— Одёжа тут сухая… — нерешительно сказала она. — И сбрали там на стол-то…
…Хозяин не обманул. В чашках дымилась горами гречневая каша с поджаренным в меру золотистым луком и кусками печёнки, на полотенце лежал нарезанный чёрный хлеб, на блюде — солёные грибы. В больших глиняных кружках дымился какой-то приятно пахнущий настой.
— Чёрный! — обрадовался Кирилл и носом воткнулся в ломоть хлеба. — Настоящий чёрный, уххх!!!
Мечи мальчишки поставили рядом. По босым ногам немного тянуло из дверей, но в целом они чувствовали себя согревшимися и от этого окончательно проголодавшимися. Заработали ложки. Олег и не думал, что настолько проголодался — пока он не опустошил чашку, даже и не заметил, что на другом конце стола лежат гусли. Очевидно, кем-то забытые…
Кирилл продолжал лопать грибы — его чашка была пустой. Артур приканчивал кашу. Олег отхлебнул сладковатый, с привкусом трав и мёда, настой, потянулся за гуслями. Положил их перед собой, как видел в кино. Щипнул струны — они звучали грубовато в сравнении с «Paganini Steel», но в целом ничего. Олегу вспомнилась походная песня, которую то ли сам написал, то ли просто любил Андрей. Как он там? Как там все вообще?
Он снова щипнул струны.
Только теперь он обратил внимание, что и хозяин, и какая-то женщина, и работник-половой, и полдесятка посетителей его слушают — и со смущённой улыбкой отложил гусли.
Олега разбудило солнце.
Оказалось, что он очень устал. Даже не помнил, как уснул, повалившись на заботливо застеленную лавку[28] у стены. А сейчас лежал и смотрел, как в затянутое слюдой окно бьёт яркий летний свет. На улице слышался многоголосый деловитый шум.
Мальчишка привстал на локте.
Их одежда и вещи лежали на табурете у двери. Там же — таз и кувшин в нём. Кирилл и Артур дрыхли без задних ног. Артур молча, Кирилл — тихо, но отчётливо посапывая. Олег отвёл глаза, чтобы не разбудить друзей, откинул одеяло и спустил ноги на пол. Посидел, привыкая, встал и, подойдя к окну, повернул засов и распахнул створки.
На него хлынуло лето.
На небе не было ни единого облачка. Сияло солнце. Лужи смеялись зайчиками. Прогрохотала телега, которой правил мужик в алой рубахе. Синим и белым плеснуло от пробежавших с весёлыми воплями мальчишек. Золотом и багрянцем — от платьев неспешно прошествовавших высоких женщин. А крыши домов светились мокрым серебром ольхового гонта[29]. Синела ширь реки. Зелёным морем охватывал Житицу лес, у которого не было видно границ — только голубоватая даль, в которой он, казалось, смыкается с небом.
— Блинннн!!! — вырвалось у Олега. Он глубоко вдохнул сыроватый, но тёплый воздух.
Позади завозился и что-то пробормотал Кирилл, но не проснулся. Олег обернулся. Одну ногу тот поставил на пол и теперь дёргал ею от холода, зато укрылся с головой. Артур тоже повернулся и теперь как-то неприятно, словно мёртвый, лежал на спине.
Решив не будить их, Олег потихоньку умылся, пожевал неожиданно обнаруженную в сумке жвачку, оделся. Ещё посмотрел в окно, потом решил спуститься вниз и заказать завтрак.
Он вышел наружу, тихо прикрыл за собой дверь. И почти тут же услышал, как внизу позванивают гусли — а под этот звон поёт девчонка:
Олег застыл, как громом поражённый. Что?! Что такое?!
