Алиса засмеялась.

– Чего ты смеешься? – недоуменно спросил Воронин.

– Ты сам слышал эти обсуждения моей личной жизни?

– Да, представь себе!

– И о чем конкретно была речь? Мне интересно.

В глазах Воронина промелькнул испуг.

– Ну я же не баба, чтобы передавать сплетни! – выкрутился он.

– Знаешь, Валя, ты уж постарайся все-таки припомнить хоть что-то определенное, иначе я сочту, что ты просто гонишь пургу.

– Что у тебя за манера выражаться! – поморщился Воронин.

– Да уж какая есть. А впрочем, можешь ничего не говорить. Мне и так ясно, что ты все просто выдумал. А если Люся даже и обсуждала с кем-то мою личную жизнь, то пусть… Мне не жалко, поскольку обсуждать-то нечего. Но! – Алиса подняла вверх указательный палец. – Имей в виду: если в ближайшее время до меня дойдут разговоры о том, что я тебя, бедненького, преследую, потому что ты не отвечаешь на мои страстные чувства, то предупреждаю: через день вся компания будет знать о твоих запоях, которые ты так тщательно скрываешь. А теперь дай мне спокойно поесть!

Воронин глянул на нее с такой ненавистью, что другая на ее месте подавилась бы рыбой. Но только не Алиса! Слишком мелок этот тип – его можно только презирать!

После обеда Алиса не спеша поднималась к себе на этаж. Как все-таки хорошо, что я одна. За последние два дня мужчины показали себя во всей красе. Этот Ярослав, Воронин, главный редактор, который выбросил хама только тогда, когда я ему уже по морде съездила…

– Алиса Витольдовна, – встретила ее секретарша, – вам уже три раза звонил какой-то Курбатов.

– Да? И что сказал?

– Ничего, просил ему позвонить. Вы знаете его телефон?

– Да. Спасибо, Аня.

Не буду я ему звонить, ну его к черту, ну их всех к черту. Надо ему – сам дозвонится.

Алиса погрузилась в работу и начисто забыла о Курбатове.

Но вечером, когда она в изнеможении лежала на диване перед телевизором, Святослав Игоревич позвонил.

– Алиса Витольдовна, наконец-то я слышу ваш голос!

– Добрый вечер.

– Что с вами? Вы простужены?

– Нет, просто накричалась по телефону.

– Ну я не стану вас мучить долгими разговорами. Хочу предложить завтра вечером вместе отметить окончание рабочей недели.

– Это как?

– Ну, к примеру, пойдемте куда-нибудь поужинать, в какое-нибудь уютное местечко. Вы мне страшно нравитесь, вы, вероятно, уже это поняли?

– Еще не поняла, но заподозрила.

– Вы прелесть! Так как?

– К сожалению, я завтра занята.

– А в субботу? В субботу вы тоже заняты? Или вы просто не хотите идти в ресторан? Тогда скажите куда… Или, может, вы сами позовете меня в гости?

– И не мечтайте! – засмеялась Алиса.

– Ну хорошо, от этого предложения вы точно не откажетесь. Я приглашаю вас на выставку тюльпанов!

– На выставку тюльпанов? – У Алисы дрогнул голос.

– Ее устраивает одна голландская фирма…

– Пойдемте, – поспешила согласиться Алиса.

– В таком случае в субботу в половине второго я за вами заеду.

– Я…

– Алиса, вы что, боитесь меня?

– С чего вы взяли?

– В таком случае я за вами заеду! И обещаю доставить вас домой в целости и сохранности.

– Ладно, – решилась Алиса. – Договорились.

– Всего наилучшего. Спокойной ночи.

Интересно, он наврал про выставку тюльпанов или нет? Если наврал, то пошлю его куда подальше… Да, кстати, надо бы выяснить, женат ли он. Я как-то про это забыла, когда пошла с ним в театр. Зачем мне неприятности с какой-то теткой? Да и тетке зачем делать гадость, если этот Курбатов мне совершенно не нужен? Любопытно, откуда он знает, что я обожаю цветы? Наверное, я сама сболтнула. А впрочем, черт с ними со всеми. Я устала и хочу спать.

В пятницу к Тате явился сияющий Гущин:

– Наталия Павловна, можете меня поздравить, я подписал договор.

– Поздравляю, – без особого энтузиазма отозвалась Тата. У нее с утра раскалывалась голова.

– Наталия Павловна, что с вами такое? – участливо осведомился Гущин. – Вы нездоровы?

– Мигрень.

– Вы что-нибудь пьете от мигрени?

– Да, но без толку.

– А давайте я вам сделаю массаж.

– Массаж? Нет, не надо, – отчего-то испугалась она.

– Да не бойтесь, я же все-таки врач.

– Тата, соглашайся! – посоветовала Рина. – Массаж иногда помогает.

– Ну попробуйте.

Гущин подошел сзади, положил руки ей на голову и стал слегка массировать виски.

– Расслабьтесь. Закройте глаза. Ни о чем не думайте. Сейчас вам будет легче, боль отступит…

Как ни странно, боль и в самом деле стала затихать.

– Вам уже легче, легче… Правда?

– Кажется, да…

– Ну вот, – сказал он через несколько минут, – а теперь выпейте горячего чаю, и все будет прекрасно.

– В самом деле… Проходит… Спасибо, Павел Арсеньевич.

– У вас часто бывают мигрени?

– Нет, довольно редко.

– Я вас научу, будете сами себе делать массаж. Хотя лучше, чтобы это делал кто-то другой. Муж, например…

– У меня нет мужа, но дочка сможет.

– Простите мою бестактность.

– Мы в разводе.

– Еще раз простите. Наталия Павловна, как теперь будут складываться наши отношения?

– Какие отношения? – испугалась Тата.

– Деловые, разумеется, – едва заметно усмехнулся он.

Тату бросило в жар от стыда.

– Я уже говорила, что прочту еще раз ваш роман и потом покажу вам свои замечания. Судя по первому впечатлению, их будет совсем немного. Если вы с ними согласитесь, то… Кстати, вы принесли дискету?

– Да, конечно, вот она.

– Отлично.

– А сколько времени вам понадобится, чтобы прочесть мою вещь?

– Думаю, за недельку управлюсь.

– Так долго… – разочарованно протянул Гущин.

– Павел Арсеньевич, у меня же это не единственная рукопись. В первый раз я проглотила вашу книгу за полночи, но просто как читатель. И уверяю вас, неделя – это пустяк!

– Простите, я совсем ничего в этом не смыслю.

– Да, кстати, вы что-то новое пишете?

В его глазах что-то промелькнуло, но что, Тата не поняла.

– Да, конечно. Вообще-то у меня уже написан второй роман.

– Да? Почему же вы его не принесли?

– Думал, пусть сначала выйдет первый…

– Нет-нет, что вы. Если он так же хорош, мы могли бы выпустить сразу два, это было бы лучше… Сразу две книги привлекут больше внимания, – заволновалась Тата.

– Вы думаете?

– Мне так кажется. Впрочем, поговорите с Олегом Степановичем.