они возьмут нас на борт. Это не хуже, чем ожидание смерти в космическом вакууме.

— Я не пущу тебя обратно!

— Какого черта ты мне приказываешь? — закричал он в приступе холодного гнева.

Она приложила палец к губам.

— Не надо. Не кричи на меня. Я все равно не пущу тебя. К тому же, кажется, уже поздно…

Потребовалась секунда, чтобы он понял.

— Чикита!

Оставив девушку, Райленд стремительно полетел к умирающему пространственнику.

Чикита уже не реагировала на окружающее. Живот у нее раздулся, словно от голодания, если только такое случается с космическими существами. Все остальное тело стало еще более сморщенным, опавшим. Она стала похожа на голодных детей из рассказов о древних засухах в странах Востока. Живот едва заметно приподнимался и опускался в такт слабому дыханию.

Чувствуя, как в горле собирается комок, Райленд с минуту стоял над неподвижным существом. Потом протянул к Чиките руку…

И опустил ее.

Все было кончено. Пространственник перестал дышать.

Он машинально погладил тускнеющий золотой мех на холодной шее. Да, она умерла. Какие бы секреты ни таил метаболизм иной жизни, в этом не было сомнений.

И теперь… Как долго продержится поле, дающее им воздух?

У Райленда не было об этом ни малейшего понятия. Например, биолюминесценция светлячков наблюдается в течение нескольких часов после смерти организма. Схожи ли между собой эти два эффекта? Вероятно, нет. Непонятная сила, позволяющая пространственнику передвигаться, едва ли имеет связь с зеленоватым свечением поля. Она может исчезнуть в любое мгновение, и тогда они погибнут во взрыве вырвавшегося в пустоту воздуха.

— Давай поднимемся наверх, Стив, — попросила неслышно подошедшая Донна. — Там видны звезды…

Маленький, пустой внутри Риф теперь медленно вращался, очевидно, благодаря какой-то предсмертной внутренней судороге пространственника. Из входа в пещеру им открылось все звездное великолепие Вселенной. Даже Солнце — далекая желтая звезда — показалось сквозь сеть лиан.

— Солнце… — прошептал Райленд. — Мы еще не так далеко ушли…

Потом он различил все главные созвездия, выглядевшие немного непривычно в дополнительном ореоле звездной пыли: могучий Орион, туманное скопление Плеяд, обширный серебристый рукав Галактики. Вот она, с горечью подумал Райленд, — новая империя, которую я хотел помочь завоевать для Человека. И проиграл.

Как это ни странно, он испытывал какую-то умиротворенность. Они все еще были живы. И одно только это казалось неизмеримым богатством. Лишившая беглецов последней надежды смерть пространственника сделала драгоценностью каждую секунду. Эти мгновения жизни были теперь наслаждением.

Райленд висел, держась за рубиновый выступ космического коралла. В другой руке невесомым грузом покоилась девушка. Она негромко что-то спрашивала, он отвечал… И наоборот. Каждому хотелось что- нибудь рассказать.

Они обходили молчанием только одну тему — висящую на волоске собственную жизнь.

— Отец, наверное, еще на Земле, — шепотом говорила Донна. — Он не получил моего сообщения. Иначе бы догнал нас. Он всегда был очень занят, Стив, и я не любила его за это, но… Ах, Стив, как же я теперь об этом жалею!

— Ты, наверное, не помнишь… Ты была в ванной, я случайно попал туда и очень смутился. И ты, наверное, тоже… Нет, ты совсем не смутилась. У тебя были голуби Мира, они едва не заклевали… Как его звали? Ах, да! Опорто.

Он подумал, что это удивительно — забыть имя человека, который когда-то был одним из самых близких среди всех знакомых людей.

— Голуби Мира… Это название придумал отец… Он говорил, что если ненавидишь черное, то назови его белым — и сразу полюбишь. Поэтому и назвал смертельную машину голубем Мира. Он всегда любил хвастаться, что является первым правителем на Земле, который не нуждается в телохранителях. Но как же еще называть эти штуки? Моих голубей и его ястребов?

— Если бы ты знала, что я пережил, увидев тебя около пространственника… Правда, в скафандре трудно отличить женщину от мужчины, и я повел себя несколько грубо… Даже твои знаменитые голуби Мира не помогли мне тогда сразу узнать тебя. А твое неожиданное появление в орган-банке, когда я совсем уже потерял надежду! Ты спасла меня…

— Ах, Стив…

Она взяла его за руку, но он внезапно отстранился и вскрикнул во внезапном приступе изумления:

— Донна! Мы до сих пор живы!

Они удивленно посмотрели друг на друга, потому что это было невероятно. Окружающий их маленький мир Рифа оставался цел и невредим.

— Но Чикита давно умерла!

— Нет сомнений. Я ничего не понимаю!

Райленд с тревогой осмотрелся. Донна схватила его за руку,

— Смотри! Там! Что это?

На краю Рифа произошел небольшой беззвучный взрыв. Паффф! Взлетело облачко тумана, колония полурыб-полуптиц, кружевное сплетение лоз фузоритов, целое скопление цветов, горящих жидким золотом — все это было отброшено в сторону, после чего восстановился прежний покой.

Очертания воздушного пузыря изменились. Край их мира потерял воздух. На какую-то тягостную секунду Райленду показалось, что это конец — непонятные силы, до сих пор удерживающие воздух вокруг Рифа, начали терять хватку.

Девушка в ужасе прижалась к нему.

— Подожди, Донна, здесь что-то не так, — прошептал он. — Если поле должно пропасть, оно пропадет сразу и полностью.

— Но что же это?

— Посмотрим.

Взявшись за руки, они стремительно понеслись к телу пространственника.

Быстрее! Быстрее! В мозгу Райленда вертелось какое-то кошмарное видение: их мир гибнет, все миры гибнут, вся Вселенная, и все потому, что он не смог изобрести нереактивный двигатель…

Они замерли, схватившись за бледно светящиеся лозы.

В зеленоватом полумраке укрытия лежала мертвая Чикита. Мех ее совсем потемнел. Да, ошибки быть не могло — она умерла.

Но рядом с ней…

Рядом с ней что-то двигалось! Вздрагивало, поднималось в воздух! И полетело прямо к ним —