инстанции», в органах госбезопасности началась разработка активных мер по нейтрализации террористических акций украинских националистов.
Тем временем в органах государственной безопасности произошла очередная глобальная перестройка. 10 июля 1934 г. постановлением ЦИК СССР был образован Народный комиссариат внутренних дел СССР, с включением в него аппаратов ОГПУ и НКВД РСФСР. Наркомом назначен Г. Г. Ягода. На базе ОГПУ создается Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР. Его куратором стал Я. С. Агранов.
В составе ГУГБ имелись следующие отделы: Секретно-политический (Г. А. Молчанов) – борьба с враждебными партиями и антисоветскими элементами; Особый (М. И. Гай) – контрразведка и политический сыск в вооруженных силах; Оперативный (Оперод) (К. В. Паукер) – охрана руководителей, наружное наблюдение, обыски и аресты; Иностранный (А. Х. Артузов) – внешняя разведка; Экономический (Л. Г. Миронов) – борьба с диверсиями и вредительством в народном хозяйстве; Транспортный (В. А. Кишкин) – борьба с диверсиями и вредительством на транспорте; Учетно-статистический (Я. М. Генкин) – оперативный учет, статистика, архив; Специальный (Спецотдел) (Г. И. Бокий) – обеспечение режима секретности, шифровка, особые задачи.
С 1934 г. «группа Яши» получает название Специальная группа особого назначения (СГОН) при наркоме внутренних дел. Сотрудники СГОН провели в 1930-е гг. ряд громких специальных операций, например такие, как захват части архива Л. Д. Троцкого во Франции.
Исполняя распоряжение партии, руководство Иностранного отдела ГУГБ приняло решение о внедрении в среду украинских националистов собственного сотрудника. Летом 1934 г. выбор был сделан в пользу П. А. Судоплатова.
«Слуцкий, к тому времени начальник Иностранного отдела,[115] – вспоминал П. Судоплатов, – предложил мне стать сотрудником-нелегалом, работающим за рубежом. Сначала это показалось мне нереальным, поскольку опыта работы за границей у меня не было, и я ничего не знал об условиях жизни на Западе. К тому же мои знания немецкого, который должен был мне понадобиться в Германии и Польше, где предстояло работать, равнялись нулю.
Однако чем больше я думал об этом предложении, тем более заманчивым оно мне представлялось. И я согласился. После чего сразу приступил к интенсивному изучению немецкого языка – занятия проходили на явочной квартире пять раз в неделю.
Опытные инструкторы обучали меня также приемам рукопашного боя и владению оружием. Исключительно полезными для меня были встречи с заместителем начальника Иностранного отдела ОГПУ – НКВД Шпигельглазом. У него был большой опыт работы за границей в качестве нелегала – в Китае и Западной Европе. В начале 30-х гг. в Париже „крышей“ ему служил рыбный магазин, специализировавшийся на продаже омаров, расположенный возле Монмартра.
После восьми месяцев обучения я был готов отправиться в свою первую зарубежную командировку в сопровождении Лебедя, „главного представителя“ ОУН на Украине, а в действительности нашего тайного агента на протяжении многих лет. Лебедь с 1915 по 1918 г. просидел вместе с Коновальцем в лагере для военнопленных под Царицыном. В Гражданскую войну он стал заместителем Коновальца и командовал пехотной дивизией, сражавшейся против частей Красной армии на Украине. После отступления Коновальца в Польшу в 1920 г. Лебедь был направлен им на Украину для организации подпольной сети ОУН. Но там его арестовали. Выбор перед ним был простой: или работать на нас, или умереть.
Лебедь стал для нас ключевой фигурой в борьбе с бандитизмом на Украине в 20-х гг. Его репутация в националистических кругах за рубежом оставалась по-прежнему высокой: Коновалец рассматривал своего представителя как человека, способного провести подготовительную работу для захвата власти ОУН в Киеве в случае войны. От Лебедя, которому мы разрешали выезжать на Запад в 20-х и 30-х гг. по нелегальным каналам, нам и стало известно, что Коновалец лелеял планы захвата Украины в будущей войне. В Берлине Лебедь встречался с полковником Александером, предшественником адмирала Вильгельма Канариса на посту руководителя германской военной разведслужбы в начале 30-х гг., и узнал от него, что Коновалец дважды виделся с Гитлером, который предложил, чтобы несколько сторонников Коновальца прошли курс обучения в нацистской партийной школе в Лейпциге».
Куратором и одним из основных наставников П. А. Судоплатова в период его подготовки к нелегальной заграничной командировке стал опытный разведчик П. Я Зубов.
Петр Яковлевич (1898 г. р.) с 1919 г. был членом большевистской боевой дружины в Грузии, с 1920 г. работал в органах ЧК – ГПУ в Закавказье. В 1928–1930 гг. – сотрудник «легальной» резидентуры ИНО ОГПУ в Стамбуле, в 1930–1931 гг. участвовал в ликвидации бандформирований в Грузии и Абхазии, в 1931– 1933 гг. – оперативник «легальной» резидентуры ОГПУ в Париже. С 1933 г. – сотрудник Иностранного отдела ОГПУ. Этот человек также станет одним из ближайших помощников П. А. Судоплатова во время Великой Отечественной войны.
Первоначальный курс обучения начинающий разведчик закончил в марте 1935 г. В это же время его жена Эмма была переведена в Иностранный отдел НКВД и также прошла специальный курс обучения. В будущей операции ее планировалось использовать в качестве связной в Западной Европе между Павлом и Центром. По легенде связная была студенткой из Женевы. Сам Павел выехал за границу под именем молодого украинского националиста Павла Анатольевича Яценко в качестве якобы племянника В. Лебедя.
В середине весны 1935 г. П. А. Судоплатов выехал в Финляндию в сопровождении Лебедя, который, переправив «племянника» за границу, вернулся через Москву в Харьков. В течение двух месяцев наш герой находился в Хельсинки, где проходил «акклиматизацию» под наблюдением К. Полуведько, главного представителя Е. Коновальца в Финляндии. Полуведько, проживавший по фальшивому паспорту, отвечал за контакты между украинскими националистами на Западе и их подпольной организацией в Ленинграде. При этом Полуведько, как и Лебедь, был еще и агентом советских спецслужб. Естественно, что ни Лебедь, ни Полуведько не подозревали о двойной жизни друг друга – многоходовая оперативная игра требовала полной конспирации. Павел ни в чем не зародил подозрений у своего опекуна, и Полуведько настолько поверил в созданный им образ ярого украинского националиста, что даже предложил Центру его убрать!
В период пребывания в Хельсинки Судоплатов находился под опекой «легального» резидента в Финляндии Б. А. Рыбкина («Кин») и его помощницы (впоследствии супруги) З. И. Воскресенской («Ирина»). Эти выдающиеся разведчики также внесли свою лепту в оперативную подготовку молодого разведчика. В это же время З. И. Воскресенская в Норвегии координировала работу нелегальной разведывательно- диверсионной группы Э.-Ф. Вольвебера («Антон»). Она же поддерживала контакт и с К. Полуведько.
«В Финляндии (а позднее и в Германии), – вспоминал П. Судоплатов, – я жил весьма скудно: у меня не было карманных денег, и я постоянно ходил голодный. Полуведько выделял мне всего десять финских марок в день, а их едва хватало на обед – при этом одну монетку надо было оставлять на вечер для газового счетчика, иначе не работали отопление и газовая плита. На тайные встречи между нами, расписание которых было определено перед моим отъездом из Москвы, Зоя Рыбкина и ее муж Борис Рыбкин, резидент в Финляндии, руководивший моей разведдеятельностью в этой стране, приносили бутерброды и шоколад. Перед уходом они просматривали содержимое моих карманов, чтобы убедиться, что я не взял с собой никакой еды: ведь это могло провалить нашу игру».
После двух месяцев «карантина» от Коновальца в Хельсинки прибыли связные – О. Грибивский из Праги и Д. Андриевский из Брюсселя. Путь в Германию лежал через Швецию, куда Павел и сопровождавшие его лица отправились пароходом. В Стокгольме у Судоплатова произошла неприятная история с фальшивым паспортом, фотография на котором совершенно не соответствовала оригиналу. Но инцидент быстро был улажен его спутниками, и после недельного пребывания в Швеции (еще один «карантин») вся группа благополучно прибыла на место назначения. К слову сказать, в Германии никаких неприятностей с паспортом уже не было.
В июне 1935 г. Павел прибыл в Берлин и стал ждать встречи с Е. Коновальцем. А пока наш главный герой ожидает аудиенции, мы продолжим рассказ о развитии диверсионных подразделений в СССР.
В январе 1934 г. начальник Штаба РККА А. И. Егоров издал директиву, предписывавшую создание штатных диверсионных подразделений в Красной армии. В целях секретности такие подразделения создавались при дивизионных саперных батальонах и именовались саперно-маскировочными взводами.
