Следует самым внимательным образом оценить возможности каждого человека. Сейчас на родине нужны не просто бойцы, которые могут только стрелять, а командиры и организаторы, способные повести за собой массы, возглавить партизанские отряды… Действуйте как можно быстрее, – закончил Георгий Димитров. – Наш главный интернациональный долг теперь состоит в том, чтобы сделать все возможное для оказания помощи советскому народу…
Группу составлять начали немедленно. К концу июня мы уточнили, кого из людей следует включить в ее состав. Люди были различных специальностей – военные инженеры, экономисты, партийные работники, журналисты, профессора. Большинство из них были с богатым революционным опытом, участники Сентябрьского восстания, бойцы интернациональных бригад в Испании – лучшая часть болгарской политэмиграции, часть „золотого фонда“ нашей партии, как в свое время сказал Васил Коларов.
На каждого члена группы мы составили краткую характеристику. К этой работе подключился и Цвятко Радойнов, который вернулся из командировки, где смог, как он рассказывал, почувствовать запах войны. Подготовленный список был представлен в Заграничное бюро партии. И был одобрен.
В конце июня приступили к вызову намеченных людей».
Именно так началось формирование первой разведывательно-диверсионной резидентуры Особой группы, получившей кодовое название «Братушки». И опять – в который уже раз! – в истории нашей страны в XX в. свою роль сыграли сотрудники нелегальных структур ИККИ.
Предварительная работа по комплектованию разведывательно-диверсионной резидентуры началась еще до официального приказа об образования Особой группы. 25 июня 1941 г. совершенно секретный список из 29 болгар-коминтерновцев, участников войны в Испании, проработанный в секретариате Г. Димитрова, был доставлен специальным курьером из Коминтерна на Лубянку и лег на стол П. А. Судоплатова. Павел Анатольевич основательно потрудился над ним. Список густо испещрен его краткими пометками и в конце содержит короткую и энергичную резолюцию: «т. Пудин. Весьма срочно! Проверить по выездным делам всех перечисленных в этом списке лиц».
А через два дня, 26–27 июня, был отдан приказ НКВД о формировании войск Особой группы при наркоме внутренних дел СССР для выполнения специальных заданий в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. В момент, когда гитлеровские войска уже взяли столицу Белоруссии, а вожди советского государства, потрясенные вероломством и мощью удара, находились в растерянности, будучи не в состоянии объяснить своему народу, что произошло «с непобедимой Красной Армией», П. А. Судоплатов и его коллеги были вынуждены предпринимать быстрые и энергичные меры.
«В формировании войск и оперсостава этой группы, – вспоминал П. А. Судоплатов, – мы опирались на кадры внутренних войск и соответствующих оперативных подразделений НКВД. Первоначально наряду с Эйтингоном мне без официального приказа в качестве заместителя был придан Ш. Церетели, занимавшийся отбором добровольцев-спортсменов на стадионе „Динамо“. Он был организатором успешно закончившейся борьбы с бандитизмом на Кавказе в 20-е гг. <…>
При наборе людей мы пошли по пути, подсказанному опытом финской войны, – задействовали спортивно-комсомольский актив страны. ЦК ВЛКСМ принял постановление о мобилизации комсомольцев для службы в войсках Особой группы при НКВД. Мы мобилизовали выпуски Высшей школы НКВД и разведчиков Школы особого назначения, а также молодежь из органов милиции, пожарной охраны. <… > В наше распоряжение по решению ЦК ВКП (б) перешел весь резерв боеспособных политэмигрантов, находящихся на учете в Коминтерне».
Первым начальником войск Особой группы при наркоме НКВД стал комбриг П. М. Богданов, один из руководителей Управления пожарной охраны НКВД; военкомом – инженер (впоследствии офицер-чекист) А. А. Максимов; заместителем начальника – полковник М. Ф. Орлов; начальником штаба войск ОГ – подполковник В. В. Гриднев. Формирование войск ОГ велось в г. Москве на стадионе «Динамо».
Комплектование спецназа личным составом происходило из состава наркоматов внутренних дел и государственной безопасности; из Высшей школы НКВД СССР и Курсов усовершенствования НКГБ СССР; из НКВД – НКГБ республик и УНКВД – УНКГБ краев и областей; из представителей саперных подразделений дивизии особого назначения НКВД СССР им. Ф. Э. Дзержинского и 3-го полка МПВО НКВД СССР; из органов милиции и пожарной охраны НКВД СССР; из спортсменов Центрального института физической культуры и добровольных спортивных обществ; из комсомольцев по разверстке ЦК ВЛКСМ; из спецконтингента Коминтерна.
Уже на четвертый день после гитлеровского нападения 140 слушателей основного отделения Высшей школы НКВД были откомандированы в специальный отряд при Особой группе НКВД, 27 июня 1941 г. отряд пополнили 156 слушателей курсов усовершенствования руководящего состава школы, а 17 июля – 148 слушателей литовского, латвийского, польского, чехословацкого и румынского отделений курсов.
В момент формирования подразделение спецназа организационно состояло из пяти отрядов по сто человек в каждом, а также саперно-подрывной роты численностью 90 человек. А через несколько дней войска Особой группы НКВД СССР были переформированы в две бригады: 1-ю (командир – полковник М. Ф. Орлов) и 2-ю (командир – подполковник Н. Е. Рохлин).
1-я бригада была сформирована 6 июля в составе четырех батальонов: 1-го – из личного состава слушателей учебных заведений НКВД и НКГБ; 2-го – из спецрезерва Коминтерна, костяк которого составляли бывшие бойцы и командиры испанских интернациональных бригад; 3-й и 4-й – из спортсменов Центрального института физкультуры и спортивных обществ Москвы, а также добровольцев из числа рабочей молодежи. 2-я бригада была сформирована 16 июля 1941 г. Ее костяк составляли сотрудники органов госбезопасности и внутренних дел, и в том числе милиции и пожарной охраны, а также добровольцы из числа студентов московских вузов. Батальоны бригады делились на отряды, а отряды – на спецгруппы. В штатах войск Особой группы числились также три отдельные роты: саперно-подрывная, связи и автомобильная, а также школа специалистов (разведчиков и диверсантов), напрямую подчиненная ей.
Уже к концу июня стало ясно, что на фронтах складывается крайне неблагоприятная для Красной армии ситуация. Через неделю после начала войны, 29 июня 1941 г., вышла совместная директива ЦК ВКП (б) и СНК СССР «О мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков». В директиве, в частности, указывалось:
«В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия».
Из текста директивы можно сделать вывод, что организация партизанских и диверсионных действий в тылу немецких войск высшим военно-политическим руководством СССР рассматривалась не только как задача вооруженных сил, а как одна из важнейших политических задач партийных и советских органов. Несомненно, что с чисто военной точки зрения данный документ был пропагандистским лозунгом, поскольку никакой руководящей партийной или государственной структуры, предназначенной «для разжигания партизанской войны» летом 1941 г. еще не существовало. Но, с другой стороны, директива имела колоссальное политическое значение. В тяжелейших условиях, когда многие местные органы власти в прифронтовых районах были деморализованы, этот документ мобилизовал тех, чей дух не сломился перед лицом наступающего врага, кто, даже оказавшись за линией фронта, мог собрать силы для ведения борьбы с противником.
Соответствующую директиву 30 июня 1941 г. получили и в Коминтерне. На встрече Димитрова и Молотова последний сказал:
«Каждый час дорог. Коммунисты должны предпринять везде самые решительные действия в помощь советскому народу. Главное – дезорганизовать тыл врага и разлагать его армию».
Перед руководством Коминтерна ставились три основные задачи: организация саботажа, диверсий и
