11 часов 45 минут
Я сидел в квартире Долго-Сабурова, ждал муровских оперативников и от нечего делать листал его фотоальбом. Этот альбом мы со Светловым видели и в прошлый раз, при первом обыске, но в тот раз нас мало интересовали все эти девицы в купальных костюмах и «производственные» фотографии: железнодорожная бригада N-37 «Москва — Ташкент» на фоне своего состава совместно с работниками вагона-ресторана и на переднем плане Герман Долго-Сабуров в обнимку с директором вагона-ресторана. В конце альбома лежал черный конверт с несколькими цветными снимками — эффектная шатенка на фоне черноморских пальм, среди веселой компании загорающих курортников, она же, смеясь, облизывает мороженое-эскимо на палочке, и, наконец, она же прямо на пляже стрижет Германа Долго-Сабурова — он сидит на стуле, а она стоит над ним с ножницами и расческой в руках. И на обороте снимка надпись: «Дорогой Геша! Надеюсь, ты не забудешь! Твоя Зойка-Чародейка. Сочи, „Жемчужина“, мая, 1979».
Пожалуй, это уже кое-что! Где эти чертовы оперативники? У меня каждая минута на вес золота, а я сижу тут, как на привязи…
Оставляю в квартире своих сержантов — они уже освоились и с моего позволения лихо уплетают узбекский виноград, а сам опять отправляюсь к старушке-соседке, показываю ей фото этой девицы:
— Мамаша, вы знаете эту девушку?
— Никого не знаю! — старушка поджимает губки и делает замкнутое лицо. Действительно, зачем ей связываться с милицией, ведь потом этот сосед может ей отомстить! Конечно, эта старушка многое могла бы мне рассказать о Долго-Сабурове, не зря глазок на ее двери высветливается при любом шорохе на лестничной площадке, но, насколько я понимаю, она ведет только визуальное наблюдение и никаких имен или фамилий скорее всего не знает.
Я беру телефонную трубку, звоню полковнику Марьямову в железнодорожную милицию:
— Полковник, это Шамраев.
— Слушаю вас, — тут же раздается подобострастный голос Марьямова. — Чем могу служить?
— В мае этого года Долго-Сабуров был на Кавказе, в Сочи. Я хочу знать: это был отпуск? Он ездил туда по служебному билету или летал?
Раз в году все работники железных дорог СССР имеют право на бесплатный проезд в любую точку страны, и чаще всего железнодорожники используют эту льготу для поездки в отпуск. Именно это я и хотел сейчас уточнить у Марьямова.
— Если вы сможете подождать у телефона, эти данные будут в минуту, я только свяжусь с бухгалтерией управления дороги.
— Хорошо, товарищ полковник, я жду.
Я прождал меньше минуты и услышал:
— Вы меня слушаете? Бригадир поезда Герман Долго-Сабуров находился во внеочередном отпуске согласно приказу управления с 29 апреля по 6 мая. Служебные билеты до Сочи и обратно выписаны на него и его жену Зою Кириленко.
— Жену? Он же холостой! — сказал я.
— Здесь есть на этот счет заявление: «Поскольку я собираюсь оформить законный брак с гражданкой Кириленко Зоей, прошу считать ее членом моей семьи и выдать билеты для проезда в отпуск».
— А кто эта Зоя Кириленко, есть данные?
— Безусловно. Паспорт серия XXIII-ЛС, домашний адрес: улица Дыбенко 27, квартира 8, место работы — салон «Чародейка» на Новом Арбате, мужской мастер.
— Полковник, Родина вас не забудет! — восклицаю я радостно. — Ждите, я вам перезвоню. — Девушка, телефон салона «Чародейка» на Новом Арбате.
— 241-28-82, — отбарабанила она.
Звоню в «Чародейку». Номер, конечно, занят, но я набираю снова и снова. А другим ухом прислушиваюсь к лестничной клетке — не появился ли «племянник». Наконец, слышу на том конце провода:
— «Чародейка» слушает.
— Пожалуйста, Зою Кириленко.
— Ее нет, она на обслуживании. Будет с четырех.
— Что значит: на обслуживании? — спрашиваю я. — Она в парикмахерской?
— На обслуживании — это значит, выполняет работу у клиента на дому. У нас не парикмахерская, а салон. Кто ее спрашивает?
— Из бухгалтерии Курской дороги. Она в мае ездила в Сочи с нашим работником Германом Долго- Сабуровым, вы его знаете? Мне нужно уточнить насчет их билетов…
— А у тебя что — ревизия? — запанибрата спрашивает «Чародейка».
— Ну! — говорю я ей в тон.
— Ну, позвони после четырех, они оба будут.
— Кто, оба?
— Ну, и Зойка, и Герман, он сегодня из рейса пришел и звонил, узнавал, когда она будет.
— Спасибо, золотая! — говорю я, ликуя, и смотрю на часы: до четырех у меня масса времени, но и провернуть нужно кучу дел. Еще минуту назад я собирался арестовывать «племянника», если бы он вернулся домой, но теперь планы изменились и нужно замести следы обыска на случай, если Долго- Сабуров вернется домой до четырех.
Я стремглав бросился в квартиру Долго-Сабурова. Мои сержанты уже объелись виноградом, но, слава Богу, полящика еще есть, и я делаю простую операцию: укладываю на дно ящика ворох старых газет, сверху укрываю их оставшимся виноградом, и вот уже ящик снова полон. Долго-Сабурову сейчас вообще не до винограда, но нужно, чтобы на первый взгляд в квартире все было без изменений. Сержанты смотрят на меня удивленно, но мне некогда им объяснять, к тому же в этот момент появляется бригада оперативников — моя смена.
— Товарищ Шамраев, бригада МУРа в составе трех человек прибыла в ваше распоряжение. Старший по бригаде — лейтенант Козлов.
— Вот что, Козлов, я просил Красновского, чтобы этот телефон срочно взяли на кнопку.
— Так точно. Уже взяли, товарищ Шамраев.
— Хорошо. Задача такая: один из вас остается здесь. И сделайте так, чтобы соседка с ним в контакт не вступала, ее просто нет дома. Ясно?
— Ясно.
— Двое скрытно дежурят на улице. «Племянника» не брать, но «вести». Ясно?
— Ясно, товарищ Шамраев.
— Тогда все. Уходим отсюда, — я еще окидываю взглядом квартиру Долго-Сабурова — вроде бы все на месте, а если мы что-то и сдвинули, то вряд ли он это заметит, он тут сам оставил полный беспорядок. Я изымаю из альбома фото Зойки Кириленко-'Чародейки' и несколько фотографий проводников бригады Долго-Сабурова и коллектива вагона-ресторана, и мы спешно покидаем квартиру.
Муровцы исчезают — один в «штатской» «Волге», приткнувшейся рядом с подъездом среди других машин, другой…, другого даже я уже потерял из виду. Я отпускаю сержантов (Спасибо, ребята! И — вас тут не было! Ясно?'), а сам спешу в свою машину, к Сереже.
— Живо на Курский, в транспортную милицию!
Теперь перед началом игры с «племянником» нужно еще раз просчитать варианты. Если арестовать «племянника» прямо сейчас, что мы имеем против него для раскола? Провоз наркотиков не доказан. Причастность к убийству тетки не установлена. Связь с боксером Акеевым и Гридасовым наметилась только
