венгры сдавались в плен батальонами. Под руководством венгерских военных – противников Австрии – из этих пленных в Силезии был сформирован венгерский легион, в конце войны перешедший в австрийский тыл.

А. А. Свечин писал: «Бисмарк был прав, так как не уничтожение вооруженных сил Австрии, а угроза венгерского восстания в тылу в конечном счете заставила Франца-Иосифа пойти в последнюю минуту на предложенные Бисмарком условия мира; тем самым венгерская политика Бисмарка чувствительно уменьшила издержки борьбы за объединение Германии».[11]

Во время войны с Францией (1870–1871) в тылу прусской армии активно действовали партизанские отряды франтиреров – вольных стрелков. К концу войны для защиты коммуникаций германское командование было вынуждено держать целую армию в 150 000 человек при 80 орудиях.

В 1885 г. полковник Генерального штаба Ф. К. Гершельман опубликовал книгу «Партизанская война», которая и в настоящее время не потеряла актуальности. Анализируя историю партизанских действий от Тридцатилетней до русско-турецкой войны 1877–1878 гг., автор сделал поразительно точное заключение о цикличности партизанской войны, которая «…в смысле известного средства борьбы с противником не вырабатывается постепенно, так сказать, не совершенствуется, а является от времени до времени в истории войн как бы случайно. Несмотря на блестящий результат партизанских действий, их как будто забывают даже в тех армиях, которые ими пользовались сами, и только после большого промежутка времени, после нескольких войн опять обращаются к этому средст ву».[12]

На основании тщательного анализа исторического опыта Гершельман сделал вывод, что партизанская война имеет стратегическое значение.

«Выполнением указанной общей задачи партизанская война достигает следующих результатов:

1. Результаты материальные, выражающиеся в том материальном ущербе, который наносит партизанская война противнику. <…>

2. Результаты нравственные, выражающиеся в том, что, нанося более или менее сильный удар моральному состоянию армии противника, истомив, измучив ее постоянными опасениями за тыл, партизаны надламливают нравственное состояние армии, поселяют в армии противника, а также и в местном населении невольный страх, при случае легко переходящий в панику.

3. Результаты политического свойства, которые выражаются в том или другом нравственном влиянии, давлении партизан на население края, в чем проявляется уже чисто политическое значение партизанской войны. <…>

4. Результаты чисто стратегические, которые обрисовывают собою и стратегическое значение партизанских действий. К числу последних надо отнести следующие:

1) Лишение армии противника всех необходимых ей для жизни и боя запасов уничтожением последних, затруднением фуражировок и нарушением правильных подвозов к армии, а также несвоевременность прибытия к ней подкреплений.

2) Замедление, а иногда и окончательная приостановка развития операций армии противника. <… >

3) Отвлечение части сил неприятельской армии, и притом сравнительно больших сил, чем те, которые употреблены для партизанских действий, от решительных пунктов на стратегическом фронте ее и ослабление последнего, что приводит к возможности сосредоточить на решительном пункте театра войны в решительную минуту превосход[ящие] сравнительно с противником силы или по крайней мере до известной степени уравновесить их. <…>

4) Необходимость для наступающего под влиянием партизанских действий противника отказаться от предпринятых операций, от предполагаемого плана действий, обращаться временно к обороне. <… >

5) Нарушение связи между отдельными частями неприятельской армии.

6) Поддержка связи между отдельными частями своей армии.

7) Отвлечение внимания противника от решительных пунктов, т. е. результаты демонстрации. <… >

8) Отвлечение кавалерии противника от тыла собственной армии, т. е. противодействие набегам противника. <…>

9) Партизанские действия затрудняют возможность пользования железными дорогами как коммуникационными линиями, заставляя иногда вовсе отказаться от них. <…>

10) Партизанские действия дают возможность наносить противнику вред, пользуясь в то же время полным отдыхом войск армии во время перерыва главных операций. <…>

11) Доставление своей армии обильных и самых точных сведений о противнике, а также о местности. <…>

12) Лишение армии противника возможности производить дальние рекогносцировки и собирать необходимые сведения о неприятельской армии.

13) Доставление собственной армии необходимых продовольственных средств и боевых запасов. < …>

14) Постоянные неожиданные нападения и тревоги истомляют противника, заставляя значительно усиливать наряд войск в разных случаях. <…>

15) Вооруженное восстание жителей в тылу армии противника. <…>

16) При действиях в своей стране партизанские действия служат средством для поддержания порядка в тылу армии противника и пресечения грабежа.

<…> Партизанской войне принадлежит чисто стратегическое значение. Партизанская война есть орудие стратегии и представляется одним из самостоятельных, и притом могущественных, средств стратегии для борьбы с противником. <…> Не все армии могут в одинаковой степени пользоваться партизанскою войною по недостатку коневых средств и не вполне соответствующему для того составу кавалерии. Вот это-то обстоятельство нам и кажется главною причиною тех громких голосов, которыми заговорили в Европе против партизанской войны по склонности человеческой природы – браковать то средство, которым мы не умеем или не можем пользоваться».[13]

Полковник Генерального штаба Н. Н. Сухотин так определял основную задачу кавалерийских частей:

«В рощах, лесах, в лощинах, за высотами укрываясь, стоять или передвигаться коннице, зорко наблюдать за происходящим и выискивать себе добычу, а не наоборот – не пассивно ожидать благоприятных моментов для стройных атак-шоков или безнадежно отыскивать равнины, луга и поля для своих стройных эволюций тонкими и длинными линиями – вот к чему должна готовить себя наша конница… Наши коневые средства и наши средства населения в смысле комплектования позволяют из конницы иметь буквально конную армию, такую же совершенно оригинальную, только России свойственную силу, каковою у англичан является их флот, в Швейцарии – ее стрелки; не десятками тысяч коней может и должна считаться наша конница, а сотнями тысяч».[14]

Как видим, основная идея Сухотина заключалась в сведении кавалерийских частей в конную армию, которая, являясь продолжателем традиций летучих «корволантов» военного сподвижника Петра Великого – Меншикова, могла решать стратегические задачи и на фронте и в тылу противника.

Особую роль в деятельности конных корпусов Сухотин отводил организации «…команд разведчиков, которые должны составить принадлежность штабов и начальников отрядов». [15] Первые регулярные занятия по обучению разведывательной службе начались в 1881 г. в лейб- гвардии Уланском полку. Один из организаторов этой службы полковник Генерального штаба С. Д. Чистяков впоследствии писал: «Какого-либо руководства печатного в то время еще не существовало…Приходилось самому из различных сочинений, русских и иностранных, делать для себя выписки и заметки».[16] В 1886 г. во всех кавалерийских, а затем и в пехотных полках были заведены команды добровольцев-охотников из солдат, наиболее способных к разведывательной службе и выполнению ответственных поручений. Первоначально команды охотников состояли из четырех, а впоследствии из шестнадцати человек на эскадрон и роту.

В 1887 г. издана составленная полковником С. Д. Чистяковым книга «Обучение эскадронных и сотенных разведчиков». В теоретической части наставления имелись следующие отделы (главы): «Назначение