– Не можешь предположить? – с горечью спросила она и снова начала дрожать. – Именно поэтому мама взяла Маргрэту и сбежала. Она увидела, как он делал с ней... кое-что. Маргрэте было всего четыре. Видимо, он мучил ее долгое время, возможно, даже большую часть ее жизни. К тому времени мама уже узнала кое-что о том, кем он был, но у нее не хватало духу уехать. После того, как она увидела его с Маргрэтой, у нее не осталось выбора, – ее голос упал до отчаянного шепота. – Маргрэта помнит.

Ченс почувствовал тошноту. Значит, мало того, что Хойер жестокий ублюдок и убийца, так он еще оказался извращенцем, растлителем малолетних. Просто убить его – это слишком мягко; он заслуживает медленной и мучительной смерти.

Измотанная, как физически, так и эмоционально, Санни уснула. Ченс обнимал ее, позволяя ей отдохнуть. Следовало бы подбросить в костер дров, но что из того? Держать ее казалось важнее. Да и обдумать услышанное не менее важно.

Прежде всего, он поверил каждому ее слову. Ее эмоции были слишком сильными и искренними, чтобы все это оказалось притворством. Впервые все части головоломки встали на место, и волна облегчения захлестнула Ченса. Санни невиновна. Она не имела никакого отношения к своему отцу, никогда не видела его и всю жизнь от него пряталась. Именно поэтому Санни таскала с собой палатку и сумку с припасами: она была готова исчезнуть в любой момент, в буквальном смысле скрыться и переждать время где-нибудь в лесу, пока не решила бы, что можно безопасно появиться и снова начать жить.

Она никак не могла связаться с Хойером. И поэтому единственный способ добраться до него – использовать девушку как приманку. А учитывая чувства, которые Санни испытывала к отцу, она никогда, ни при каких обстоятельствах не согласится на какой бы то ни было план, который Ченс мог бы ей предложить.

Он должен будет сделать это без ее согласия, мрачно подумал Ченс. Ему не нравилось использовать ее, но ставки слишком высоки, чтобы все отменять. Хойера нельзя оставлять на свободе, нельзя позволить ему продолжать спокойно разрушать мир. Сколько еще невинных людей умрет только в этом году, если его не поймают?

Не имеет никакого смысла и дальше оставаться здесь; он уже выяснил то, что должен был. Зейн не выйдет на связь, по крайней мере, до завтрашнего утра, значит, до тех пор они здесь застряли. Он поудобнее обнял Санни и уткнулся лицом ей в макушку. Он потратит это время на то, чтобы составить свой план игры… и использовать столько презервативов, сколько возможно.

– Отстань от меня, – пробурчала Санни следующим утром, отворачиваясь от его поцелуя. Отбросила его руку от своей груди. – Не трогай меня, ты… ты - развратник.

Ченс насмешливо хмыкнул.

Она дернула его за волосы на груди.

– Ай! – он отодвинулся, насколько это было возможно в тесноте палатки. – Больно же.

– Прекрасно! Не думаю, что я в состоянии ходить, – молниеносно подняв руку, она снова дернула его за волосы, – а это – то, как мне весело.

– Санни, – ласково начал он.

– И никаких «Санни»! – предупредила она, сражаясь за свою одежду. Поскольку в палатке было буквально не повернуться, Ченсу пришлось уклоняться от локтей и коленей. Его руки скользнули к некоторым очень интересным местам. – Прекрати это! Я имею в виду это, Ченс! У меня и так уже всё ноет, я больше не могу кувыркаться.

Больше с целью поддразнить ее, чем для чего-нибудь еще, он сосредоточил внимание на интересном месте, что заставило ее завизжать. Санни вылетела из палатки, а Ченс, упав на спину, смеялся до тех пор, пока она не откинула полог и не плеснула на него холодной водой.

– Вот тебе, – сказала она, страшно довольная его вскриком, – холодный душ - именно то, что тебе требовалось, – и побежала.

Санни, вероятно, казалось, что обнаженный Ченс не последует за ней. Теперь же она поняла, что заблуждалась. Открыв бутылку воды из их припасов, Ченс поймал девушку прежде, чем она преодолела пятьдесят метров. Санни смеялась, как безумная, иначе ей, скорее всего, удалось бы убежать. Держа девушку одной рукой, Ченс вылил воду ей на голову. Вода с ночи была ледяной, и Санни визжала, отфыркиваясь и хихикая, ухватившись за него – от безудержного смеха у нее даже ослабели ноги.

– Слишком все ноет, чтобы ходить, да? – спросил он.

– Я н-не ходила, – ответила она, хихикнув, и откинула с лица мокрые волосы. Холодные капельки брызнули на Ченса, и он вздрогнул.

– Черт, холодно, – сказал он. Солнце только что встало, и поэтому температура вряд ли поднялась выше пяти градусов.

Она шлепнула его по заднице.

– Тогда надень хоть что-нибудь. Ты что, думаешь, здесь тебе лагерь нудистов?

Ченс обнял ее рукой за плечи, и они пошли обратно в лагерь. Ее игривость восхищала его; черт, все в ней его восхищало, от ее остроумия до готовности смеяться в любой момент. И секс… господи, секс был потрясающим. Он не сомневался, что у нее все ныло, потому что у него тоже кое-что стало чувствительным. Прошлая ночь оказалась весьма запоминающейся.

Проснувшись вчера днем, Санни, как и следовало ожидать, была подавлена – естественное последствие сильных эмоций. Ченс говорил мало, позволяя ей расслабиться. Вдвоем ои проверили ловушки, которые снова оказались пусты, а потом вместе искупались. После тихого ужина из кролика и кактуса они легли спать, и оставшуюся часть ночи Ченс посвятил тому, чтобы поднять ей настроение. Его усилия подействовали.

– Как твои руки? – спросил он. Если она могла дергать его за волосы на груди и хлопать по заднице, антибактериальный крем, должно быть, творил чудеса.

Она протянула руки ладонями вверх так, чтобы он видел. Краснота от ожогов спала, а поврежденные кончики пальцев выглядели гладкими и блестящими.

– Перед тем, как начать, я обмотаю их пластырем, – сказала она.

– Начать что?

Санни удивленно взглянула на него.

– Вырубать в скале выемки для рук, что же еще.

Он был ошеломлен. Уставился на нее, не в силах поверить тому, что услышал.

– Ты не поднимешься снова по той грёбаной скале! – отрезал Ченс.

Ее брови изогнулись, и он распознал этот ее «да-что-ты-говоришь» взгляд.

– Поднимусь.

Он скрипнул зубами. Не мог же он ей сказать, что сегодня они будут «спасены», но, как бы то ни было, он не допустит, чтобы Санни снова пострадала, выдалбливая в скале дырки, или подвергала себя такому риску.

– Я сам это сделаю, – прорычал он.

– Я меньше, – немедленно возразила девушка, – для меня это безопаснее.

Она снова пыталась защитить его. От досады у него возникло острое желание биться головой о скалу.

– Нет, не безопаснее, – рявкнул Ченс, – слушай, нет никаких шансов, что за два дня ты сможешь вырубить этих выемок столько, сколько хватит, чтобы подняться отсюда. Сколько ты вчера прошла? Четыре метра? Если проходить по четыре метра в день – а сегодня, учитывая состояние твоих рук, ты не сможешь и этого, – тебе потребуется больше недели, чтобы достичь вершины. И это если… если ты не упадешь и не убьешься.

– Так что я, по-твоему, должна делать? – парировала Санни. – Просто сдаться?

– Сегодня ты не будешь заниматься этой ерундой. Ты позволишь своим рукам зажить, даже если мне придется привязать тебя к скале, это ясно?

Казалось, она хотела возразить, но Ченс был намного больше ее, и по выражению его лица она видела, что он имел в виду именно то, что сказал.

– Хорошо, – пробормотала Санни, – но только сегодня.

Ченс надеялся, что она сдержит слово, поскольку ему придётся оставить ее одну, чтобы добраться до места связи с Зейном. Он должен рискнуть. А Санни нарвётся на крупные неприятности, если, вернувшись, он обнаружит ее на этой скале.

Ченс быстро оделся, подрагивая от холода, и они съели очередной холодный завтрак, состоявший из воды и питательных батончиков, поскольку от вчерашнего кролика ничего уже не осталось. Завтра утром, обещал он себе, на завтрак будет яичница с беконом, целая гора картофельных оладий[16] и огромная кружка горячего кофе.

– Пойду проверю ловушки, – сказал он, хотя знал, что в них ничего не будет. Проверяя их днем раньше, Ченс, понимая, что сегодня они отсюда уедут, ослабил силки так, чтобы они не могли сработать. – Только приглядывай за костром, пусть дымится. Сегодня ты отдыхаешь, днем я сам постираю нашу одежду, – такое обещание ни к чему не обязывало.

– Заметано, – заявила Санни, но он мог сказать, что в тот момент она думала о Маргрэте.

Ченс оставил ее у костра. До условленного места было добрых десять минут ходьбы, но он спешил, не желая надолго предоставлять ее самой себе. Вытащив из кармана лазер, он направил его на крайнюю скалу и начал передавать сигнал «спасение». Зейн тут же ответил, запрашивая подтверждение, чтобы убедиться, что это не ошибка. В конце концов, они не ожидали, что все произойдет так быстро. Ченс повторил сообщение и на сей раз получил в ответ сигнал «принято».

Он бросил лазер в карман. Ченс не знал, сколько времени потребуется Зейну для организации «спасения», но, вероятно, немного. Зная Зейна, можно было с уверенностью сказать, что все уже давно готово.

Ченс шел обратно в лагерь, когда над ним пролетел маленький двухмоторный самолет. Он усмехнулся: Зейн – все для вас!

Он побежал, понимая, что Санни просто потеряет голову от радости. Ченс услышал ее визг раньше, чем заметил ее саму; наконец он увидел Санни – она спешила ему навстречу, радостно пританцовывая.

– Он видел меня! – закричала девушка, смеясь и плача одновременно. – Он покачал крыльями! Он ведь вернется за нами, правда?

Ченс поймал ее, когда она бросилась ему в объятия, и не смог удержаться, чтобы не запечатлеть долгий крепкий поцелуй на смеющихся губах.

– Он вернется, – сказал Ченс, – если, конечно, не решил, что ты махала ему просто в знак приветствия.

Возможность поддразнить Санни была слишком заманчивой, чтобы упустить ее, учитывая, что девушка дергала его за волосы на груди и облила холодной водой. Он расквитался с ней за холодную воду, а теперь отомстил и за дергание волос.

Она с ужасом взглянула на него, радость исчезла с ее лица, будто ее никогда и не было.

– О, нет, – прошептала она.

Надо было иметь каменное сердце, чтобы продолжать притворяться и дальше.