пускает в ход все средства для его осуществления. Возражения были сломлены, препятствия уничтожены настойчивостью, и в июне 1768 года Брюс покидает туманную Англию, чтобы очутиться на залитых солнцем берегах Средиземного моря.
Практики ради, Брюс совершает несколько непродолжительных экскурсий по островам Греческого архипелага, по Сирии и Египту. Выехав из Джидды, английский путешественник посетил Моху, Лохею и 19 сентября 1769 года высадился в Массауа. Он позаботился запастись фирманом (охранной грамотой) турецкого султана, письмами каирского бея и шерифа Мекки. Особой пользы они не принесли, так как «наиб», или правитель Массауа, приложил все усилия к тому, чтобы выманить у Брюса побольше подарков и помешать ему проникнуть в Абиссинию.
Португальские миссионеры когда-то занимались исследованием Абиссинии. Благодаря их стараниям об этой стране имелись кое-какие сведения, но по своей точности они значительно уступали собранным Брюсом, Хотя часто его правдивость ставили под сомнение, путешественники, побывавшие впоследствии в посещенных им странах, отдают должное достоверности его рассказов.
От Массауа до Адуа дорога постепенно повышается и взбирается на горы, отделяющие область Тигре от Красного моря.
Когда-то Адуа не являлась столицей Тигре. В городе было организовано производство тех грубых хлопчатобумажных тканей, которые распространены по всей Абиссинии и служат там ходячей монетой. В окрестностях Адуа слой почвы достаточно глубок, чтобы выращивать зерновые культуры.
«В этих местах, – сообщает Брюс, – снимают три урожая в год. Первые жатвы поспевают в июле и в августе. В это время идут проливные дожди, но невзирая на них, производится сев пшеницы, токуссо, теффа[170] и ячменя. Около 20 ноября начинается уборка ячменя, затем пшеницы и, наконец, токуссо. На только что
В городе Фремона, невдалеке от Адуа, видны остатки иезуитского монастыря, напоминающего скорей крепость, чем жилище мирных людей. На расстоянии еще двух дней пути находятся развалины города Аксум, древней столицы Абиссинии.
«На большой площади, когда-то бывшей, как мне кажется, центром города, – рассказывает Брюс, – сохранилось сорок обелисков; ни на одном из них нет иероглифов. Из трех самых красивых два лежали опрокинутые; третий, несколько меньше, но превосходящий по величине остальные, еще стоит. Все они представляют собой гранитные монолиты, а наверху стоящего обелиска видна великолепно изваянная жертвенная чаша в греческом стиле…»
«Миновав монастырь и маленький обелиск, расположенный на скале над монастырем, мы двинулись по дороге, ведущей к югу и проложенной по горе из ярко-красного мрамора; слева от нас шла мраморная стена, образуя парапет вышиной в пять футов. В этой стене на некотором расстоянии друг от друга
уцелели прочные пьедесталы; на них, судя по многочисленным признакам, когда-то возвышались огромные статуи, изображавшие лающих собак. Уцелело тридцать три пьедестала. Но из всех статуй сохранились лишь две фигуры собаки; хотя они очень сильно изуродованы, все же легко установить, что они изваяны в египетском стиле…
Попадаются также пьедесталы, на которых когда-то стояли сфинксы. Два ряда великолепных, тянущихся на несколько сот футов гранитных ступеней, превосходной работы и совершенно не тронутых временем, представляют собой все, что осталось от величественного храма. В углу площади, где возвышался этот храм, теперь видна маленькая церковь. Тесная, невзрачная, содержащаяся в плохом состоянии, она полна голубиного помета».
Из Тигре Брюс перешел в провинцию Сире, получившую это название по своей столице – городу более значительному, чем Аксум, но постоянно опустошаемому злокачественными лихорадками. Поблизости от него протекает богатая рыбой река Такказе, древний Сирис, с утопающими в тени могучих деревьев берегами. В провинции Самен львы и гиены причинили Брюсу много беспокойства, а большие черные муравьи сожрали часть его багажа. В этой нездоровой, спаленной солнцем стране, расположенной среди гор, Брюс открыл истоки Голубого Нила, приняв его за Белый Нил. Добравшись до места, где река имела в ширину всего четыре шага, а в глубину четыре дюйма, Брюс понял, что ее истоки находятся где-то поблизости.
«Взгляните, – сказал ему проводник, – на эту травянистую кочку среди болота. Там и находятся два истока Нила. Если вы собираетесь подойти к самым истокам, снимите обувь, как вам уже приходилось делать раньше…
Я снял ботинки, поспешно спустился с холма и побежал к зеленому островку, отстоявшему примерно в двухстах шагах. Здесь склон холма был усеян цветами с толстыми выступавшими из земли корнями. Так как я засмотрелся на цветы, не заметив сначала эти корни или луковицы, то дважды упал и очень больно ушибся, прежде чем очутился у края болота. Наконец я приблизился к заросшему травой островку. В восторге я созерцал ключ, являющийся началом великой реки.
Конечно, легче представить себе, чем описать испытанное мною чувство. Некоторое время я неподвижно стоял перед этими истоками, в течение трех тысяч лет остававшимися недосягаемыми для гения и мужества самых прославленных людей».
Отчет о путешествии Брюса содержит много других любопытных фактов, но мы ограничимся лишь его рассказом об озере Тана.
«Озеро Тана, – сообщается в записках, – несомненно, является самым крупным в стране водоемом. Однако размеры его сильно преувеличивались. Оно достигает наибольшей ширины между Динглебером и Ламге, то есть в направлении с востока на запад, и тянется по прямой на тридцать пять миль, но у концов значительно суживается. Местами его ширина не превышает десяти миль. Наибольшая длина озера с севера на юг равняется сорока девяти милям, считая от Баб-Баха до места, расположенного юго-западнее той точки, где Нил, пройдя ясно различимым потоком через озеро, поворачивает к Даре на территории страны Аллата. В сухое время года, с октября до марта, размеры озера сильно сокращаются; но когда дожди переполняют
все реки, впадающие в Тану, подобно спицам, соединяющимся в центре колеса, тогда озеро увеличивается и заливает часть равнины.
Если верить абиссинцам, всегда очень любящим приврать, то в озере Тана имеется сорок пять населенных островов. Но я думаю, что это число следует уменьшить до одиннадцати. Самый главный из них – Дек или Дака или Дага; из остальных наиболее значительные Халимун в стороне Гондара, Бригида в стороне Горголы и Галила, находящийся за Бригидой. Все эти острова некогда являлись местами изгнания, куда отправляли абиссинских вельмож, либо они сами удалялись на них, если бывали недовольны двором или если хотели во времена смут обеспечить сохранность своих ценностей».
Посетив вместе с Брюсом Абиссинию, направимся теперь на север.
Тайны, окутывавшие древнюю цивилизацию Египта, стали постепенно раскрываться. Один за другим были опубликованы отчеты археологических экспедиций Покока, Нордена, Нибура, Вольнея, Савари, а Египетская комиссия подготавливала свой огромный великолепный труд. Число экспедиций с каждым годом увеличивалось, и вот, по примеру многих других путешественников-англичан, В. Браун задумал познакомиться со страной фараонов.
В своей книге Браун дает одновременно описание памятников и развалин, делающих эту страну такой интересной для историков, и картину нравов населяющих ее племен. Полной новизной отличалась та часть его труда, в которой говорилось о Дарфуре – области, где никогда еще не бывали европейцы. Наконец,
