— Мотоциклистов.
— Кто сказал, что их было двое?
— Да из вас кто-то.
— Нет, один он был. Один мотоциклист.
Андрей посмотрел второй листок, хмыкнул удивленно.
— Ну вот, а мы значит, зря на это парня наезжаем. Мы с него адрес и имя подельника, а он — ни в какую.
— Что он там показал? — стараясь говорить как можно небрежней, спросил Косарев.
— Показал, что был один, дом поджог из хулиганских побуждений.
— А отец его что?
— А что он? У богатых свои причуды. Разругались они тут, как две базарных бабы. Папаша сказал, что если сын так хочет, то пусть садиться в тюрьму. Он ему даже адвоката не оплатит.
— Круто.
— Да, там типичная история. Отец развелся с Сашкиной матерью, женился на молодой бабенке. Сына забрал себе, дочку оставил матери. У мачехи скоро родился ребенок, а Сашка его ревнует к отцу. Все в контры воспринимает! Ну, и понеслась коза по грядкам.
— Понятно. Ну, я пошел?
— Да, спасибо, Георгиевич.
Но далеко уйти Касареву не удалось. На крыльце он столкнулся с Сергеем Шустовым. Тот, тяжело отдуваясь, поднимался по крутым ступенькам. Увидев Косарева, он махнул ему рукой.
— Можно вас на минутку.
— Да, конечно.
— Это вы посоветовали сыну идти в одиночку? — спросил он напрямую, когда они отошли.
— Да. «Паровозом» ему в зону идти ни к чему.
— Это хорошо. А можно его вообще перевести в разряд свидетелей?
— Это как?
Тут голос подал второй человек, шедший за предпринимателем. Косарев его немного знал, это был адвокат Васильев.
— Он может дать важные показания против одного, очень известного в городе бизнесмена. Я вчера поговорил с Сашей, он рассказал мне много интересного.
— Это насчет поджога?
— Да, насчет его.
Косарев задумался.
— А, пожалуй, так можно сообразить. Получит ваш сынок тогда условный срок даже больше, но по договоренности все равно полетит белым лебедем домой. Поговорите с Колодниковым, если он согласиться, то все будет окей.
Он хотел проводить гостей в кабинет Андрея, но тут загудел его мобильный. По прикольной ментовской традиции играл он, конечно, «Мурку».
— Да, слушаю.
Голос Мазурова сказал всего несколько фраз, но Косарев колобком скатился с крыльца и поспешил к ближайшей остановке.
ГЛАВА 45
Больше всех освобождение цыганки разозлило, конечно, Ольгу Малиновскую. За ночь, отойдя от подобного унижения, она пришла в прокуратуру решительная как никогда. И первым делом она выписала повестку на имя Софьи Романовны Зубаревской. Дату поставила сегодняшнею, а время два часа.
Через час рассыльный вернулся.
— Ольга Леонидовна, а она тут больше не проживает. Тут уже какие-то другие люди вселились, мебель заносят.
Ольга чуть подумала, и позвонила Астафьеву.
— Юр, оторвись, пожалуйста, от своих дел, спустись вниз, и узнай в паспортном столе, на какой адрес выписалась Зубаревская.
Тот все понял без лишних слов. Через пятнадцать минут он позвонил Ольге.
— Записывай: новый адрес твой цыганки — улица Катукова, дом сорок четыре.
— Это где?
— В Цыганском поселке.
— Хорошо, спасибо.
Рассыльный уехал. Через полчаса он уже позвонил Малиновской.
— Ольга Леонидовна, а ее тут тоже нет.
— Но она там живет?
— Как бы не так. Тут проживает ее брат, Николай.
Ольга в голос ахнула.
— Николай!?
— Да, вышли тут две девчонки, цыганочки, плачут, и матерятся. Говорят, что ее тут не было и нет, и они убьют эту суку, если только увидят ее.
— Хорошо, тогда продиктуй им мой номер, пусть позвонят, как только узнают, где она живет на самом деле. Объясни им, зачем мне это надо.
'Вот наглая! — Подумала Ольга, кладя на стол трубку. — Засадила братца, да еще и прописалась в его доме после этого. То есть, до этого. Сучка черноглазая!'
Астафьеву так же досталось на том же самом совещании от Попова.
— Пока следствие занималось этой цыганкой, оно могло спокойно довести до суда дел десять! — Внушал он на совещании начальников отделов. — А теперь мы имеем пшик и ничего больше.
— Мы дожмем ее, — пообещал Юрий. — Да и вообще — какие проблемы, дело то в прокуратуре.
— Да, но, сколько вы по нему работали? А теперь ваш отдел не перекроет прошлогодние показатели.
В этот же день, в два часа, после получасового рассмотрения судья Куликова согласилась с выводами прокуратуры и ОБНОНа и постановила арестовать Николая Романовича Зубаревского сроком на три месяца.
К вечеру в третьем отделении милиции собрались все, кто работал по риэлтерским делам. У каждого была своя задача, и каждый выполнил ее как смог.
— Из двух Плициных показание смог дать только этот, Сашка, — доложил Шаврин.
— Это, которому Михалыч челюсть сломал? — удивился Колодников.
— Ну да.
— Это как?
— А я ему надиктовал текст показаний, тот согласился, кивнул головой, и все подписал.
— Хорошо. А этот, второй.
Шаврин безнадежно покачал головой.
— Этот лежит мешком. Он не в коме, но постоянно теряет сознание, под себя ходит. Короче — мужики перестарались.
— Ну, Мысин! Вот выберется он из своей Синевки, получит выговор.
— От тебя, что ли? — удивился Демин.
— Да не я, а от Панкова, или Попова. Это же жуткое дело — самосуд!
— А я бы вообще ввел у нас суд Линча. Поймал вот таких козлов прямо на месте преступления — и тут же на дереве вздернул, — сказал Шаврин.
— Да слышал я уже эти разговоры! Ты почаще гусей находи, тогда и до суда дело находить не будет, — парировал Колодников.
Шаврин «прославился» тем, что по заявлению одной бабушки нашел похищенные у ней сорок гусей. В этом не было ничего особенного, дело было простое, нужно было просто обойти местных наркоманов, и посмотреть, у кого из них валяются во дворе гусиные перья. Но с тех пор гусей Шаврину припоминали часто.
После этого Колодников снова обратился к Алексею:- Так что он показал, это Плицин?
— То, что заказ на поджоги им дал Александров.
— Сколько?
— Тридцать тысяч за каждый дом.
— Я не про это, сколько они подожгли домов?
— Четыре. На пятом их поймали.
— Так, значит, у нас осталось еще три дома вместе с этим, где старики задохнулись. Все сходиться.
— Что сходиться? — не понял Демин.
— А то, что остальные три дома заказал Каховский.
— И кто поджигал?
