Как я летом 91-го оказался на XVII Международном кинофестивале – это комедия. Меня туда, естественно, не звали. У них, как говорится, даже в мыслях…

По разнарядке в список гостей из Донецка (из пяти человек) входила она. Она бы, разумеется, входила. Если бы могла. А так…

Киноведка и так далее – Ирина Львовна Шафирштейн. За день до отъезда, общительная через край, она – себе в удовольствие – устроила пышные проводы.

Большой знаток искусства, и причем с уклоном в украинское, далекая от предрассудков, она стала исполнять гопак прилюдно. И, конечно, на ура.

Как вдруг – на гопаке – она споткнулась и: ах! – нога!

Нет, разумеется, хотя и Шафирштейн, теорией украинской культуры она владела в совершенстве. Но практика – не на словах, – она взяла верх. Эта практика ее и доконала.

Рухнув – вниз – не на ту, как оказалось, ногу, доктор украиноведческих наук, она с болью констатировала вывих. Каково же было ее удивление, когда тут же прибывшая врач ей доложила об обратном: «Я скажу вам как доктору доктор – это не вывих…» – «Так и замечательно!» – «Это… В общем, так… Ирина Львовна… Не скрою, вы сломали себе ногу, и вы ее сломали хорошо».

Каково – иметь на радостях закрытый перелом?!

Тогда еще столицей нашей Родины Шафирштейн бредила и, превозмогая боль, у докторши Москву выторговывала, как могла: «А если перелом закрытый, так никто и не узнает!» Однако: «Достаточно, – парировала та, – чтоб об этом знали вы, и не морочьте…»

И вот в такой переломный момент лежащая на вытяжке больная Шафирштейн принимает историческое решение. Таким тронутым я не был никогда. Мне передали, и, сколько буду жить, этих лестных слов я не забуду: «Лучше чем не поедет никто, так уж лучше пусть отправится Верховский».

Приведенный к изголовью, я польщен был просто бесконечно: «За доверие спасибо, постараюсь оправдать!»

Вот так произошла замена, и к донецкой делегации присовокупили меня…

Кто-то в столицу въезжает на белом коне. Я же въехал – это просто чудо! – на сломанной ноге искусствоведки из Донецка Шафирштейн.

Конечно же, не въехал я, а влип. Но кто же знает, что случится с ним, заранее?

А кто не помнит тех лет – начало девяностых?! Время у нас в стране было непростое. Как всегда.

Нас бойкотировали, как могли. А как могли – они умели, этот Запад.

Девиз фестиваля – «Салют, актеры мира!» Ага, салют, но ведь никто же не приехал! А значит, доходило до того, что впервые в истории кинофестивалей билеты в кассах оставались нераскупленными. И, чтоб не оскандалиться совсем… Сюда уже пускали всех подряд. И причем по бросовой цене. Ну и набилось множество случайных…

Это было! Как бы ни скрывали…

Фильмы, что крутили целыми днями, – конкурсные и, конечно же, внеконкурсные. Последние – это, по сути, первые: свою оценку в истории кинематографа они уже получили, и они – бесспорные шедевры. Хотите спорить? – лучше не позорьтесь!

Но их, конечно, было очень даже мало.

И вот в один из дней мы узнаём: в один из дней пойдет «Вчера. Сегодня. Завтра», гениальный фильм Витторио де Сика. «Вчера. Сегодня…» Хотя, как утверждали знатоки, он не сегодняшний и даже не вчерашний. Ретроспективный фильм столетней давности, а точнее, год шестьдесят четвертый. Но не важно.

Важно другое (а вот это уже счастье!): если перед нами явится ОНА, так никто нам больше и не нужен! В Москву. Специально эксклюзивом из Италии. К нам приземлится лично Шиколоне. А Шиколоне, кто еще не знает, звучит по-русски как Софи Лорен. И, лучшая актриса киномира, сама собой она откроет этот фильм.

Впрочем, это бабушка гадала еще надвое. Речь, конечно же, не о Лорен, она вечно молодая. А под бабушкой имели ситуацию.

И, конечно, знатоки весьма скептически: «Право, ну какая же Лорен, в Москву – Лорен?! Но это же смешно!» – «Ничего и не смешно! – горячились оппоненты. – А с чего ей взять – и не приехать?! Если Москва – столица мира. Это очень даже не смешно!»

Но понимали все единогласно: фестиваль, международный, без Лорен – он захлебнется. Короче, все надежды на нее: она приедет – или не приедет…

Великая и легендарная Софи!

Нет, такого – мир еще не видел! По крайней мере, я не видел – это точно: ею бредили. И, конечно, этот бред – он должен был во что-то воплотиться.

Ах, напрасно говорят: счастливые часов не наблюдают – неустанно глядя на часы, этот день мы приближали как могли.

И вот случилось! Нам, киноманам, доложили:

– Завтра! Ровно в полдень! На большую сцену Московского дворца молодежи! Взойдет она! Она нам, киноманам, скажет: «Здрасьте!» – и, конечно же, ответит на вопросы…

А теперь ну кто осмелится сказать, что это – и не счастье? Да такое нам – когда еще обломится?!

Взять меня. Между нами, с неба звезд я не хватаю. А тут – прилетит она сама, звезда Лорен!

И мне же будет что рассказывать потомкам.

А пока – я по ночам кричал: «Софи!» – хотя, естественно, никто не откликался…

Донецк наш усадили в первый ряд. Если был бы нулевой – нам бы удружили нулевой. А на то, что мы край угля и металла, – им, конечно же, сугубо наплевать.

В кино ведь как? Совсем не так, как в театре. В кино чем ближе, тем хуже, а в театре наоборот: чем хуже – тем лучше. В общем, в кинозалах держаться лучше нам подальше. В общем, «провинция – это родина неудачников, и так, как говорится, им и надо»…

Но эти просчитались, устроители! Для того чтоб лицезреть Софи Лорен, этот театр одного актера, если не актрисы, и какой!.. В общем, они сделали для нас буквально все!

И, согласитесь, из какого ряда лучше видно, как у Лорен, скажем, волнуется грудь? Или, к слову, ее мимика и жесты? Если нулевого еще не придумали? Ну конечно же, из первого!

Мы ждали ее с невероятным нетерпением, мы пришли за два часа, мы питались только слухами…

Короче, если Лорен прибудет к нам сюда, так спасибо устроителям большое!

И вот…

Уж полдень близится – Софи Лорен все нет.

Точность – вежливость королев, – и такую пунктуальность мы ей ставим в несомненную заслугу. Чтоб сохранить интригу до конца!

Народу в зале – мама дорогая! Даже в проходах полные аншлаги, чтоб такое увидать. Шутка сказать: Софи Лорен. Нет! Софи Лорен – это вам не шутка, а Софи…

И вот свершилось! На часах двенадцать, причем ровно.

Нет ее!

Ее нет, и мы, конечно, понимаем, что – кому не верить? А часам!

Пять – десять минут первого. И в пятнадцать – ее нет. И тогда – оно же ясно, что дело не в часах – а в ней самой.

Двадцать пять, послушайте, и тридцать… Нет ее!

Мы отказываемся верить. Но как однажды я заметил: «Верь не верь, а Бог есть. Приходится верить». Так вот, Бог – он есть, а Лорен – извините. На тридцать пятой самые догадливые чувствуют, что ее не будет и на сороковой. Потому что так надолго опоздать нельзя. Потому что так надолго – можно только взять и не приехать…

И хотя в фильме «Вчера. Сегодня. Завтра» Лорен играет Аделину, Анну и Марту (если вы умные, то догадались сразу: во «Вчера» она играет Аделину, в «Сегодня» – Анну и так далее по фильму), компенсировать ее отсутствие у нас – уже не в силах было даже это. Потому что лучше раз увидеть, но вживую, чем увидеть три, но лишь в кино.

Когда публика увидела, что так и не увидела Лорен, то очень быстро из проходов рассосалась. И свой аншлаг – уже совсем неполный – унылый зритель сохраняет только сидя.