мной случилось впервые за все годы моей работы, и, если бы всего лишь месяц спустя это произошло бы снова, меня бы уволили. Черт, я бы сама себя уволила, будь я начальником.

– Вы не поймали того парня в Чикаго?

– Нет. Я находилась в пункте выдачи багажа, когда он схватил мой портфель, пулей пролетел через двери и убежал.

– А служба безопасности? Они не поймали его?

Она посмотрела на него поверх своих не по размеру больших солнцезащитных очков.

– Вы, наверное, шутите?

Ченс рассмеялся.

– Полагаю, что так.

– Потеря еще одного портфеля стала бы катастрофой, по крайней мере, для меня. Да и для компании это тоже было бы плохо.

– Вам известно, что именно находится в портфеле?

– Нет, и я не желаю этого знать. Это не имеет значения. Возможно, кто-то посылает батон салями своему умирающему дяде Фреду, или же там могут находиться бриллианты на миллиард долларов, – не то чтобы я полагала, что кто-то будет пересылать бриллианты, используя для этого курьерскую службу доставки… Но вы поняли, что я имела в виду.

– Что произошло, когда вы не сумели сохранить тот портфель в Чикаго?

– Компания, где я работаю, потеряла много денег, но, скорее всего, их возместили по страховке. Клиент, вероятно, больше никогда не обратится в нашу компанию и никому нас не порекомендует.

– А вас как-то наказали?

Он знал, что ничего подобного не произошло.

– Нет. Но я бы чувствовала себя лучше, если они хотя бы оштрафовали меня.

«Черт, она настоящий профессионал», – с восхищением подумал Ченс. Или это, или же она говорила правду, а значит, не имела никакого отношения к несчастному случаю в аэропорту Чикаго. Это возможно, но маловероятно. Не важно, имела она какое-либо отношение к утрате того портфеля или нет, Ченс был признателен судьбе за то, что это произошло, в противном случае Санни никогда бы не попала в поле его зрения и он не получил бы эту ниточку, ведущую к Криспину Хойеру.

Ченс не считал Санни невиновной. По его мнению, она увязла во всем этом, как говорится, «по уши». Она оказалась лучшей актрисой, чем он ожидал. Она явно заслуживала Оскара, играя так хорошо. Он вполне мог бы поверить, что Санни ничего не знает о своем отце, если бы не эта ее таинственная сумка и обманчивая сила. Ченс привык складывать в единую картинку, казалось бы, незначительные детали, а его жизненный опыт сделал его вдвойне циничным. Люди в большей степени хотели, чтобы им верили, чем являлись по-настоящему честными. Лучше всего притворство удавалось тем, кому приходилось много всего скрывать. Ченс это хорошо знал – ведь он и сам был экспертом по сокрытию черных тайн своей души.

Он ненадолго задумался о том, как его намерение спать с Санни, дабы завоевать ее доверие, характеризует его самого. Но, возможно, лучше не думать об этом. Кто-то же должен выполнять грязную работу, делая вещи, которых обычные люди избегали, именно для защиты этих обычных людей. Секс был… всего лишь сексом. Частью этой работы. Он даже сумел бы отделить свои эмоции от действия и уже жаждал этого с нетерпением.

Работа? Кого он дурачил? Он едва мог дождаться, чтобы оказаться внутри нее. Санни заинтриговала его своим крепким тренированным телом и светом, который столь часто вспыхивал в ее ясных серых глазах, словно она удивлялась самой себе и окружающему миру. Ченс был очарован ее глазами со светлыми крапинками, что делало их похожими на бледно-голубые бриллианты. Многие люди думали о серых глазах как о бледно-голубых. Но, находясь вблизи девушки, Ченс убедился: ее глаза определенно были ярко-серыми. Но больше всего его привлекло выражение ее лица, такое открытое и жизнерадостное, что Санни могла бы быть лицом с обложки журнала «Мисс Конгениальность». Как это у нее получалось: выглядеть сладкой, как яблочный пирог, и в то же время работать в тесном контакте с самым разыскиваемым террористом из его картотеки?

Часть его, большая часть, презирала Санни за то, чем она занималась. Тем не менее, его животная сущность возбудилась в предчувствии опасной грани предстоящей игры, сложности поставленной задачи – затащить ее в постель и завоевать доверие. Оказавшись внутри нее, он не станет думать о сотнях невинных людей, убитых ее отцом, а только о соединении их тел. Он не позволит себе думать о чем-либо еще, чтобы не выдать себя некоторыми нюансами в выражении лица, которые женщины столь хорошо умели улавливать. Нет, он займется с ней любовью так, как если бы обнаружил родственную душу. Потому что был уверен: это единственный путь одурачить Санни.

У него всегда хорошо получалось заставить женщину почувствовать себя самой желанной. Ченс точно знал, как привлечь ее, подтолкнуть к себе, не напугав при этом. Эти мысли вновь привели его к Санни – она совершенно проигнорировала его первый аванс. Ченс слегка улыбнулся сам себе. Неужели она действительно думала, что это сработает?

– Вы поужинаете со мной сегодня вечером?

Погруженная в свои мысли Санни едва не подпрыгнула.

– Что?

– Ужин. Сегодня вечером. После того, как вы доставите свой пакет.

– Ох! Но… Я полагала доставить его к девяти часам. Будет уже поздно, и …

– И вы будете одна, и я буду один, и вам надо будет поесть. Обещаю не кусаться. Я могу лизнуть, но не стану кусать.

К его удивлению, Санни рассмеялась.

Ченс ожидал от нее какой угодно реакции, но только не смеха. Откинув голову на спинку сиденья, она смеялась так непринужденно и искренне, что Ченс не заметил, как начал улыбаться в ответ.

– «Я могу лизнуть, но не стану кусать». Хорошо сказано. Надо будет запомнить это, – тихонько посмеиваясь, сказала Санни.

Через минуту, когда она больше ничего не добавила, Ченс осознал, что она вновь проигнорировала его. Он покачал головой.

– Это срабатывает с большинством мужчин?

– Что срабатывает?

– Игнорирование, когда они просят о свидании. И тогда они убегают, поджав свои хвосты?

– Я как-то не обращала на это внимания, – усмехнулась Санни, – вы выставляете меня этакой роковой женщиной, разбивающей сердца направо и налево.

– Возможно, вы такая и есть. Но мы, парни, – сильные. Внутренне истекая кровью, мы можем сохранять при этом такое лицо, что об этом никто не догадается, – Ченс улыбнулся ей. – Поужинайте со мной.

– Вы весьма настойчивы, не так ли?

– Вы так и не ответили мне.

– Хорошо. Мой ответ – «нет». Вот я и ответила.

– Ответ неверный. Попытайтесь еще раз.

Он добавил чуть тише:

– Понимаю, вы устали, и с разницей во времени девять часов вечера на самом деле будут для вас уже полуночью. Это всего лишь ужин, Санни, а не вечер с танцами, который может подождать до нашего второго свидания.

Она вновь рассмеялась.

– Настойчивый и самоуверенный, – выдержав паузу, она состроила кислую гримасу, – ответ все так же отрицательный. Я не хожу на свидания.

На этот раз Ченс был более чем удивлен – он был потрясен. Изо всех объяснений, которые он ожидал услышать от нее, это исключительное утверждение никогда не приходило ему в голову. Черт, неужели он так сильно ошибся в своих расчетах?

– Совсем? Или только с мужчинами?

– Совсем.

Санни сделала беспомощный жест.

– Именно поэтому я пыталась игнорировать вас: не хотела объяснять, что в любом случае ваше приглашение не будет принято. Нет, я не лесбиянка. Мне очень нравятся мужчины, но я не хожу на свидания. Все, конец объяснению.

Чувство облегчения было столь сильным, что Ченс испытал небольшое головокружение.

– Если вам нравятся мужчины, то почему вы не ходите на свидания?

– Видите? – быстро ответила она. – Вы не приняли такого ответа. Вы сразу же стали задавать вопросы.

– Черт побери, неужели вы полагали, что я просто сменю тему? Между нами что-то есть, Санни. Я это понимаю, и вы – тоже. Или вы намерены игнорировать и это?

– Именно это я и собираюсь делать.

Он задумался: понимала ли Санни, что именно она только что признала.

– Вас изнасиловали?

– Нет! – почти потеряв над собой контроль, воскликнула Санни. – Я просто… не… хожу на свидания.

«Выведенная из себя, она весьма хороша», – развеселившись, подумал Ченс и усмехнулся.

– Вы очень хорошенькая, когда сердитесь.

Она фыркнула, а затем рассмеялась.

– Как я могу сердиться, когда вы говорите подобные вещи?

– Вы и не можете. Так было задумано.

– Хорошо, это сработало, но не изменит моего решения. Мне жаль, – тихо сказала она, – просто… У меня есть серьезные причины. Оставим это. Пожалуйста.

– Хорошо, – он сделал паузу, – пока оставим.

Санни издала преувеличенный стон, вновь вызвавший у него улыбку.

– Почему бы вам не попытаться вздремнуть? – предложил Ченс. – Вы, должно быть, устали, а впереди нас ждет долгий полет.