Бар стоял крепко. Он не желал повиноваться. Юхач говорила, что они дошли почти до конца первоначального сна; следовательно, Бар может не принимать никакого нового рисунка. Он собрал все свое упрямство и волю и пользовался ими, как броней против ударов.
Девушка медленно встала на ноги. Ее лицо, мокрое от слез, все еще выражало боль, но также и твердую решимость, равную решимости Бара.
Неправильно очерченное отверстие в основании Башни открылось полностью. Юхач говорила, что в подлинном сне существо, – как там она его называла? – должно было выйти и договориться с Осдейвом. Но у Бара не было той таинственной Чаши Крови, которую желало существо. А то, что правило сейчас Баром, хотело, чтобы он вошел туда, а не ждал здесь.
Как и в клинообразном окне, в это отверстие солнце тоже не попадало. И за его порогом – дыхание тьмы.
Выйдет ли существо? И как будет реагировать на то, что у Бара нет того, что обещал существу Осдейв? Бар покачнулся, когда принуждение нанесло еще более жестокий удар.
В первый раз за время этой борьбы Юхач заговорила:
– Этому другому Мастеру не удается контролировать нас обоих. – Она снова обрела самообладание и независимый вид. – Когда я подниму руку, попытайся податься назад. Старайся из всех сил.
Она пристально уставилась на Башню; тело ее напряглось. За тем она подняла руку. Бар дернулся назад, вложив в это действие всю свою упрямую силу.
Тянувший его «шнур» словно бы лопнул. Бар упал, сильно ударившись о землю и, полуоглушенный, покатился. Девушка стояла прямо, как столб, между ним и отверстием, которое наверняка было западней. Но теперь Бар почувствовал освобождение.
Юхач зашаталась и снова упала на колени, как будто ее прижал тяжелый груз. Даже не успев подумать, Бар выпустил копье, вскочил на ноги и одним прыжком преодолел расстояние до Юхач. Он крепко схватил ее за плечи и поддержал ослабевшее тело.
Глава девятая
Воздух вокруг них наполнился раздражением и злобой. Бар не мог бы сказать, почему он был так уверен в этих бестелесных эмоциях, он просто знал, что так оно и есть. И от этой угрюмой ярости он приобрел некоторую долю самоуверенности.
Другой Мастер не рассчитывала на столь сильную защиту со стороны их обоих, и ее дело в данный момент не удалось. Но только на данный момент – в этом Бар не сомневался. Неожиданно проявление чужой воли закончилось – даже злоба исчезла.
Юхач глубоко, почти с рыданием вздохнула, прошептав слабым голосом:
– Оно ушло.
– Но она попытается все это повторить снова? – спросил он.
– Кто знает? Во всяком случае, у нее еще хватает сил держать нас здесь.
– Ты уверена?
– Ты думаешь, я не проверила? Да, мы тут прикованы, в сне Осдейва, и я не знаю, каков будет его новый рисунок.
Бар посмотрел на щель в стене Башни. Он надеялся, что она теперь закроется, поскольку давящее на Бара требование войти туда ушло. Но отверстие не только осталось открытым, но и что-то явно угрожающее лежало в его густом мраке. Бару хотелось подойти и ткнуть туда копьем, но другая его часть сжималась при мысли о том, чтобы подойти ближе к этой загадочной крепости.
– Есть ли какой-нибудь способ, – он продолжал изыскивать возможные пути для бегства или хотя бы защиты, – продолжить импровизацию от конца известного сна Осдейва.
Она покачала головой:
– Я не подлинный Мастер. Поскольку я эспер, я могла точно перенять опыт Юхач, возродить его. Но у Мастеров Ти-Кри врожденный талант, и его укрепляют тренировкой с той минуты, как только он обнаружится. Многие из них почти не живут реальной жизнью вне своих снов. Я же знаю только то, что взято из прошлого Юхач и внесено в меня инструктажем.
– Значит, способа нет?
Но Бар отказывался признать поражение. Он не намерен покорно ждать, пока неведомое станет им угрозой.
– Я не знаю…
Сначала ее слова едва проникли ему в сознание. Но когда их значение дошло до Бара, он быстро повернулся к ней; его озлобленность на происходящее вырвалась вопросом:
– Ты можешь не знать, но какие-то догадки ты можешь сделать?
– Возможность есть, но весьма опасная… Она скоро сделает шаг; ты, наверное, чувствовал ее ярость, когда она не смогла нас заставить подчиниться ее желаниям. Если мы позволим какой-либо ее угрозе развиться полностью, то есть шанс, что я смогу связаться с нитью пряжи ее сна. Но тогда сон должен быть ее… не мой и не гибрид этого и другого.
– Но если ты обнаружишь связующую нить, что тогда?
– Если я смогу крепко держаться за нить, мы проложим себе путь отсюда. Мастера полностью запрограммированы насчет одного важного фактора: они обязаны разрушить сон по требованию клиента. Я не могла сделать этого для тебя из-за этой замкнувшей нас ситуации. Сон был дублирован и уже перекрыт силой другого, очень мощного Мастера.
Бар подумал над ее словами. Все это ему совсем не нравилось.
– Как далеко зайдет новый сон, прежде чем ты сделаешь это?
Она отвела глаза:
– Боюсь, достаточно далеко, чтобы сделать последствия очень опасными. Тебе придется встретиться с неожиданной опасностью, какую она произведет, и удерживать ее, пока я не обнаружу нить сна и не прикреплю нас к ней.
В этом была логика отчаяния, и Бар понял, что Юхач предлагает то, что намного превосходит ее опыт. Он ничуть не сомневался в опасности такого действия, но другого выхода не было.
– Значит, будем ждать, пока она снова начнет действовать, – решительно сказал он и неожиданно спросил: – Ты не знаешь, не можешь догадаться, кто она? Фустмэм?
– Нет, Фустмэм обучает Мастеров, но сама Мастером быть не может. Понимаешь, многие Мастера почти полностью отгораживаются от реальности; за ними ухаживают, как за малыми детьми. И те, кто о них заботится, не могут быть Мастерами как раз по этой причине. У Улья есть два Мастера, у которых умерли клиенты. Одна сама покалечилась в мире сна, так что хотя и жива, но… ее спящий мозг то ли мертв, то ли настолько поврежден, что до него нельзя добраться. Другая необычна в том отношении, что ее потенциальные возможности были обнаружены лишь тогда, когда она достигла юношеского возраста. Такое вообще-то случается, но крайне редко. Каждая семья, в которой в прошлом появлялся Мастер, знает признаки и ищет их с раннего детства, потому что найти такую – гордость для клана. И богатство… Такое позднее развитие время от времени случается, но это исключение из правил.
– Ты думаешь, что это она?
Юхач пожала плечами.
– Откуда мне знать? Два человека умерли во сне, который она пряла для них, но она сама не пострадала. Так что я могу дать тебе только факты.
– Ты видела ее? Разговаривала с ней?
– Нет. Улей держит своих Мастеров высокого разряда отдельно друг от друга. Если Мастер не работает, он рассчитывает повысить свои способности к творению сна сбором информации. Она изучает ленты, собирает материал для своих снов. Те, кто бодрствует, ведут очень одинокую жизнь.
– Для каждого из этих умерших имелись основания, чтобы кто-то желал их смерти, – комментировал Бар. – Либо их богатство, либо их положение делало их уязвимыми. Так что, если кто-нибудь сумел договориться с Мастером, может быть, даже дал собственные ленты…
– Да, это может быть, – кивнула девушка. – Все мы прячем в себе какой-то личный страх. Если узнать природу этого страха и материализовать его на самой высокой волне…
– …то человек может умереть или проснуться безумным! – закончил Бар. – Но такую информацию может дать только близкий человек.
– А как насчет твоего страха? – спросила она.
– Меня снабдили крепким фоном для установления личности, – смущенно ответил Бар, – но такое едва ли записано.
Он ходил взад и вперед, размышляя. Может ли сам Мастер извлечь из человеческого мозга его самый большой страх и материализовать его?
Когда он снова повернулся к девушке, то увидел, что она изменила позу и теперь пристально смотрит в черную дыру в Башне, которая так и осталась открытой. Тело ее снова было напряжено. Другого предупреждения ему не понадобилось. Что-то собиралось напасть, их враг двинулся снова. Но сколько Бар ни вглядывался в отверстие, он не видел ничего, кроме мрака. Он встал и подошел, встав плечом к плечу с Юхач. Он хотел спросить, нет ли у нее намека на то, что ожидается, но побоялся нарушить ее сосредоточенность. Она уже дала ему понять, что ему придется смело встретить все, что ждало их, и держаться как можно дольше, чтобы Юхач успела добраться до нити сна.
Что-то ползло к ним в черной тени. Часть его высунулась вперед, как черный ищущий язык, двигаясь в свете и воздухе, как остроконечная лента мрака.
Бар инстинктивно отступил, потянув за собой свою путницу.
В этой видимости жизни было что-то, сжимавшее желудок Бара, покрывавшее его тело пупырышками, словно он стоял под ледяным ветром.
Острый конец поднялся с земли, покачался из стороны в сторону, как змеиная голова. На нем появились выпуклости, они звучно лопались и появлялись красные угольки глаз.
Бар не мог определить, что это за существо. Хотя вид его вызывал в Баре какое-то непонятное болезненное чувство, он старался победить страх. Возможно, не получив никаких сведений насчет его личных страхов, неизвестный Мастер воспроизвела фрагмент собственного больного воображения.
Черная лента медленно поплыла вперед. Голова перестала качаться, угольки глаз сфокусировались на Баре. Если голова была узкой, то пухлое тело, показавшееся в дверном отверстии, было вяло-жирным, бульшую его часть покрывали дрожащие бугорки.
– Нет!
