дикой усталостью по пятницам, с мешками под глазами, если не выспится, и скачущим давлением, потому что не мальчик уже давно. И чтобы она сейчас дома была одна, очень хотелось. Чтобы не суетился рядом с ней какой-нибудь юный скорый на ногу и действа Сережа, Саша, Миша, пытаясь подарить ей чудо, на которое надеется каждая женщина весенним праздником…

Так мимозы или розы? Или все же тюльпаны?

– Девушка, а подснежники у вас есть? – вдруг спросил он, сам не понимая, почему о них вспомнилось.

Может, потому, что с детской сказки хранились воспоминания. Или потому, что цветок этот и в самом деле казался ему настоящим таинством. Он до сих пор не мог понять, как может существовать нежная хрупкость тонких лепестков в грубой хрустящей снеговой оправе.

– Нет, к сожалению… – Девушка виновато покачала головой.

– А вы у перехода посмотрите, – вдруг подсказал юношеский голос сзади. – Там сегодня тетка какая-то весь день подснежниками торговала и крокусами желтыми. Красотища… Даже очередь была…

Если очередь, то вряд ли ему что-то достанется, но все равно поплелся к подземному переходу, благо всего метров десять ходу.

Возле перехода мужик в треухе суетился вокруг пустых ящиков, то ли ставил их друг на друга, то ли пытался погрузить на странную тачку о двух колесах. Женщина в вязаной кофте, надетой почему-то поверх стеганого пальто, забегала то с одного бока, то с другого и все давала и давала какие-то советы мужику. Тот злился и ругался на нее, а она все равно бегала. Цветов видно не было.

– Здрасте. – Игорь остановился в двух метрах от них. – Тут подснежниками сегодня торговали. Нет уже?

– Торговали, а чё? – Мужик выпрямился, сдвинул треух на макушку и с подозрением смерил длинное кашемировое пальто Игоря взглядом. – Штрафовать пришел, что в неустановленном месте торговали?

– Да нет. – Игорь повернулся, чтобы идти прочь. – Купить хотел.

– Так и покупай! – подхватила женщина, отпихнув мужика. – Чё лезешь-то?! Покупатель, а ты все на подозрениях своих…

– Эти покупатели с удостоверениями нас сегодня весь день гоняли, чтоб им… – Мужик выругался. – Так будешь цветки брать или как?

– Буду, – кивнул Игорь. – А взглянуть можно?

– Можно, чего не взглянуть. – Женщина поманила его пальцем. – Тут вон в корзине…

Она снова отпихнула мужика, подождала, пока Игорь подойдет вплотную к ящикам, откинула какую-то тряпку, и он ахнул.

Целая корзина!.. Целая корзина голубого нежнейшего чуда, трепетно вздрагивающего при порывах ветра!

– Сколько будешь брать, парень? – Она снова закрыла цветы тряпкой. – Нельзя, застынут… Сколько тебе?

– Все! Всю корзину возьму! Вместе с корзиной… Откуда же такое чудо, господи?! Откуда?

– Так это… – начал было мужик, но женщина тут же опять ткнула его локтем в бок и закончила за него с грубым хохотом: – Так падчерица из леса принесла!..

…Он страшно волновался, когда жал на кнопку ее звонка.

Чего приперся, спрашивается? Может, она не одна? Может, с другом? И еще про какие-то семейные обстоятельства девчонки что-то говорили такое. Что за обстоятельства? Может, в самом деле все серьезно, а тут он! Да еще с корзиной цветов!

– Здрасте, извините за непонимание серьезности момента. Так все вышло неказисто, ну я пошел… – так, что ли, ему говорить, когда она откроет.

Она открыла. Крохотный ситцевый халатик, едва прикрывающий ей ноги. Смешные косички, с мохнатыми резинками. Смешные вязаные тапочки. Глаза зареваны.

Когда увидела его, ее будто в грудь ударили. Отпрянула и даже руками замахала.

– Я не видение, Лида. – Игорь шагнул в квартиру, прикрыл за собой дверь. – Я пришел извиниться и поздравить тебя. Вот…

И сунул ей неловким движением корзину грубого плетения, набитую перевязанными ниткой букетиками подснежников.

– Спасибо, – кивнула, прижав корзину к животу, сделавшись тут же похожей на несчастную падчерицу, встретившуюся в темном лесу сразу со всеми двенадцатью месяцами. – Пройдете?

Он прошел, снял ботинки. Следить мартовской снеговой кашицей вперемешку с солью и песком по ее нарядным коврикам счел неприличным.

– Будете чай? Чай с кексами? Я сама пекла.

Он уселся на диване в комнатке размером с его кладовку, где он хранил снаряжение для гольфа.

– Не буду я никакого чая, Лида. Сядь сюда, рядом. – И он требовательно шлепнул ладонью по дивану рядом с собой.

Они были одни в квартире. Это обрадовало. Он мог говорить ей что-то. Что-то слышать в ответ, и никто, никто не мог им помешать. Никто, кроме них самих. А в этом-то как раз и была проблема.

Он не знал, с чего начать!!! И долго нес что-то несуразное про погоду, про вечеринку в офисе, про увольнение Ануфриева и Морозовой.

– Почему ты ничего мне не сказала? – наконец подошел к главному Игорь.

– Про кошелек? – Ее несчастные глаза снова наполнились слезами.

– К черту кошелек! Я уже во всем разобрался и кого надо уволил. Мне ты почему ничего не сказала?!

– Я пыталась, вы не слушали. – Она пожала плечами, а он вдруг подумал, что она очень худенькая. Никогда не замечал. – Я не могла делать такие глупости… меня подставляли, но вы… Вы думали иначе. Вы советовали мне найти нужную кнопочку…

– Прости! – вдруг выпалил он, хотя никогда прежде не просил прощения у подчиненных. – Заработался, наверное. Может, устал…

– Да, вы устали, Игорь Васильевич, – кивнула она с серьезным видом и потеребила правую косичку, двигая по ней мохнатую резинку вверх-вниз. – Вам надо больше отдыхать.

– Согласен. – Он осмелел настолько, что поймал ее ладошку и сжал в своей. – Только одному не очень хочется. Ты… Ты смогла бы поехать со мной?

– Я?!. Но… Но как?!. – Ладошку она тут же осторожно высвободила и начала отодвигаться. – Это неприлично, и я не могу оставить маму. У нее проблема с легкими. Из-за этого мне и пришлось вернуться из-за границы, там у меня была великолепная работа. Светило неплохое будущее и…

– Если бы ты не приехала из-за границы, я бы тебя не встретил, – перебил Игорь ее перепуганный лепет. – И маме твоей места будет достаточно в моем доме. Ей ведь полезен морской воздух, так?

– Ну да, врачи советовали. – Она осторожно кивнула и снова уставилась на него, как всегда смотрела на работе, настороженно и с испугом. – А что я ей скажу?

– Кому? Маме? Я сам ей все скажу!

Он улыбался. Улыбался, черт возьми, совершенно счастливо. Потому что точно знал, что не уйдет сегодня из этой тесной квартирки. Потому что давно уже ему не было так хорошо и покойно. И он станет пить чай с ее кексами, которые она испекла сама. Может даже, мечтала, пока заполняла тестом тесные формочки, что станет его угощать ими. И он вдруг пришел. И это оказалось настоящим чудом. Он точно понимал это по ее глазам, по их счастливому блеску и осторожной улыбке.

Ему все же удалось сотворить настоящее чудо, которого ждет каждая женщина в канун весеннего женского праздника. Кому-то оно может показаться и наивным, и незначительным, и сомнительным, но ведь и счастье у нас у каждого свое, не так ли?..